Ценитель чайных церемоний

Спустившись утром к завтраку, застаю там одного из приказчиков Добрынина. Тот обстоятельно докладывает купцу обо всех новостях, что произошли в городе за последнее время.

А точнее — о том, что происходит у его конкурентов. И должников — на это я сориентировал этого парня ещё неделю назад.

— Вой стоит вселенский, Ваше степенство, Федор Иванович! Скороумов — тот вообще лицом почернел — дело-то, почитай, что и вовсе накрылось! Дятлов — третий день горькую пьет, а у иных…

Ага, сработало!

Многочисленные должники моего компаньона схватились за голову. Точнее — за её полную противоположность… Ибо торговать из закрытой лавки — тут пока ещё такого способа не придумали. Материальное положение некоторых, усугубленное ещё и многочисленными подношениями околоточным и судьям, стало совсем уж невесёлым. Никто из официальных лиц, разумеется, от подношений не отказался. Но и сделать ничего не смог. Все бумаги, посланные ими в сыскное отделение, исправно там учитывались… и клались «под сукно» — на абсолютно законном основании! Ибо расследование по факту купли-продажи краденого товара ещё только-только началось. И когда оно закончиться… про то вообще никто даже и не ведал! И основания тут были железными — собственноручные показания задержанных воров и прочих… подобных деятелей. За пару-тройку бутылок водки они ещё и не такое могли согласиться подписать…

Что ж, пора уже и мне на сцену выходить…

Скороумов встретил меня неласково — мол, кто тут таков вообще припёрся, да чего ему надобно? Понятное дело, что мундир и саблю я в этот раз не надевал — с какого это бодуна американский офицер вдруг станет выступать посланником купца? Напротив, одежда у меня была, хоть и новая, но не особо-то и оттопыренная… так, мещанин средней руки…

— Чего изволите? — всё же хоть какие-то прежние манеры у купца ещё оставались.

— Да, вот… прослышал я тут за дела ваши скорбные…

Купец ещё больше помрачнел и насупился.

— А вам-то что до того?!

— Как знать… я ведь тоже через то пострадать успел в своё-то время…

— И что?

В нескольких предложениях я поясняю собеседнику причину произошедшего. Мол, неча было товар чужой зажимать, да простачком при этом прикидываться. Не ты, мил друг, первый, кого тако вот, кирпичиком-то по башке тюкнуло!

— И што ж тепереча делать-то? Повиниться перед кем?

— А я знаю? Что ж, чай не у одного кого-то тако вот товар-то зажилили?

Сорокоумов чешет в затылке. Вот, значит, как… не один Добрынин через такое жульничество пострадал? Это у него такой метод ведения бизнеса получается — контрагентов на товар кидать? Ну-ну… учтём и это!

— Ну…

— Я у Добрынина эдак вот, чаю десять фунтов… ну… потерялись они у меня… Сходил, шапку ломал — а он, ровно, как меня в первый раз и видел! — продолжаю наводить тень на плетень. — Мол, баит, ничего про то не ведаю! А по глазам видно — смешно ему… Так ничего сделать и не удалось… пришлось лавку и вовсе кинуть… со всем товаром! С судейскими тока свяжись!

Самое смешное, что я на этом ещё и подзаработал — аж целый полтинник! Перепало с купеческого плеча.

А слух — тот по городу разнёсся!

Вслед за этим к Добрынину выстроилась очередь из «страдальцев». Причём — не только из тех, кому уже кирпич по башке прилетел — некоторые заранее пришли повиниться. И долги срочно заплатить.

Пришлось чуток обломать купца — чтобы он ничего не брал со «страдальцев». Мол, знать ничего не знаю, и ведать не ведаю! Иначе народ живо просечёт взаимосвязь и… палка — она о двух концах! Кто сказал, что подобный фокус и к нему нельзя применить?

— Так что же, они так ничего и не заплатят?

— Тут не в деньгах дело! Той же полиции подобный оборот может очень даже и не понравиться — никому не в радость, что его втёмную используют! Про эти деньги позабудь вовсе! Нам важнее в будущем таких вот жуликов остеречь — мол, с каждым такое произойти может! А ты не воруй… у уважаемых людей!

Вот, похоже, что с заключительной репликой он вполне себе согласился.

— Так они же по миру пойдут?

— А тебе с того какая печаль? Ну, пойдут — и скатертью им дорога! Не у всех безнаказанно красть можно!

И с этим утверждением Добрынин согласился безропотно.

Но ловля и наказание всякого мелкого жулья — больших доходов не приносит. Уважения прибавляет, да. И кое-какие убытки позволяет минимизировать. Но на этом — и всё…

Серьёзные деньги надо было зарабатывать иным путём.

И снова я сижу за бумагами — мне их таскают наверх целыми охапками. Пришлось, как я и пообещал купцу, отхапать под своё «логово» часть второго этажа. И наглым образом вытребовать себе в помощь одного из приказчиков. Тот, уже через несколько дней, аж взмок, пытаясь помочь мне в разборке всевозможных бумаг. Хорошо, что Артём неплохо умеет читать и считать — польза от него немалая!

Проковырявшись так неделю, вытаскиваю Добрынина на конкретный разговор.

— Почему чай везут именно так — обозом? Ведь есть же железная дорога от Нижнего?

Купец вздыхает.

А потому, как выяснилось, и везут, что по дороге обоз заворачивает к тем, кто имеет дело с купцом. Там им сгружают оплаченный товар — и телеги (или сани — смотря по погоде) следуют дальше.

— Это сколько же будет идти обоз до Петербурга?

— Так ить… почитай, что тыща верст… да ещё и сворачивать надобно, чтобы товар отвезти…

Понятно.

Лошадь в телеге делает, хорошо, если две версты в час. Хода у неё в день, таким образом, будет порядка… с учётом остановки и ночевки… Ну, положим, двадцать верст в день, да с учётом всех поворотов-отворотов…

— Два месяца?

— Иногда и полтора.

И как он собирается дальше торговать? Впрочем, думаю, так и все остальные поступают.

Вопрос!

Почему?

А ларчик просто открывался…

Купец должен был лично всё проконтролировать. Качество чая, соответствие требованиям заказчика… а ещё учесть громадную прорву всевозможных нюансов.