Радко отважный

Проще говоря, удар мог настичь нас откуда угодно. Даже сверху, как ни дико это прозвучит. Иначе как объяснить, помимо прочего, еще и стрельбу по птицам — «летающим мишеням»? Были у нас и такие занятия.

И что это тогда за противник, скажите на милость? Летать умеет или просто лазает высоко и ловко. Не говоря уж о том, что те же болты арбалетные, похоже, способны его разве что ненадолго задержать, не убить.

Про доспехи наши я уже молчу. Ибо о том, чего нет, вообще-то ни к чему распространяться. Значит ли это, что противник наш еще и не стреляет, не колет и не рубит, чтобы от него прикрываться? Тогда как он вообще атакует? Или у него какое-то особое оружие, непременно ближнего боя, но столь мощное, что шлем, кираса и тому подобное от него не защищают? Но какое?

Увы, просвещать нас на этот счет господин Гайду не спешил. А я не спрашивал. И не только я. Ибо вряд ли кому охота добавлять себе на спину шрамов от плети.

Подумалось даже, а не на верную ли смерть нас этот человек решил отправить. Но уж, по крайней мере, с этой панической мыслью я справился быстро. Стал бы господин Гайду тратить собственное время и деньги (немалые) обучая нас, вооружая и кормя, если требовалось ему всего лишь мясо. К тому же, насколько я понял из обмолвок нашего предводителя, сам он тоже намеревался идти с нами в поход, на правах командира. А значит, имел не меньше шансов сложить голову в безнадежной схватке, чем каждый из нас.

Что до доспехов… точней, их отсутствия, то объяснение этому могло быть проще, чем кажется на первый взгляд. Денег у господина Гайду тоже не бесконечно. Так что пресловутая жаба наверняка возмущенно заквакала, когда он прикинул, во сколько ему обойдется нацепить железки на сотню с лишком человек.

А может, роль сыграла банальная жалость к нам — не вздумайте смеяться! Как-никак поход предстоял пеший и неблизкий. Так что несладко нам пришлось бы, тащить все это железо на себе. Помимо оружия, ага.

Можно было бы конечно на повозки его погрузить. Но… во-первых, жалко уже стало бы лошадей или волов, которые эти возы потащат. А во-вторых, если Гайду впрямь ожидает нападения в любой момент (и если ожидания эти оправданы), пригодиться нам шлемы с кирасами, на возы погруженные, просто не успеют.

Или впрямь особенности противника таковы, что в бою с ним доспехи принесут больше вреда, чем пользы. Например, сделают нас неповоротливыми, тогда как требуется с таким врагом быть проворными. Шустрыми и юркими как комар. Трудно сказать. Я не знаю.

Зато я смог составить кое-какое представления о том, куда пойдет ополчение и в каких условиях придется сражаться. Вскоре после того, как мы начали отрабатывать тактику, каждому из нас выдали по кафтану из шерсти — вроде того, в каком сам Гайду предстал перед нами с первых дней обучения. Так что бой отрабатывали мы уже в кафтанах, как ни жарко нам было и неудобно… поначалу. А это значило, что сражаться нам предстояло там, где либо холодно, либо дождь и сыро. Но скорее всего, и то и другое.

Тактикой (и проистекающими отсюда предполагаемыми возможностями противника) странности последнего этапа обучения не ограничились. Ближе к его концу, поняв, что оружие становится в наших руках опасно уже не только для нас самих, господин Гайду привел к нам… живого алхимика. А что ж сразу не черта лысого?

Впрочем, как ни равняла людская молва алхимиков с колдунами, в облике данного конкретного алхимика ничего сказочного, мистического не было. Невысокий пожилой толстячок, слишком шустрый для своих лет и телосложения. Больше на купчишку заурядного походил, чем на чародея.

Кое-что необычное в его облике, правда, имелось. Волосы росли неровно, выглядели клочковатыми. Кроме того, зрение алхимика явно оставляло желать лучшего, из-за чего он был вынужден носить перед глазами стекляшки, опирающиеся на нос.

Еще он был болтлив. Да что там — щебетать был готов бесконечно, если обсуждаемая тема ему близка. Тогда как торговцы — народ осмотрительный. В словах осторожный, как я успел заметить.

