Страница 32 из 74
Когда девушка уснула, ведьмак тяжело вздохнул. Затем сам встал, подошёл к окну. Оттуда он не видел главную площадь, которая располагалась через пару кварталов от их постоялого двора, но видел движение на улице. Было слишком тихо. Неужто горожане что-то готовят.
В любом случае, это не его дело. Нужно найти лишь подходящий заказ, выполнить его и уезжать из Венгерберга как можно скорее.
Когда Эскель отошёл от окна, так и не закрыв его, он мигом лёг. Отвернулся, чтобы не видеть Мисселину.
И не увидел сову, которая ещё долго наблюдала за спящей девушкой.
***
— На тебе лица нет.
Мисселина обернулась, посмотрев на Эскеля. Затем пожала плечами, скрестила руки на груди. Ведьмак решил не доставать её расспросами – если захочет, сама расскажет.
Они не выспались, не наелись завтраком. Хорошо, хоть на доске объявлений было достаточно прибыльных и не очень заказов. Вокруг Венгерберга расплодились монстры, нападающие на купцов и приезжих. Ведьмак покачал головой, выбирая между заказом на катакана, поселившегося в кузнечном квартале и заказом на гулей, терроризирующих северный тракт. Город и его жители пострадали из-за войны с Нильфгаардом, и хотя войска «чёрных» отступили, горожане до сих пор не могли избавиться от чудовищ.
— Мне приснился плохой сон, — вдруг буркнула Мисселина. Эскель нахмурился, сорвав с доски адрес заказчика катакана.
— Что за сон? — она недоверчиво посмотрела на него, перевела взгляд на взятое объявление. — Ну?
— Снилась сова. И везде пахло корицей и нардом, — они пошли по узкой улочке вдоль хлебных лавок и пекарен. — И пустельга. Она пахла сиренью и крыжовником.
Чародейки, без сомнения. Сирень и крыжовник – визитная карточка Йеннифер. Стоит у кого-либо спросить о женщине в чёрно-белых одеждах, пахнущую этими духами, тебе ответят: «Йеннифер из Венгерберга». Но кто из магичек пользуется нардом и корицей? Это загадка. А сова?
«Филиппа Эйльхарт. Но что ей нужно от Мисселины?»
— Постарайся не нервничать, — Эскель мельком взглянул на недовольную девушку. — Что-то ещё было?
— Нет. Ничего.
Врёт, сразу подумал он. Ведьмак вдруг почувствовал укол совести и даже какое-то недовольство. Она не доверяет ему так, как он хотел бы. Да, она и охотится вместе с ним на чудовищ, понимает его в бою, всегда знает, что нужно делать. Она верит ему, но не доверяет. А Эскель хотел её доверия.
Как и она его, впрочем. Ведь он видел, что она не решалась спросить у него то, что её интересовало. Не об охоте на чудовищ, а о нём самом. Он видел, что она тоже хочет, чтобы ей доверяли.
Но ведьмак боялся преступить свою собственную гордость. Или страх.
Чтобы добраться до кузнечного квартала, нужно было пройти сквозь ещё два района, пересечь главную площадь и снова петлять узкими улочками трёх-четырёх купеческих кварталов. Нужно было торопиться, иначе – кто знает? Вдруг, объявился какой-то другой ведьмак, позарившийся на заказ.
К главной площади они дошли быстро – за четверть часа. Но через неё пройти оказалось проблемной задачей. Ещё ночью Эскель заметил, что на улицах стали появляться люди, и теперь этих людей становилось подозрительно больше. Одни зло смотрели на других. Ведьмаку это не понравилось, и, схватив Мисселину за руку, он ускорил шаг. Намечалась драка, и находиться на площади вмиг стало небезопасно.
Над головой пролетела сова. Селянин проткнул портного вилами.
— Мисселина, бегом к краю!
Драка таки завязалась. В неё вступало ещё больше народу, и вскоре безумие охватило всю площадь. Эскель никогда не видел, чтобы люди так быстро начали проливать кровь своих сограждан. И – он уже знал наперёд – причина здесь далеко не в чём-то обыденном.
Они почти дошли до переулка, как вдруг ещё больше народу ломанулось на площадь. Мисселина сильнее вцепилась в руку ведьмака, но даром.
— Эскель! — услышал он вслед. А когда оглянулся, рядом её не было.
***
Мисселину схватили за шкирки и затащили в помещение. Едва ноги девушки пересекли порог, дверь захлопнулась.
