Черная Призма

Они с Сансоном пустились бежать.

Водопад поднимал облако брызг днем и ночью, и темнота в долине задерживалась на несколько часов дольше. Когда свечение, замерцав, потухло, Кип потерял из виду и всадников, и тропинку.

Он в страхе остановился. Узкая тропа по обе стороны поросла широколиственными растениями, скользкими от брызг. Наступи на такое – и полетишь вниз с каменистого обрыва. А уж на порогах его размажет о камни.

Ему нужно было видеть. Он попытался смотреть, как учил его мастер Данавис, краем глаза. Сфокусированным зрением хорошо видно цвета, но периферийным зрением легче различать свет и тень.

– Быстрей! – крикнул Сансон.

Кип оглянулся через плечо. Лицо Сансона словно горело огнем. Кип попятился и зашатался на остром краю тропы.

Везде, где кожа Сансона была обнажена, она казалась горячей. Кип даже мог видеть, как пар исходит от его рук оранжевыми завихрениями.

– Что у тебя с глазами? – спросил Сансон. – Не бери в голову. Вперед, Кип!

Сансон снова был прав. Не имело значения, что или как видел Кип. Он повернулся и пустился вперед. Каким-то образом происходящие чудеса вытеснили из его души страх. Растения освещали его путь словно факелы, даже чуть подсвечивали тропинку перед ним.

Все еще подтягивая одной рукой тяжелые мокрые штаны, Кип пустился быстро как мог, бесстрашно, невзирая на скользкую узкую тропку и манящую со всех сторон смерть.

В реке на порогах были трупы. Милый Оролам, трупы были на ферме Сендина, маленькие бугорки, почти такие же холодные, как окружающее. Дымящиеся обрушившиеся дома раскаленно светились перед глазами Кипа. Но важнее для него и Сансона было то, что он увидел плоскодонку на привязи возле мостков. Они с Сансоном пустились сломя голову по тропинке. Они забежали за поворот и в утреннем свете увидели три десятка конных Зерцал в боевом строю.

– Мы хотели взять тебя живьем, – сказал красный извлекатель. Кожа его была алой, в голосе звенела ярость. – Извлекатель такого потенциала не каждый день попадается. Но ты убил двух солдат короля Гарадула и за это умрешь.

Глава 15

– Ты же не дашь нам разбиться, – сказала Каррис, когда Гэвин повел кондор над низкой растительностью пустыни.

– Ясное дело. Когда я лечу, мы летим, но если мы разобьемся, я тоже разобьюсь.

Гэвин накренил кондора вправо, чтобы их не было видно из Гарристона. Все равно оставался ненулевой шанс, что какой-нибудь фермер или рыбак их заметит, но кто поверит рыбаку, который скажет, что видел гигантского летящего птицечеловека? А вот если их заметит целый город – другое дело. Гаристон, хотя и являлся самым важным портом Тиреи, был невелик. Залив был полон рыбы, земля была сухая и неплодная, рутгарский губернатор взяточник, его люди еще хуже.

Так было не всегда. До Войны Ложной Призмы здесь имелась обширная система ирригационных каналов, от чего в пустыне все цвело и даже давало три урожая в год. Были шлюзы, через которые шла торговля с десятками маленьких городов вверх и вниз по течению Бурой реки. Но каналам и шлюзам требовались извлекатели для обслуживания. Без них земля иссохла, приняв кару за грехи мертвых людей.

– Гэвин, я серьезно. Мы что, правда разобьемся?

– Доверься мне, – сказал он.

Она открыла рот, потом закрыла. Она поняла, чего он не сказал: ведь прежде все получалось удачно, не так ли?

– У тебя в сумке есть что-нибудь хрупкое? – спросил он.

– И как сильно мы грохнемся? – спросила она с ощутимой тревогой в голосе.

– Извини. Мне следовало подождать, пока мы не оказались бы ближе к земле.

– Эй, что это? – спросила Каррис.

Гэвин посмотрел на запад, следуя за ее взглядом, но не увидел того, что вызвало ее любопытство. Гарристон окружали равнины и сухая пахотная земля, но на западе местность быстро поднималась к высоким непроходимым горам, почти отвесно обрывавшимся в море. Бурая река была прямо по ту сторону гор. Если бы она могла впадать прямо в море – сквозь эти горы, – она была бы всего в десять лиг длиной. Вместо этого реке приходилось сворачивать на восток, к Гарристону, отделенному от океана горной стеной, делая крюк почти в сто пятьдесят лиг от истока до устья.

