Страница 13 из 16
Нестор только плечом дернул в ответ.
— Так Лейба себе и подумал! — назидательно поднял указательный палец корчмарь. — И не говорите, что подумал плохо, потому что это не будет правда.
Шинкарь выдержал небольшую паузу.
— Я вот что должен сказать. Как пан казак посмотрит на то, чтобы скоротать лишнее время не на твердой скамье в корчме или на морозе под управой, а в теплой избе и на мягкой перине?
— Пан казак скажет, что это было бы хорошо… — Нестор как раз закончил с гуляшем и обтирал усы, глядя, как к столу семенит все та же черноволосая девочка с большой тарелкой яичницы.
— Разумное решение, — похвалил Лейба. — Так, может, пан казак тоже не будет иметь ничего против лохани с горячей водой, а еще — выстиранной и отутюженной одежды?
— Пан Лейба хочет сказать, что он знается с чёртом и способен творить волшбу? — усмехнулся Нестор, у которого при этих словах на коже цыпки выступали, а холод прошлых дней и ночей отозвался в суставах.
— Никакой волшбы, — взмахнул руками трактирщик. — Только маленький гешефт и еще меньший порнос. И с нечистым тоже дружбу не вожу. Зато моя троюродная тетя Циля живет совсем рядом и охотно примет на постой такого знатного пана.
— Буду благодарен… — искренне ответил Нестор.
— А может… — шинкарь оглянулся не стоит ли дочь рядом, придвинулся ближе, понизил голос и подмигнул. — … может, пан казак еще чего-нибудь желает? Такого же мягкого и не менее приятного, как перина и купель? Но это уже, прошу пана, за отдельную плату.
От неожиданности Нестор чуть не подавился. Откашлялся, вытер усы и хмыкнул.
— Я вижу, гешефт у пана Лейбы поставлен на широкую ногу.
— Нет, — порывисто замахал руками тот. — Пусть пан казак не подумает ничего плохого. Я не держу публичный дом. И предложение это только для солидных гостей. Моя племянница Сара пятый год как овдовела. Муж утонул, под лед провалился. Совсем молодая. Жаль ее… В маленьком городке все на виду. Все на слуху… А так — и пану хорошо, и ей утешение… и кое-какой грош в доме не лишний. А главное — все тихо, без лишней молвы.
— За перину, одежду и купель договорились, — кивнул Нестор, немного подумал и продолжил. — Что касается Сары… Вот. Держи… — казак положил на стол две серебряные монеты. — Знаешь, Лейбо… Три недели в седле, ночи на снегу. Не доедал, не досыпал… Не хотелось бы краснеть перед молодой женщиной. Но… пусть придет. Хоть спину потрет. А там поглядим — сговоримся, не обижу.
— Ну, тогда доедайте, а как будете готовы уходить, я кликну Юзика. Сын пана и отведет. А что касается немощи телесной… то пану не стоит о таком даже беспокоиться… — заговорщически улыбнулся трактирщик. — Сара хоть и молоденькая совсем, но не девка — разберется что к чему. Да и хороша небога. Так хороша, что при взгляде на нее даже у старого деда поднимется кое-что… в душе. Сам бы с удовольствием захаживал, не будь мы родственниками.
— Договорились… — улыбнулся казак.
Нестор посмотрел на шинкаря, что уже вставал из-за стола, и решил спросить.
— Знает ли пан Лейба кого-нибудь из семьи Твердохлибов?
— Верхних, Нижних или Заречных? — уточнил тот.
— Без понятия, — помотал головой запорожец. — Я только Максима Твердохлиба знаю.
— Максима? — переспросил Лейба задумчиво. — Не забрал, значит, нечистый сучьего сына… Вай вей…
— Так что, пан знает его? — Нестор уже даже злиться начал. Ну, а как иначе? Кого не спросишь — делают страшные глаза и ничего не рассказывают.
Но Лейба, в отличие от старого Емели, убегать не стал. Задержался.
— Не очень хорошо. Все, кто за рекой живет, другой приход. Отдельно держатся. Но весь город гудел, что там случилось что-то очень недоброе. Подробностей не знаю. Одно точно известно — и старый Тарас Твердохлиб, и оба старших сына его в одну ночь пропали. И только Максима видели люди утром, как гнал коня прочь от мельницы, словно ошалелый. А потом и вовсе пропал. Вот и судите сами, господин запорожец, какой из этого всего можно сделать вывод?
— Действительно… — согласился Нестор, почесывая затылок. — Что-то не так…
— А я о чем? Так звать Юзика?
— Не вижу препятствия. — Нестор вытер тарелку последней корочкой и отправил ее в рот. — Quae sunt Caesaris Caesari* (*лат., — Отдайте кесарю кесарево…) Что случилось с Твердохлибами — дела давние, а мы ныне живем.