Страница 6 из 16
– Нет, сегодня я уйду и больше не вернусь. Никогда, – внушаю я недоступные её пониманию истины.
Её глаза расширяются, и тут же капризно изгибаются губы. Надеюсь, она не собирается плакать?
– Ты меня бросаешь?
Ну, слава богу! Я с облегчением выдыхаю и, не сходя с места, начинаю натягивать вещи в обратном порядке: ботинки, шарф, пальто. Даже удобно, что дальше прихожей мы так и не ушли.
– Ты меня бросаешь?! – переходит она на повышенный тон. – После всего, что между нами было?
Перелистываю мысленно это всё: пару ужинов, деловая встреча, где она глупо хихикала, а потом – только её скрипучий диван и секс, секс, секс. Тоненькая вышла брошюрка наших отношений и, скажем прямо, скучненькая.
– Да, – заявляю уверенно.
– Ну ты и скотина! – выкрикивает она с чувством, ломая идеальные черты лица уродливой гримасой.
Я засовываю руки в карманы брюк, откинув полы пальто, и насмешливо разглядываю эту обиженную идиотку.
– Что? Поимел, как хотел, можно выкинуть? – её грудь ходит ходуном. Губки-бантики сжимаются почти в тонкую линию. – А я ведь любила тебя. Мне ничего от тебя было не нужно.
– О, милая, если бы, как хотел. Но раз ты считаешь, что я зря потратился, – протягиваю руку к подарку. – И воспоминания обо мне тебе дороже…
– Отвали! – жадность и расчётливость победили. Она прячет коробочку за спину.
– С наступающим Новым годом! – легко произношу заезженное поздравление и выхожу прочь, не оборачиваясь.
– И всё же ты скотина! – кричит она мне вслед. – Желаю тебе однажды вляпаться по самые яйца! Так, чтобы мозги набекрень и душу – вон!
Я улыбаюсь и легко сбегаю по ступенькам. Вляпаться и набекрень – это точно не про меня.
Раздаётся рассерженный хлопок дверью.
Ещё одна подружка осталась в прошлом. Да будет так!
7. Виктория
Чёртов Алекс Берг!
С мыслями о нём проходит бессонная ночь. С мыслями о нём прибегаю утром на работу. В новом лифчике. Ну, правда, не выкидывать же!
Переодеваюсь, выхожу в зал к своим «пампушкам».
– Победина, – Гремлин встречает меня лично, как английскую королеву. Отводит в сторонку, безжалостно стиснув запястье. – А ты зря при параде. Иди-ка, милая, пиши заявление. Ты у меня больше не работаешь.
– Как не работаю? – оглядываюсь на болтающих между собой «спортсменок». Невольно отмечаю, что в канун праздника пришли немногие. Но ведь пришли!
– Спроси ещё почему? – Павел Андреевич обдаёт меня запахом своего тошнотного освежителя и криво ухмыляется.
– Почему? – гордо вскидываю подбородок.
Гремлин холодно смотрит в глаза и переходит на официоз:
– Потому что это мой клуб, Победина. А мы с тобой как-то не сработались. Как-то не справилась ты с поставленной руководством задачей. Поэтому идите, Виктория, в бухгалтерию. Получите расчёт, и чтобы уже сегодня я вас здесь не видел.
Провожаю глазами его бычью шею. Какой дурак назвал его Гремлином? Обидели маленькое злобное мифическое существо. Козёл этот Громилов, с большой буквы К.
– Спасибо за отличный подарок ко дню рождения, – нарочито кланяюсь я в пояс его удаляющейся спине в деловом костюме.
Просто замечательное окончание старого года. Иду переодеваться и собирать свои вещи – сбрасывать наеденные за праздники килограммы мои «пампушки» будут уже без меня.
Ида Сергеевна, главный бухгалтер «Олимпикуса», смотрит на меня с нескрываемым торжеством.
Девушка в соку под тридцать. Кроваво-красные губищи, грудь на полметра вперёд, крутые бёдра, тонкая талия, красивые ноги – всё, казалось бы, при ней, кроме одного: Ида сохнет по Гремлину. А он-то ей в руки и не даётся.
Едва я устроилась в фитнес-клуб, Лариса, старожил и тренер по бодибилдингу, напрямик заявила:
– Не дай тебе боже перейти дорогу нашей прекрасной Иде – сожрёт и не подавится.
