Страница 51 из 74
— Они же кислые. Как ты будешь их есть?
— Ну, я возьму, и мы посмотрим, — Ривка покачала головой, но всё же протянула Цири одно, самое спелое на её взгляд, яблоко. Девочка откусила маленький кусочек, и едва сдерживалась, дабы не скривиться. Ревекка прикрыла рот рукой, давясь смехом. Мисселина покачала головой, и хмыкнула.
— Знаешь, я всё-таки верю, что вы с Цири сёстры, — Ривка подошла чуть ближе к Мисселине. — Разве что волосы и глаза у вас разные. Ну, и возраст.
— Мы от разных матерей, и всё, — подмигнула послушнице старшая ведьмачка.
Вдруг сверху раздался тихий птичий крик, и трое девушек тут же задрали головы кверху. Чёрная пустельга облетела три круга, а затем спикировала вниз, где приземлилась прямо возле Мисселины. Ведьмачка удивлённо взглянула на птицу, пристально смотревшую на неё, и девушка протянула руку. Пустельга тут же взлетела и уселась на предплечье девушки, которая тут же заметила бумажный свёрток, привязанный к ноге птицы. Мисселина взглянула на удивлённых Ривку и Цири.
— Цири, иди на занятия, — пепельноволосая девочка вздохнула, но всё же поплелась внутрь жилого крыла. Ревекка похлопала Мисселину по плечу, и ушла вслед за Цири.
Оглядевшись по сторонам, Мисселина отвязала свёрток от ножки пустельги. Та тут же улетела, перед этим ещё раз взглянув на ведьмачку вполне осознанным и по-человечески умным взглядом. Покачав головой, девушка прошла вглубь яблочного сада и, остановившись в тени одного из дальних деревьев, развернула бумагу. Это оказалось письмо, пахнущее сиренью и крыжовником. Ведьмачка принялась торопливо читать слова, написанные красивым, разборчивым почерком.
«Юная Мисселина,
Надеюсь, моё послание не застанет тебя врасплох, но даже если и застанет – ничего страшного. Если ты сейчас находишься в Элландере, или в его окрестностях, поспеши в храм Мелитэле. Если же ты уже там – ни в коем случае не покидай его территорию. И не позволяй своему ведьмаку делать этого же.
Я предупреждаю тебя только из соображений безопасности. Как только сама прибуду в храм, всё объясню. Письмо лучше сожги.
Йеннифер».
Мисселина покачала головой. Зачем Йен писать ей? Зачем чародейке предупреждать её о какой-то опасности, казавшейся сейчас очень эфемерной?
— Столько вопросов, и никаких ответов, — вздохнула девушка, пряча письмо в рукав. Покачав головой, она отправилась в свою комнату.
***
Эскель как раз натянул принесённые монахиней штаны, когда к нему пожаловала мать Нэннеке. Увидев, чем был занят ведьмак, первосвященница всплеснула ладонями и быстро подошла к мужчине.
— Что же ты делаешь! — Нэннеке заботливо, но очень настойчиво вернула его в постель. — Ляг, не трать силы. Они тебе ещё нужны.
— Я должен поговорить с Мисселиной, — тихо ответил Эскель, всё же сдаваясь под натиском первосвященницы. Женщина покачала головой, аккуратно присев на край кровати.
— И из-за этого хочешь мучать себя ещё сильнее?
— Я уже мучаюсь, — фыркнул мужчина.
Нэннеке мягко улыбнулась, склонив голос чуть набок. Эскелю этот взгляд показался очень знакомым, из-за чего слегка смутился. Вдруг в голове промелькнуло древнее, похожее на это воспоминание. Ему привиделась женщина, не очень похожая на первосвященницу Мелитэле внешне, более стройная и гораздо моложе. Но взгляд… он был точь в точь. Увы, через миг наваждение исчезло, словно его и не бывало.
Ведьмак тяжело вздохнул, и отвернул лицо от Нэннеке.
— Скажи мне, Эскель… — произнесла вдруг женщина. — Ты действительно так сильно влюблён в неё?
