Сердце волка

Здесь звёзды не такие большие и яркие. Словно это вообще другие звёзды, как будто я попала в иной мир. И ночью я толком ничего не слышала – ни трещоток, ни шелеста травы, ничего. Не зря этот лес, тянущийся от Лианора до Эйма, замка Повелителя тёмных эльфов, называют Тихим. В отличие от Арронтара, я почти не чувствовала его дыхания. И в ночном воздухе ничем не пахло. Ну, если не считать ароматов какой-то трактирной еды и дешёвого пива с вином.

Наше путешествие продолжалось уже две с половиной недели, и завтра мы должны были наконец завершить его, прибыв в Лианор. Всё это время Грэй гнал карету, как безумный, останавливаясь в придорожных трактирах только на ночь, и в итоге мы доехали до столицы на три дня раньше.

Выезжая из Арронтара, я не представляла, на что подписываюсь. Я, привыкшая жить в лесу, вынуждена была по восемь-десять часов в сутки трястись в карете. Закрытое пространство для любого оборотня – даже такого, как я – подобно пытке. В лесу ветер постоянно перегоняет запахи. Стоит только сосредоточиться на чём-то одном, как он уже уносит этот аромат прочь и приносит другой. А здесь, в карете…

Уже через три дня я выучила наизусть все оттенки запаха тела Грэя. Я знала, как он пахнет, когда хочет спать, когда ему жарко, когда он выпьет пива… В последний раз такое было со мной, когда я сидела с Джерардом. Но Джерард был моим братом, а Грэя я знала всего пару дней. Поэтому поначалу необходимость постоянно находиться с ним в одной карете меня немного раздражала. Виду я не подавала, но каждый раз по прибытии в трактир немедленно бежала мыться, потому что мне казалось – я сама пахну Грэем с ног до головы.

Но постепенно отношение менялось. Не знаю, как и почему, но я вдруг стала замечать, что больше не испытываю раздражения, находясь постоянно рядом с ним. Я начала сравнивать оттенки его запаха с тем, что чувствовала когда-то в Арронтаре, и с удивлением поняла, что он напоминает мне аромат кислого молока и свежеиспечённого хлеба. И примерно через неделю поймала себя на мысли, что запах этого мужчины действительно перестал раздражать, наоборот, теперь он наполнял меня спокойствием и умиротворением.

Наверное, дело было в наших отношениях. Путешествуя в одной карете, без разговоров не обойдёшься, и я не могла не заметить, как деликатен Грэй, насколько он угадывает моё настроение и желание (либо нежелание) разговаривать о чём-либо.

Он очень много знал. Ботаника и зоология оказались, пожалуй, тем немногим, в чём у моего попутчика были пробелы. В остальном Грэй проявлял чудеса эрудиции. Он рассказывал мне о городах и странах, где он был, в том числе и о Мирнарии. А уж количество сказок и легенд, которые знал мужчина, просто потрясали. Я слушала его часами, и мне чудилось, что я читаю какую-то дивную, безумно интересную книгу.

Потихоньку, день за днём, я узнавала всё больше и о самом Грэе. Я узнала, что ему тридцать лет и что он был женат, но жена его умерла при родах. Эдвину, его сыну, недавно стукнуло четыре года. И именно из-за мальчика мы так мчались обратно в столицу – Грэй ужасно волновался за него.

В общем, я привыкла к Грэю, как привыкают к удобным домашним тапочкам или горячей ванне каждый день. Когда я в первом же трактире увидела такую, то чуть с ума не сошла – всё-таки шесть лет мытья в ледяной воде сделали своё дело. А вот спать на обыкновенной кровати мне поначалу было неудобно, ведь я привыкла к своему «гнезду», сплетённому из веточек ирвиса, а эти пушистые перины превращали меня в кисель.

С остальными спутниками отношения у меня тоже сложились. Их я видела гораздо реже, чем Грэя, но и этих часов мне хватило, чтобы подружиться со всеми.

Бугалон с удовольствием рассказывал о традициях троллей, Лисс делился секретами обращения с чуждой мне стихийной магией, а Кирк, как оказалось, великолепно умел играть на тагире и знал уйму интересных песен. Эти песни были о любви, дружбе, долге и войне, и я даже запомнила несколько, чтобы потом напеть Дэйну во сне.

