Тишина

И вновь толпа вокруг, и люди повсюду, пестрят перед глазами цветы в венках, голоса, шепот, блеск множества глаз и томительное ожидание. Перед крыльцом хором оставалась небольшая поляна, и сотни взглядов были обращены на нее в ожидании выхода Жреца. Дион и Федор стояли в окружении друзей в той части, где отводилось место для жителей четвертого округа. По правую сторону от них гудела оживленными разговорами толпа жителей третьего – румяные юноши и девушки в венках то и дело переговаривались с детьми, с большим участием помогали настоятелям развлекать самых маленьких в ожидании начала обряда. Некоторые заговаривали с Евой, а та лишь смущенно кивала им в ответ.

– Чрез годик к нам, Ева? – улыбалась невысокая девушка из третьего округа, одетая в красивый праздничный сарафан.

– Верно, – отвечала Ева с вежливой улыбкой.

– Мы тебя всему научим, – из толпы выглянула другая девушка, – вот урожай-то будет! Духи земель с тобой удачу принесут в наш округ. А гадать научишь нас в русалочью ночь? То-то скучно, тебе, поди, в четвертом.

Ева вновь и вновь кивала и смущенно отводила глаза. Наконец расспросы прекратились – всеобщее внимание привлек скрип ступеней на пышном крыльце. Вельф вскинул руки, приветствуя сотни радостных голосов. Голову его украшал медный венец, из которого прорастали изящные ветвистые иглы – то был венец первого Верховного Жреца, передаваемый сквозь поколения каждому новому наследнику.

Началась обрядовая часть праздника. Вельф остановился на верхних ступенях – так каждый мог наблюдать его, возвышенного над всеми остальными хранителя истины. Чем больше обряд, чем больше людей служат в его исполнении, тем сильнее становится его чудотворная сила – все жители Тишины одновременно, внимая действиям Жреца, сомкнули у груди руки и закрыли глаза. Таинство единения было пущено.

Самые сильные обряды – праздничные и массовые. Принято было отдавать свой разум и свое чувство природе, вместе с ней молчать несколько минут и слышать, как молчат другие. Подобное действо – молчание – было важнейшей частью всех обрядов, оно обозначало слияние с Тишиной и самой ее сутью, слияние с собственным разумом и разумом всех сестер и братьев, таким образом представляясь единым верным организмом, состоящим из множества отдельных, связанных между собою частиц. Каждый человек так или иначе отличен от другого. Отличается житель второго округа от жителя третьего, как и малый ребенок отличается от старого аскета. Однако в эту минуту общего молчания, общей тишины – все они становятся одним, одной частью той природы, что создает их и забирает их. Молчание составляет язык природы, лишь в нем можно услышать дыхание этого большого организма, живущего одновременно во всех и в каждом в отдельности.

Прохладный мартовский воздух – вестник начала года – щекотал лица и, прожжённый солнечными лучами, опалял непокрытые головы. Вельф в самом центре – с сомкнутыми руками и закрытыми глазами – читал молитву про себя, читал на языке ветра, и никто не смог бы услышать его голоса в эту минуту. Но каждый слышал его внутри себя.

Резкий хлопок – Жрец разомкнул ладоши и ударил ими друг о друга – все разом открыли глаза. Разом наклонили головы, и солнечные улыбки озарили просветленные лица. Души переполняла высшая благодать.

– Народ Тишины! – властный возглас Верховного Жреца сообщал о начале второго этапа праздника.

Близился вечер. Традиция гласила: равновесие есть крик и молчание. Как душа человека делится на неистовое и благостное – так обязана она вторить каждой своей части. После того, как минута праведной тишины отдала дань благостной составляющей души, приходит время воздать и неистовой. После молчания наступало время крика, и в этом противоречии заключалось то самое равновесие. Вечером люди танцевали так, как не танцевали никогда, забывались в пляске и в песенном забытье выплескивали все свои чувства, все страсти – наступала вакханалия под светом луны.