– Там, – показала Каррис, – дым.

Гэвин не был уверен, что черные клубы были чем-то бо2льшим, нежели воображение Каррис – а теперь и его собственное. Как бы то ни было, это было по ту сторону гор, так что не имело значения. Он открыл было рот, чтобы сказать об этом Каррис, когда кондор прошел над одним из предгорий. Мощный восходящий поток поднял их выше в воздух. У Гэвина захватило дух. Он экспериментировал с кондором только над водой. Он даже не подумал о том, как ландшафт, над которым они скользят, может повлиять на воздух над ним. Теперь, когда он это испытал, он понял, почему так часто хищные птицы парят по спирали над одним и тем же местом. Гэвин думал, что там хорошие охотничьи угодья. Теперь он знал. Восходящие потоки.

– Мы можем перелететь через горы? – спросила Каррис.

С новой высоты – Гэвин глянул вниз, сглотнул и немедленно обернулся к горизонту – он уверенно мог сказать, что это дым. И поскольку он был виден так издалека, причины могли быть только две.

Пусть это будет лесной пожар. Пожалуйста, Оролам!

– Можем. Но тогда ты не встретишься с человеком, который должен доставить тебя к армии Гарадула. А я не смогу снова поднять кондора вверх без моря. Мне придется плыть всю дорогу вниз по реке.

– Гэвин, когда я вижу столько дыма, мне в голову приходит красный цветодей. Факел может выжечь весь город. Ты же идешь разобраться с цветодеем возле Ру? Эти люди не менее ценны, чем народ Ру. И раз уж зашла речь, то в Ру достаточно извлекателей, которые смогут вместе разделаться с синим цветодеем. А у этих людей никого нет.

Гэвин мысленно сравнил ландшафт внизу с картой Тиреи. Это оказалось на удивление просто, с учетом того, что он находился сейчас ближе к точке, с которой обычно рисуют карты, чем большинство людей. Он посмотрел на горы, на не то чтобы перевал и на положение дыма. Мысль поразила его с большей силой, чем простая интуиция. Он здесь не случайно. Не по простому совпадению он оказался там, откуда смог увидеть огонь, и Каррис оказалась с ним. Это был не лесной пожар. И не красный цветодей.

Огонь поднимался над Ректоном. До войны это был красивый город. И там находился «сын» Гэвина. Гэвин знал это, хотя они были так далеко, что точно знать было невозможно. Если Оролам воистину существует, таково было его наказание для Гэвина. Или испытание.

Как бы там ни было, это выбор.

Осталось пять лет и пять великих свершений. И одно из них было действительно, считай, бескорыстным: освободить Гарристон, разрушенный из-за него. И все еще страдавший из-за него.

Если Гэвин направится в Ректон, ему придется столкнуться с той безумной бабой, Линой. Ему придется встретиться со своим сыном Кипом и сказать ему – извини, ты по-прежнему безотцовщина. Я понятия не имею, что несет твоя мать.

Несомненно, это получится прекрасно. Кроме того, они окажутся близко к армии Раска Гарадула, так что Каррис откроет письмо с приказом, и все быстро пойдет кувырком.

Гэвину всего-то нужно было сказать – у меня свои приказы, и Каррис поняла бы. Она всегда была исполнительной. До неприличия.

Но ты не Каррис. Это не ее испытание.

Он открыл было рот, чтобы сказать это, и ощутил вкус трусости. Он не мог выдавить слов сквозь стиснутые зубы.

– Давай посмотрим, – сказал Гэвин. Он накренил кондора и увидел, что принял решение как раз вовремя. Они чуть было не врезались в гору.

Каррис стиснула его руку, и глаза ее сверкнули, эти нефритовые глаза с россыпью красных алмазов. По какой-то причине ее радость ранила его глубже, чем любое разочарование. Эта радость была напоминанием о шестнадцати годах радости, которую он должен был бы ей дать. О годах украденной радости.

Он отвернулся. Горло перехватило.

Горы вздымались все выше, и Гэвин впервые осознал, как быстро они летят. Надежды на посадку на воду не было. Если восходящий поток вскоре их не подхватит, они с Каррис останутся большим кровяным плевком на склоне здешних гор.