Страница 7 из 29
Однако все хорошее имеет свойство заканчиваться. Закончился и набор. Как видно, Гайду требовалось ограниченное число рекрутов — по моим собственным прикидкам, где-то сотня с мелочью. А может, понял, что больше народу кормить и вооружать ему не по карману. Или откладывать поход дальше уже не было возможности.
В любом случае беззаботная жизнь для нас всех закончилась. В моем случае не успев толком начаться, увы и ах! Пришли дни обучения, подготовки к походу. А учить нас, как я уже говорил, пришлось даже самым простейшим (с точки зрения любого воина) вещам.
Например, правильно реагировать на команды. Произносимые обычно громко, быстро и без лишних объяснений или присловий. Особенно во время боя, когда на расшаркивания нет времени.
Так вот, от нас требовалось, чтобы мы, услышав команду, не переглядывались, не переговаривались, и тем более не переспрашивали. А приучились выполнять то, что громогласно требовал от нас гарцующий на коне Шандор Гайду.
— Ох, как бы голос не сорвал, бедный, — с притворным сочувствием шепотом съязвил стоявший рядом со мной в строю рыжий и какой-то по-мальчишески веснушчатый парень по имени Драган. — Кто ж нас тогда в поход поведет.
Похоже, предводитель наш действительно опасался за свое горло. Потому и приглашал для нашего обучения тех же ветеранов городской стражи. У которых глотки, кажется, были крепче железных доспехов. Так что драли их наши наставники без устали.
«Присесть!» «В укрытие!» «Встать!» Хорошо, хоть не «сидеть», «лежать» и «голос». Не то бы собакой себя почувствовал.
«Пли!» — это когда мы по мишеням из арбалетов стреляли.
«В шеренгу!» «Рассредоточиться!» «Шагом марш!» На этом этапе мы уже учились (точнее, нас учили) действовать как единое целое. Пусть даже это целое пока производило впечатление стада. Но, по крайней мере, мы тогда уже, услышав команду, не оглядывались друг на дружку — что сосед делать будет. И уж точно не тратили время на раздумья.
А поначалу тратили. Помню, когда на площади, где в тот день проходило наше обучение, мы впервые услышали команду «В укрытие!» Так все начали бестолково озираться, выискивая, где можно спрятаться. И не находили. Чаще взглядом на кого-то из товарищей натыкались. Ибо многовато нас собралось. Тогда как Неделица особым простором похвастаться не могла. Даже на площадях.
И ладно, большинство из нас тупили. А один-то вовсе на команду отреагировал (о ужас!) вопросом. «О каком укрытии идет речь?» — прохрипел этот тощий мужичонка с красным носом. Притом, что с началом обучения запрет на выпивку господин Гайду таки ввел. Простите, если забыл сказать.
Так вот, мужичонка дерзнул вопрошать. А у десятника стражи, нас обучавшего, чуть усы не отвалились от такой наглости. Даже оцепенел на мгновение, бедняга.
Положение спас присутствовавший на площади сам Шандор Гайду. Голосом громким, но без надрыва, спокойно и твердо он сообщил и мужичонке этому, и всем присутствовавшим, что команды как его самого, так и нанятых им наставников надлежит выполнять быстро, без возражений и вообще слов. Тем же, кого такой порядок отчего-то не устраивает, господин Гайду охотно предоставит последний выбор. Получить плетей или с позором убираться из ополчения. В последнем случае телесных наказаний провинившийся рекрут может избежать. А может, и нет. Хотя бы пинок на прощанье от кого-то из товарищей отступнику не помешает.
По завершении своей речи Гайду поставил перед этим выбором нашего вопрошающего мужичонку. Тот недолго думая выбрал плети. И Гайду, спешившись, лично всыпал ему перед всем ополчением. Всего разок — сказал, что на первый раз достаточно. Но доходяге красноносому хватило и этого.
Нет, он не умер. Просто для дальнейшего участия в обучении до конца дня уже не годился. Посидел с часок прямо на булыжниках, которыми была вымощена площадь, понаблюдал за нами. Да и поковылял к бараку, отлеживаться. Не забыв сперва, конечно, попросить у Гайду разрешения. Тот, впрочем, не отказал.