Эскель издал усмехнулся, издав горький смешок. Влюблён? Нет! Он любил Мисселину. Любил так, как прежде ему казалось невозможным. Как ему казалось он уже давно не может полюбить. В ней всё было чудесным: и стройная, тонкая фигура, и небесно-голубые глаза, которые всегда полнились добром, нежностью и любовью. Ещё любил её волосы, сладко пахнущие жасмином и вишней, которые казались шёлком в его пальцах…
Но ещё сильнее Эскель любил стальную волю Мисселины. Он не мог не восхищаться её самоотверженностью, храбростью – вспомнить только прошлую ночь! Она имела хорошее чувство юмора, ведь знала, когда и как можно метко пошутить. Это была та девушка, которую не портило ничто – по колено в грязи она выглядела почти так же гордо и уверенно, как в платье. Даже её острый язык и крутой нрав были милы Эскелю особенно сильно. Ведь это его Мисселина! Его прекрасная напарница, опора и помощница. Его возлюбленная Мисселина.
Ведьмак продолжал молчать. Нэннеке вздохнула.
— Говорят, если люди тянутся друг к другу умами, это дружба. Если душами - привязанность, а телами - страсть… Ну, а если всем вместе – это настоящая любовь.
Послышался шелест ткани – это Нэннеке встала с кровати и подошла к двери комнаты ведьмака. Только у самого выхода она обернулась.
Взгляды Эскеля и первосвященницы встретились.
— Думаю, я тянусь к Мисселине умом, душой и телом, — прошептал мужчина. Нэннеке улыбнулась.
— Я тоже так думаю.
Засим она вышла, оставив Эскеля наедине с собой.
***
Неделю спустя после прибытия в храм Мелитэле Мисселина полностью освоилась в нём. С лёгких рук Цири и Ревекки девушка теперь знала всё о самом храме, его жителях и обрядах, и больше не путалась в различных коридорах, которые связывали все части храма между собой. Хотя это было той ещё работёнкой, что даже удивляло Мисселину: как так она умудрилась не запомнить переходы в простом по своей планировке храме? Особенно после такой громадины, как Каэр Морхен…
Но, в любом случае, Мисселина была довольна всем тем, что за семь дней она повидала в здесь. Помня о предупреждении Йеннифер, она всё это время оставалась на территории храма, буквально не высовывая своего носа из-за ворот. Эти два года, проведенные в путешествиях и охотах, воспитали в Мисселине благоразумие и осмотрительность. А главное - научили узнавать, кому стоит доверять, а от кого ожидать подлости.
Именно поэтому ведьмачка всё чаще обращала своё внимание на сестру Игрэйн. Внешне эта монахиня казалась воплощением доброты и заботы по отношению к Цири, да и вообще к ученицам… Но с другой стороны, сердце подсказывало Мисселине, что здесь определённо кроется подвох.
Вечером девятого дня в храме Мелитэле Мисселина находилась в яблочном саду. Сидя на краешке террасы, девушка наблюдала за происходящим вокруг себя и внизу, во внутреннем дворе. Вздохнув, она обернулась: среди яблонь вместе с подружками резвилась Цири, весёлая и беззаботная. Она и ещё три девочки играли в догонялки, пока послушнице постарше о чём-то переговаривались чуть поодаль. Среди них была и Ревекка - она время от времени бросала на Мисселину короткие взгляды, мол, иди к нам. Но ведьмачка лишь мягко улыбалась и качала головой - ей сейчас было не до этого.
Девушка снова повернулась лицом ко внутреннему дворику. На сердце стояло странное ощущение, что скоро что-то произойдёт. Нельзя было сказать, что именно - что-то плохое или хорошее. Просто томительное ожидание, и всё.
Мисселина прикрыла глаза. Как ни крути, а мысли всё равно вертелись вокруг недавних событий: письма Йен, встречей с Цири… и вокруг Эскеля и его больной ноги.
Боги, знал бы кто-то, как глупо она поступила, ляпнув со зла о том, что не хочет с ним говорить! А поговорить с ним хотелось хотя бы потому, что только Эскель мог понять нервные метания Мисселины, и только он мог подсказать, что можно предпринять. А так-то приходилось раз за разом напяливать маску безразличия и обиды, и убегать восвояси, едва она видела его вдали или слышала звук трости, на которую он опирался при ходьбе после ранения.
Хотя с другой стороны - почему он вообще тогда себя так повёл?
Девушка встряхнула головой, отгоняя навязчивые размышления. Поделом всему этому. Ей просто нужен отдых, которого в последнее время не хватало.
Вдруг внизу послышалось громкое лошадиное ржание, и топот копыт. Заглянув во внутренний двор, Мисселина еле поверила своим глазам. Чёрный плащ, чёрные кудри… и мигающая вдали обсидиановая звезда. Недолго думая, ведьмачка вскочила со своего местечка, и поспешила вниз.