Я так боялась, что он больше не придёт ко мне. В первую же ночь после отъезда из Арронтара я ложилась спать со стучащими от страха зубами и бешено колотящимся сердцем, и поэтому, наверное, долго не могла заснуть, ворочалась. Да и мягкая постель не добавляла мне комфорта с непривычки.

И когда я в конце концов забылась, то увидела во сне Арронтар.

Босая, я шла по пушистому зелёному ковру из вьюн-травы – удивительного растения с мелкими белыми цветочками, распускающимися почти постоянно в течение весны и лета. Эти цветочки распространяли вокруг себя тонкий сладковатый запах, и я, почувствовав его, тихо засмеялась.

Вокруг было много солнца, зелени и света. Необыкновенно много – лес будто светился, во сне он был ещё более волшебным, чем наяву.

Роса холодила босые пятки. Я огляделась, силясь понять, в каком именно месте Арронтара оказалась, но так и не смогла определиться. А потом, прижав руки к груди и зажмурившись, я прошептала, пытаясь вложить в свой голос всю силу чувства, которое я в тот момент испытывала:

– Дэйн…

Почти сразу я услышала тихие шаги рядом с собой, и задрожала, когда знакомые ладони обняли мои плечи.

Я боялась открывать глаза. Вдруг он исчезнет, как только я сделаю это?

– Ты здесь? – прошептала я.

– Здесь, Ро.

– Почему ты не приходил вчера?

– Я… не мог.

– Я так боялась, что ты больше не придёшь. Ведь я уехала из Арронтара. Так боялась…

Несколько секунд он молчал.

– Я тоже очень боялся, Ро.

Я распахнула глаза и впервые за всё это время сама потянулась к губам Дэйна.

Мне было нужно почувствовать их сладость, их нежность и теплоту, услышать его тихий голос, спрашивающий меня, почему я плачу, ощутить сильные руки на своей талии…

– Ты ведь не уйдёшь? Не исчезнешь? – спросила я, обнимая ладонями его лицо.

Он улыбнулся и прижался щекой к моему лбу.

– Я думал, как только ты покинешь Арронтар, наша связь порвётся. Но я ошибся. Есть кое-что, не позволяющее ей пропасть. И я думаю, так будет и дальше. Поэтому мой ответ – нет, я не уйду, Ро.

Я с облегчением вздохнула и рассмеялась.

Смогу ли я рассказать о Дэйне кому-нибудь? Маловероятно. Да и объяснить, что он значит для меня, я вряд ли сумею.

– Тебя что-то беспокоит, Ро?

Он всё понял… почувствовал, как всегда.

Я закусила губу и огляделась. Солнечные лучи играли в кроне стоящего неподалёку дерева, и я наконец узнала это место – именно здесь стояли мы с Лирин перед моим отъездом. Только во сне отсутствовал дом дартхари.

– Лирин… рассказала мне кое-что до того, как я уехала. Ты знаешь, кто такая Лирин? – Я подняла голову. Мне показалось – в лице Дэйна что-то дрогнуло, будто тень какого-то чувства, но почти сразу исчезло.

– Знаю.

– Шесть лет назад я подарила ей дудочку. Я нашла эту дудочку рядом со своей хижиной. Лирин попросила отдать её, когда увидела. Я думала, дудочку сделал тот, кто когда-то жил в хижине, и я не ошиблась. Но ещё он оказался её братом.

Дэйн поднял руку и погладил меня по волосам.

– Зачем ей понадобилась эта дудочка?

– Лирин надела её на цепочку и теперь носит на шее. Она сказала, что её брат был таким же, как я, и она тоже презирала его и бросала в него камни. Я спросила, жив ли он. И когда она помотала головой… – Я запнулась, в очередной раз вспомнив, что случилось.

Это было самое странное. В тот миг я изо всех сил вцепилась в обивку кареты, а когда разжала руки, то увидела, что вместо ногтей у меня – волчьи когти, оставившие в обивке десять аккуратных дырочек.

Выпускать когти, не обращаясь, умеют только самые сильные ара, тогда почему это произошло со мной?

– Что тебя так удивило? Ты ведь оборотень, Ро, – улыбнулся Дэйн, выслушав меня.

– Но…

– Никаких «но». Ты – оборотень. Даже то, что ты не прошла Ночь Первого Обращения, не может этого изменить. Просто твой внутренний волк до сих пор спит, но он не исчез и не умер. А в тот момент ты разволновалась, вот он и выпустил когти. Ничего необычного.