Страница 2 из 16
Бровко только облизнулся. Мол, ты главное давай побольше, а об остальном не беспокойся, мои заботы.
Ветер словно намеренно выжидал, давая время молодой хозяйке справиться с утренними хлопотами… Завывал тихо в трубе, дергал то и дело за край крыши. Грохотал чем-то на скотном дворе. И только после того, как Маричка присела на завалинке, окидывая взглядом двор, решил, что нечего медлить, и дунул во всю грудь. Мгновенно превращая легкую прохладу в жгучий мороз.
А тот и рад. Засмеялся, озорно протыкая насквозь легкий кожушок, и как обнаглевший повеса на вечерницах, совсем не в шутку запустил ледяные пальцы в разгоряченную пазуху. Молодая женщина вздрогнула от прикосновения и теснее завернула полы. Оно бы уже можно было и в хату спрятаться, но хотелось еще немного посидеть. Ничем не заботясь и ни о чем не думая. В конце концов, зима Богом на то и дается людям, чтобы те могли хоть немного отдохнуть.
Но долго высидеть не удалось. Кроме холода, усиливающегося с каждой минутой, снег — и круживший в воздухе, и уже примостившийся на покой, — взвился в воздух, мгновенно затвердел, вдруг превратившись с нежного котика на колючего ежа, и врезал такого гопака, что аж окна зазвенели под его каблуками. Жаля в лицо и по обнаженным рукам, словно крапивой хлестал.
— А чтоб тебя… Если не соль в глазу, то заноза в пятке… — вздохнула Маричка, но в хату все же не пошла.
— Не мешай… — объяснила псу, что крутился под ногами и не понимал, почему хозяйка мерзнет на пороге, а не спрячется в тепло. — Видишь, что происходит? А как оно на несколько дней затянет? Не сидеть же сиднем в четырех стенах.
Женщина уже торопливо, слишком неприятно стало на улице, сбегала несколько раз в ригу и угомонилась, когда посреди горницы на полу вырос немалый стожок неочищенного гороха и фасоли. Лучшая работа для зимнего дня. И руки есть чем занять, и в свете не нуждается, и еда — если что. Да и горит сухая шелуха ярко, празднично. Если не закрывать печку, то и свечу жечь не придется. От пламени будет в комнате видно.
— Ну, вроде бы ничего не забыла… — застыла на мгновение в дверях. Потом взъерошила ладонью, попятившейся от порога, собаке холку. — Смотри сам, Бровко… Пока гуляй. Если мороз прижмет не на шутку, пущу на ночь в сени.
Пес вильнул хвостом и довольно ткнул лохматой головой в живот хозяйку, мол, да иди уж… Мне такой морозец, только удовольствие. Блохи подохнут…
Метелица тем временем разгулялась еще сильнее. Белая пелена, отгородившая хутор от остального мира, уже не переминалась вокруг изгороди, а перебралась через плетень и сделалась еще плотнее. Даже овин и хлев, стоявшие едва в двадцати шагах от хаты, теперь казались темными, невыразительными пятнами, все плотнее укутываясь в снежные шубы.
— Спаси и сохрани, Боже, тех, кто в пути… — перекрестилась Маричка и зашла в хату.