Сразу взяв с места в карьер, алхимик рассказал об особом растворе, позволяющем наносить серебряное напыление на железо. Сиречь на клинки сабель и кинжалов, лезвия секир, наконечники арбалетных болтов.

Принес он и небольшую склянку означенного раствора. Да на месте продемонстрировал, как он действует, использовав кинжал одного из бойцов. Того, который ближе всех стоял. Ну и немного серебряной пыли, которую сперва в эту склянку подсыпал.

Клинок кинжала, после обмакивания его в раствор, выглядеть стал не красивее (как я надеялся, серебро все-таки), а запачканным почем зря. А алхимик продолжил разливаться соловьем. Рассказывая, как приготовить раствор… в том числе в походных условиях. Какие нужны ингредиенты, и где их взять.

Взять их, кстати, можно было и у самого ученого мужа. И пыль серебряную тоже.

— Это сделает наше оружие более опасным для врага, — заявил Шандор Гайду в ответ на невысказанный, но самоочевидный вопрос ополченцев «И на кой леший?»

Надо ли говорить, что на условия покупки что раствора, что ингредиентов для него, как и серебра, наш предводитель согласился почти сразу. Без сомнений и не торгуясь. Хотя в последнюю очередь я мог назвать его лопухом и простофилей.

— Ну… все понятно, — прошептал рыжий Драган, все так же по соседству стоявший рядом со мной, — серебро… похоже, с нечистью воевать придется.

Что ж, такое предположение могло объяснить странности тактики, которую мы разучивали. Но все равно поверить в это было трудно. Да и не по себе становилось, честно говоря.

— Какой еще нечистью? — удивленно вопрошал я, будто услышал самую нелепейшую из глупостей. — Привидениями? Так их лучше молитвой прогонять… водой святой. А еще лучше позвать священника, тот вернее справится… знает, что делать. Как и с демонами.

— Священника, — повторил Драган с ноткой грусти, — молитвой прогонять. Так для молитвы вера нужна покрепче. И вообще… давно ль сам-то в церковь ходил?

Нечего сказать, уел меня будущий боевой товарищ. Но такой уж у меня характер, что готов я стоять на своем в любом, даже самом дурацком споре. Вот где мое происхождение знатное сказалось больше всего.

— Так саблей-то их тем более не возьмешь, — не сдавался я, — хоть простой, хоть посеребренной. Просто пройдет сквозь привидение то же… и все.

— Так нечисть… она разная бывает, — заметил рыжий с видом знатока.

— Какая еще — разная? — продолжал я упорствовать. — Мертвяки что ли, которые из могил поднимаются? Их тоже… сколько ни руби, мертвее все равно не станут. Тут проклятье, скорее, надо снять. Ну, которое на кладбище наложено.

— За колдуном послать, ага, — не удержался и съязвил Драган, — а лучше за священником. Он лучше знает. Интересно, кто из них подоспеет быстрее, если нечисть на нас в лесной чаще полезет?

На несколько мгновений мы замолчали напряженно, и не без обиды, причем обоюдной. Потом я сказал примирительно:

— Тут, скорее всего, дело гораздо проще. Главный наш за сокровищами собрался. Зря, что ли кучу монет на нас угрохал… и еще наверняка угрохает, а к владетелям обращаться и не подумал. Как и к прочим властям. Ясно же, надеется окупить затраты, а делиться не хочет.

— Что-то в этом есть, — был вынужден согласиться Драган, — только разве одно другому мешает? До сокровищ сперва добраться надо, а на пути всякое может случиться. И встретиться. В том числе опасное. Нечисть в том числе.

— Ну… если разве только подстраховаться Гайду пытается, — не стал спорить и я, — предусмотреть всякое. Ну, если суеверен он шибко. Тогда понятно. Как говорится, знамя ему в руки.

Тем временем алхимик еще задумал поделиться с Гайду способом приготовления зажигательной смеси. Как он сам выразился, «по древним, но чудом уцелевшим эвксинским рецептам».

Однако эта сделка не состоялась.

— Отсыреет твоя смесь там, куда мы пойдем, — как отрезал, возразил наш предводитель. — А может, и гореть-то там будет нечему.

Тем самым лишний раз подтвердив мое предположение, что поход предстоит в некую промозглую глушь.