Раз в три года на время весеннего равноденствия выпадал день искупления. Нынешний год был из таких, особенных. Перед началом плясок пришло время огласить имена избранных. Вельф завел громогласную речь:

– Как вы помните, прошлогодний листопад5 принес нам скудный урожай. Много невинных душ унес голодный год. Но мы должны верить в наши светила, мы должны с большей силой крепить нашу веру, чтобы впредь не быть наказуемыми гневом духов. Я говорил с духами в эту ночь. Прошедший год ознаменовался слабостью нашей веры, они разочарованы в вас! – он с особенным жаром ударил на последние слова и, выдержав продолжительную паузу, продолжил. – Нам следует прикладывать большие усилия в борьбе за благосклонность высших. Благо, сегодняшний день знаменуется искуплением. Выберем же трех посланников, кто впитает в себя всю веру наших сердец и передаст ее в Верхний мир! И да будет так!

Жрец внимательно вглядывался в лица людей перед собой. Глазами искал глаза. Он умел говорить и в продолжение всей своей эксцентричной речи ни на миг не усомнился в своем умении, однако все же что-то колебалось внутри него – хорошо ли вышло это выступление в глазах народа? Опасения оказались напрасны: уже через мгновение толпа загудела одобряющими восклицаниями. Лицо Жреца озарилось торжествующей улыбкой – он и сам не понимал, как минуту назад мог усомниться в фанатичной преданности этих людей. К тому же минута промедления позволила ему отыскать среди них то, что было нужно.

– Избранных! – свистела толпа.

– Назови имена!

Скоро из первого округа был выбран молодой волхв. Затем к нему присоединилась красивая охотница из второго. Дальше Вельф направился к толпе жителей третьего округа. Выбирал он быстро, с холодным расчетом. Направлял ладонь в сторону того, за кого уцепится взгляд, и тогда –человек примыкал к ряду избранных, усыпанный восхищенными взглядами, украшенный церемониальными венками и самый счастливый от того, что сам Жрец обратился к нему и узнал его имя. С каждым новым избранником народ снова и снова вспыхивал бурным ропотом и возгласами одобрения.

Федору становилось не по себе. Кругом все гудело, и от шума кружилась голова. Рядом стояла только Ева, в то время как остальных ребят потоком толпы унесло куда-то вперед. Даже спокойное и робкое дыхание Евы не могло унять его внезапного волнения – в одну минуту от всего происходящего торжества Федору стало по-настоящему страшно. Сердце билось, будто за ним несется дикий зверь. Мальчик принялся одними глазами искать брата – где-то впереди, среди множества голов, где-то впереди оставался Дионисий.

Жрец вывел вперед невысокого рыбака из третьего округа:

– Назови свое имя.

Новоизбранный назвался.

– Поздравляю, тебя. Ты – избранный, – Вельф третий раз отчеканил свою привычную условность.

Народ вновь залился радостным свистом. На счастливчика тут же был навешан венок из редкого красного цветка, волхвы отвели его к крыльцу, где уже стояли остальные.

Оставался только представитель четвертого округа. На этот раз Вельф не спешил – он медленно подходил к разнородной толпе, состоящей из малых детей и древних стариков. Как правило, в прошлые годы было принято избирать именно старших представителей четвертого. Какое этому было назначение – символическое или вполне практическое, никто не знал, а предположения в народе выдвигались самые разные. В любом случае, все вопросы в Тишине всегда сводились к мысли о непостижимости высшего простым человеческим разумом.

Верховный Жрец что-то искал глазами. Что-то, что то и дело ускользало от него и находилось вновь.

Федор боялся его. Сам не знал, отчего, ведь Жрец – самый приближенный к духам человек, самый чистый душой. Но чем ближе Вельф подбирался к их стороне, тем сильнее колотилось сердце в груди. Одна минута – и он уже совсем близко. Федор не мог оторвать взгляда от просветленного жреческого лица, и на долю секунды ему почудилось, будто это лицо смутилось, будто и оно чего-то боялось. Но только на самую маленькую долю секунды. Федор зажмурился и пытался не глядеть, чтобы не волноваться.

5

Листопад – сентябрь в тишинском календаре.