— Чёртовы вампиры! — послышался женский голос. — Ах, дьявол их всех бери!
Рука женщины отпустила воротник куртки Мисселины. Девушка вскочила на ноги, немного одичало оглядываясь. Она находилась в доме, очень пристойном и обставленном с тонким вкусом. В помещении благоухало сиренью и крыжовником.
— Насмотрелась? — Мисселина повернулась к явной хозяйке дома. И чуть не ахнула при виде неё.
Перед ней стояла женщина необыкновенной красоты – красивые фиалковые глаза, роскошные чёрные волосы, закрученные в тугие, ниспадающие на плечи локоны, переливающиеся как перья павлина, стройная фигура. Мисселина чуть не оставила на полу челюсть – настолько эта женщина была прекрасна. Рядом с ней Трисс казалась не более, чем простой деревенской замухрышкой. Женщина была статная, с величественной осанкой и со взглядом королевы.
— Ну что ты глаза выпучила? Чародеек не видела? — спросила она. Мисселине прошлось закрыть рот.
— А… вы, собственно, кто?
— Чародейка, разумеется, — женщина скрестила руки на груди. — Йеннифер из Венгерберга, — она подошла к Мисселина, обошла кругом. — А ты у нас кем будешь?
— Мисселиной, — оторопело прошептала девушка. Йеннифер слегка усмехнулась и поднесла лицо к волосам девушки. Тут же отшатнулась и выругалась по-краснолюдски.
— Что за запах! Дева, ты разве не мылась никогда в жизни?
— Глупый вопрос, — фыркнула Мисселина. — Позавчера мылась…
— И это видно, — хмыкнула женщина, скрестив руки на груди. — Воняешь лошадью, — Йеннифер вздохнула, покачала головой. — Погром закончится нескоро, а я не хочу, чтобы мой дом провонялся запахами с большака… ещё и с мечами свалилась… — она развернулась и пошла к лестнице. Мисселина осталась стоять на месте, и вскоре чародейка повернулась к ней. Нахмурилась. — Тебе особое приглашение нужно или как?
— Что?
— Через плечо, — женщина положила руки на бёдра. — Пошли. Помоем тебя.
Мисселина пожала плечами, и мигом поднялась за Йеннифер. Пройдя по коридору, они вошли в просторную комнату, которую в Туссенте называли «будуар», следуя моде, которую ввела герцогиня. Так в высоком обществе называли дамские комнаты, в которых «творилась различная лабуда, чтобы поддерживать красоту» – примерно так изъяснился отец после очередной поездки в Боклер. Мисселину, как обычно, не взяли.
Будуар Йеннифер был роскошен. Он не выделялся из интерьера дома, был по-своему красив и не казался загромождённым, несмотря на обилие мебели. В левом углу стоял туалетный столик, с огромным зеркалом перед ним и кучей баночек-скляночек на нём. Немного поодаль, чуть ближе к окну, стояла ванна – не узкая, как обычно, а большая. Туда поместилось бы двое людей, уж точно. Пространство у правой стены занимали одни только платяные шкафы.
Йеннифер бесцеремонно втолкнула Мисселину в комнату.
— Раздевайся, да поживее, — скомандовала чародейка. — И волосы расплети.
Она вышла в коридор, пробормотала там какое-то заклинание и вернулась, оставив дверь открытой. К пребольшому удивлению Мисселины, к ванне подлетело несколько вёдер, до краёв наполненные водой, каждое по очереди вылило своё содержимое в бадью, а затем аккуратно стали в углу комнаты. Из горла девушки чуть не вырвался восторженный писк.
— Я же сказала: раздевайся! — прикрикнула чародейка. — Разве два раза нужно повторять? Мечи оставь в углу.
Мисселина быстро сбросила одежду, но, когда очередь дошла до белья, немного смутилась. С Трисс она была хорошо знакома, и Меригольд попросила её раздеться ради профессионального интереса. А Йеннифер она знала только пять минут.
Она ещё долго бы стояла так, размышляя, если бы Йеннифер не подошла бы и не стала развязывать шнуровку лифа. Мисселина чуть не задохнулась от негодования.
— Тебе и трусы помочь снять? — чародейка отбросила лямки лифа на плечи девушки. — Давай быстрей, ну. Как ребёнок, — взгляд Йеннифер встретился с недовольными глазами Мисселины. — Ну и чего я там не видела?