Страница 19 из 57
Обняла ладонями горячую кружку и вдохнула терпкий запах чая. У нас в стране, а может быть, и в мире нет культуры смерти. Это же касается и неизлечимо больных — они умирают для общества не в момент остановки сердца. Так для моей матери отец умер именно в момент постановки диагноза. Как же больно было смотреть на ее отношение к мужу! Пропали веселье и шутки, появилась жалость и озлобленность на него… на судьбу.
ВИЧ-инфицированные же могут прожить еще очень долго. Да, на лекарствах, но все реально. СПИД — это крайняя ступень. Но с момента постановки диагноза к ним меняют отношение все. Даже врачи могут крикнуть: «Нефиг было спать с кем попало», хотя объективно знают, что причина кроется в череде ошибок и случайностей. И сейчас человеку всеобщее презрение не принесет пользы. Только усугубит ситуацию. Например, озлобившись, может начать мстить другим, здоровым. Так что лучше напомнить о том, какая теперь ответственность на нем лежит. Но не унижать и придумывать причины вместо решения — это… бесит.
Резко встала со стула, прекращая мысленное нытье, и решила вернуться к работе. А еще навестить бабу Фаю после. Тем более что Мишку все равно Рома заберет. А если и передумает выполнять указания невольной соседки, то сын мне позвонит и я возьму такси.
Не сразу поняла, зачем иду в сторону стационара. Ах да, я же обещала заглянуть к хирургу. Но, видимо, провидение меня вело не к нему, а чтобы увидеть Наташу. Снова избитой. Я подошла, и мы встретились взглядами.
— Лестница, — сухо сказала рано поседевшая девушка.
Ну да, ну да. С размаху, наверно, ее лестница атаковала, несколько раз.
— Как до лица достал?
— Я упала, — сказала девушка честно и вздохнула.
Ее ответ подходил и для варианта с лестницей, но мне врать бесполезно. Виктор же, как судмедэксперт, вообще бы посмеялся, настолько очевидны были побои.
— Ты не написала заявление, — сказала утвердительно, так как все было понятно, но очень хотелось напомнить о нашем последнем разговоре. — И не ушла. — Наташа сжалась под моим взглядом. — И продолжаешь ему прислуживать.
— Ничего ты не понимаешь, он же без меня не сможет! — выкрикнула девушка, таки расправив плечи.
М-да, такую бы решительность и злость, да в нужное русло.
— Наташа. — Вдохнула и выдохнула, собираясь с мыслями. — То, что он инвалид, не дает ему право тебя истязать. — Столкнулась с ее упрямым взглядом и поняла, что говорю все то же самое. Что нового мне ей сказать, чтобы прислушалась? Ничего не приходило в голову. Почему-то вспомнился Рома.
— Вот именно, инвалид. Ему так плохо! И без меня он умрет.
— А с ним можешь умереть ты. — Я не приукрасила, ведь в больницу она могла прийти, только когда он сделал совсем худо. — Пожалуйста, просто уезжай от него.
— Кому он будет нужен? Государству? Не смеши меня. Даже соцработники к нему не ходят. Только одна замечательная женщина, чтобы молитвы почитать.
Я поняла, почему подумала о Роме. Ведь я так боялась с кем-то жить, но это оказалось не так страшно.
— Наташа, послушай. — Я схватила девушку за руку и сжала бледные пальцы. — Сколько лет мы знакомы? Я ведь еще интерном была и встретила настоящее солнышко. Веселушку и хохотушку, которая принимала мою профессию, да и вообще в каждом могла найти хорошее. Наверно, так и с Денисом. Только вот моя Наташа куда-то ушла, спряталась внутри этого избитого создания. — Я для наглядности легонько ткнула пальцем в грудь, и подруга поморщилась. У меня все внутри похолодело, ведь значит, у нее гематома на груди. Вернулась к сжиманию тонких Наташиных пальцев. — И ведь с каждым годом все хуже. Мне так страшно, что однажды все дойдет до точки невозврата. И Виктор, который знает мою дружбу с тобой, сообщит о твоей смерти. Не убегай, дай договорить. — Чтобы Наташа не вырвалась и дослушала, сжала пальцы сильнее. — Я тут недавно поняла, насколько же одинока, а мне кошмары ночами снятся. Чтобы они были реже, приходится пить по вечерам. — Встретившись с загоревшимся любопытством взглядом, поняла, что иду верной дорогой. Если я буду давить на необходимость помочь себе самой — Наташа не отреагирует, для нее норма жертвовать собой. Но я ведь могу попросить помощи для ее подруги, то есть для меня. — Мне нужна компания. Поняла я это после того, как у меня дома пожил пару дней один человек. Но он не сможет надолго остановиться, не могла бы ты переехать ко мне?