Не скажу, что после речи нашего предводителя вкупе с показательной поркой нарушений дисциплины больше не было. Но отдам Гайду должное: необходимость браться за плеть у него возникала не чаще, чем раз в день. Причем все реже и реже. Благо чем привычнее для нас становились приказы, тем понятнее. И тем быстрее мы на них реагировали. А главное, правильнее. Хотя какое-то время все равно, услышав «В укрытие!», принимались бестолково метаться, как тараканы. Особенно когда дело происходило на лугу за городской стеной. Да и где, спрашивается, там было укрыться.
Но вот вопросов мы уже не задавали. Тем более что даже на лугу нашелся овраг, а неподалеку от него — пара канав и заросли кустарника. Там-то мы все и попрятались.
И кстати: каждый день место обучения господин Гайду менял. После площади — тот же луг. После луга — ближайший лес. После леса — отрезок торгового тракта. Предводитель наш еще так подгадывал, чтобы в это время караваны по нему не шли.
Тракт сменялся снова площадью, но уже другой — Неделица город не маленький. Окрестности складов, превращенных в бараки, тоже годились для обучения. А после складов-бараков нас могли отправить снова на луг. Или на площадь. Или к какому-то брошенному хутору в паре верст от городской стены. Прежние хозяева хутора умерли или уехали, новых не нашлось. А сметливый Гайду присмотрел его и нашел, как использовать.
Такое разнообразие площадок для обучения наш предводитель мог бы не объяснять. Все равно охотники спрашивать (плетей за то получая) едва ли бы нашлись. Но Гайду, честь ему и хвала, здесь снизошел-таки до объяснений. Сам, без всяких вопросов.
Бой, говорил он, необходимость сражаться может настичь нас в любом месте, а не только там, где нам удобно и привычно. А потому нельзя, чтобы, пока учимся, мы привыкли к какой-то одной местности — тому же лугу, например. Нельзя, чтобы учение успело стать для нас удобным, а место сбора привычным как дом родной. Проще говоря, требовалось обучение как можно больше для нас затруднить.
И не беда, если поначалу растеряемся, оказавшись в незнакомой нам части леса… к примеру. Зато не растеряемся потом. В настоящем бою будет легче.
Вскоре после того, как команды перестали вызывать у нас растерянность и панику, параллельно с их отработкой нас начали обучать обращению с оружием.
Махать саблей — так, чтобы попадать по соломенным чучелам, а не по товарищам, стоящим поблизости. Но для начала научиться извлекать эту стальную негодницу из ножен, не порезавшись.
Браться за секиру с нужного конца. А потом еще и ненароком не снести ею голову опять-таки собрату по оружию.
Стрелять из арбалета. А также заряжать арбалет, возводить арбалет, чистить арбалет. Да еще как можно реже промахиваться.
Ну и пользоваться кинжалом. Как можно быстрее его извлекать. И как можно точнее (и опять-таки быстрее) наносить удар.
Вслед за упражнениями с оружием мы начали отрабатывать тактику, боевое построение. И здесь уже господин Гайду, не доверяя приглашенным наставникам, взялся обучать нас сам.
Почему — стало ясно с первых занятий. Потому что боевые порядки и тактика эта не только у меня, но и у опытного вояки наверняка бы вызвала недоумение.
Если сражаться предстояло в строю, то строй этот представлял собой две шеренги, одна спиной к другой. И сперва каждый из нас делал по выстрелу из арбалета, затем брался за секиру — так, чтобы держать противника от себя как можно дальше. За саблю дозволялось браться только в крайнем случае. Когда ни арбалетный болт, ни секира не позволили остановить врага. И тот успел подобраться слишком близко.
Если же биться малыми группками, то одного арбалетчика полагалось прикрывать, окружая, тремя, а лучше четырьмя воинами ближнего боя — с теми же секирами или саблями.
Наконец, тактика Гайду предусматривала даже сражение парами. Два бойца стоят спина к спине и, как уже нетрудно догадаться, сперва пытаются отстреляться, затем пускают в ход сабли и секиры.
И… не знаю насчет остальных, но едва я познакомился с этими тактическими приемами, как не мог не задаться вопросом: и что это за сражение такое, к которому нас готовят? Выходило ведь (по крайней мере, на взгляд такого профана как я), что супостат может внезапно ударить с тыла. Окружить. И, сам никаких боевых порядков не придерживаясь, чужой строй разбить, невозбранно в него вклинившись.