Я молча удивилась, но спрашивать ни о чём не посмела. Девчонке после института, имеющей в запасе только скромный год работы в школе учителем физкультуры, не пристало задавать неудобные вопросы на новом месте.
– Трахал он её, – доверительно выдохнула мне в лицо информацию Лариса, – но недолго. И она никак не может смириться, что ему не нужна. Иногда у баб, прости господи, кукушку перемыкает, и хоть с разбега об стену башкой – ничто не помогает. Ей всё кажется, что однажды Пал Андреич упадёт у её ног и предложит жениться. А он, прости господи, ни одной юбки не пропускает. Так что ты с ним осторожнее. Я предупредила. А кто предупреждён, тот вооружён!
Лариска по-боевому подняла жилистую руку вверх и потрясла нехилым кулаком в яростном жесте «Но пасаран!».
Предупреждению я вняла, но мне это не помогло: не только для того меня, видимо, нанял Гремлин, чтобы переводить таявшие сантиметры на талиях моих подопечных в кругленькие цифры чистой прибыли на своём счету.
Поначалу подкатывал мягко, ненавязчиво. Но в последнее время церемониться перестал: то за задницу норовил подержаться, то зажать в уголке, если зазеваюсь. Вчерашняя сцена в раздевалке стала погребальным аккордом моей недолгой полугодовой карьеры фитнес-тренера.
И вот я стою перед злорадствующей Идой и с тоской думаю, за что мне это всё и что делать дальше.
В голове карусель после бессонной ночи. В глаза как песком насыпали.
– Получи, милочка, и распишись! – голос Иды приторно сладенький, но хочется скривиться, как от кислоты. Растерянно пересчитываю купюры.
– Но ведь это… – горло сжимается от возмущения.
– Твоя зарплата, – договаривает за меня главбухша и растягивает в ехидной улыбке губы.
– А расчётные? Компенсация за отпуск? Годовой бонус? Премиальные ко дню рождения? – кажется, сейчас от возмущения меня порвёт на десять маленьких Вик.
– Победина, бери, что дают, и дуй отсюда! – слетает с неё вся напускная учтивость. Павел Андреевич дал чёткие указания по поводу тебя.
– Какие такие указания? – наступаю я в безрассудной храбрости – мне терять нечего, а проблем с этим несравненным Пал Андреичем я уже хлебнула выше крыши.
– Какие надо! – царственно махает Ида на дверь.
– Тогда я сейчас сама выясню! – бросаю в сердцах и, забрав кровные, твёрдо решаю поставить все точки над Ы в нашей негласной войне с боссом.
– Беги, беги. Его нет на месте! – несётся победоносно мне вслед.
Ида о Гремлине знает всё, но я всё же делаю попытку прорваться в кабинет. К сожалению, она права: шеф успел уехать. Растворился в небытие. Исчез. Ну ничего. Я просто так этого не оставлю. Мне сейчас так нужны эти деньги, я Ленке хотела помочь в конце концов.
Боевой дух и решительность испаряются уже на улице. Мягкими хлопьями на землю падает снег. Беззаботные дети лепят из него снежки. Я поднимаю лицо и ловлю ртом летящие снежинки. Настоящая новогодняя погода. И такая знакомая тоска в преддверии зимних праздников. Самое время проникнуться жалостью к себе.
Уже придя домой, не могу сдержать горьких слёз.
Беда я и есть Беда. Без работы, без денег, в полном одиночестве. Никому не нужное, всеми забытое недоразумение в огромном-огромном городе.
Больше всего на свете не хочется быть сейчас одной. Нет, именно сейчас ещё терпимо. Но завтра, когда все соберутся семьями за праздничным столом – невыносимо думать о пугающей тишине бабушкиной квартиры.
Я поднимаюсь с дивана и бесцельно брожу по комнате. Смотрю в высокие потолки, словно там можно найти ответ. Рассеяно двигаю слоников на полке. Их ровно семь – на счастье. Только моё где-то заблудилось.
Взгляд падает на стол, где красуется во всём великолепии прямоугольная визитка. Чёрное с серебром. Рука сама тянется к кусочку картона. Пальцы гладят слегка вдавленные буквы.
Алекс Берг. Память услужливо подбрасывает воспоминания, словно дрова в разгорающийся камин. Как он смотрит исподлобья, как слегка дёргаются в усмешке уголки его красивых губ. Его горячая ладонь сжимающая мои пальцы. Скользнувшая по талии рука, когда он подсаживает меня в машину.