— Люда, я даже не знала. Ты всегда такая спокойная и уверенная. — Наташа пожала уже мои пальцы в ответ. — Но почему я?
Так, тут главное — давить не на ее бедственное положение, а на мое.
— А кто еще сможет жить с той, которая вот этими самыми руками… — Развернула руки ладонями кверху, выпустив холодные пальцы подруги. И я не врала, даже Марго иногда брезговала, а мама не давала забыть, что я делаю этими самыми конечностями. Абсолютно полностью меня принимала только Наташа. Остальные реагировали, как на… Александра. Иногда мне тоже хотелось заплакать, когда из моих рук что-либо брали, зная, чем я занимаюсь. Мама вот недавно отказалась от купленных яблок, потому что я их потрогала.
Наташа единственная, кто относится к моей профессии с уважением и без брезгливости. И по ее глазам вижу, что она это поняла, крыть нечем. Избитая девушка обняла меня и прижала к себе. Я представляю, как ей больно, но для нее страдания — это очищение. Бесит. На всякий случай добила:
— Наташ, я же никогда ни о чем тебя не просила. — Объятия стали крепче, и я дополнила: — Мы не бросим Дениса. Я же врач, ты знаешь. Мы устроим для него наилучшие условия.
Объятия разомкнулись, и я встретилась с Наташей взглядом, наблюдая текущие по синякам слезы. Счастливо выдохнула. Ура, получилось, я нашла выход. Для Дениса найду сиделку, которая не станет терпеть его замашки. И там уже или срок ему устроим, или будет и дальше спокойно жить, только под присмотром кого-то пожестче Наташи. А встречи же их постараюсь контролировать. Например, навяжусь как врач. Конечно, с моей профессией звучит обнадеживающе, но Наташа в курсе широты моих знаний.
— Хорошо, хорошо. Я попробую. Но только на несколько дней. Вдруг тебе будет некомфортно, — прошептала слишком молодая для седины девушка.
Я абсолютно искренне расплылась в широкой улыбке. Ох, Рома, спасибо тебе за идею. Вот почему я раньше о таком варианте не подумала?
Когда я вернулась в ординаторскую, Виктор присвистнул.
— Вот это я понимаю — любовь к своей работе. Это отчего такая улыбка от уха до уха? Случаем, не из-за скандалистки, о которой только что сообщила медрегистратор? Кстати, а как ее зовут? — Виктор явно не мог пропустить симпатичную мордашку в персонале.
— Диана, — автоматом ответила я и с вопросом посмотрела на санитара.
Артур кивнул в сторону, намекая на прощальный зал. Виктор же мрачно на меня смотрел, как будто ему не понравилось то, что я сказала. Хотя я не представляю, что ему могло показаться не так в имени нашего медрегистратора.
Без дальнейших разговоров пошла решать вопрос с очередным горюющим. А что, после разговора с Наташей решительности и сил во мне прибавилось в разы. Даже идти к разгневанным живым не страшно. Попросила медрегистратора Диану привести бунтующую, чтобы не устраивать разборки у всех на виду.
Ко мне пришла полноватая женщина. Очки явно в дорогой оправе, что контрастировало с невзрачным одеянием и загорелой грубой кожей.
Она окинула меня оценивающим взглядом. Мне показалось, что на меня смотрят сверху вниз, хотя зашедшая была не самого высокого роста.
— Это вы вскрыли моего мужа — Турова Игоря?
С учетом того, что Виктор у нас тут на полставки, моя коллега-патолог болеет, а Ира уволилась… неважно, кто вскрывал, отвечать мне. К тому же я помню, как смотрела на документы с таким именем и фамилией, значит, все же вскрывала я.
— Да, было произведено вскрытие.
— А кто вам разрешил это сделать?
Хотелось рявкнуть, что разрешает мне закон. И если эту тетку что-то не устраивает — пусть жалуется в письменном виде. Нет же, пришла устраивать сцену (что очевидно по ее выражению лица). Жена Турова решила воспользоваться моим молчанием и продолжить: