Научи любить

Тот передёрнул плечами и опустил голову. Затем сказал:

– Увезу его в деревню в горы на полгода. Будет мне там дрова рубить и пасти коз. Мигом вся дурь из него выйдет.

– Ещё чего! – я замахала руками. – Ты врача совсем не слушал, а? С его плечом больным и в горы? Хочешь инвалидом его оставить? Не пущу!

– Что тогда?

Молчали несколько минут. Тигран едва слышно простонал и повернул голову. Я сказала тихо, но решительно:

– Пусть возвращается в школу. Как раз год пройдёт. Пусть получит образование, а там видно будет, что дальше.

– В школу? Зачем ему твоя школа?

– Аттестат будет, как у человека! В институт поступит. А вдруг, не заживёт у него рука? Подумал об этом? Что тогда?

– Куплю ему твой аттестат.

– А что он будет делать год? Спорт нельзя, что можно? То, что в анализах его нашли – этим предлагаешь ему время занять? Пусть лучше об учёбе думает.

Леон покряхтел и почесал затылок, затем вынес свой вердикт:

– Права ты, Гаянэ. Так и сделаем.

3. Разворот на 180

Есения.

Аида с мужем и четырьмя детьми жили в большом двухэтажном доме типичной южной застройки. Значительную часть придомовой территории закрывал навес, который спасал обитателей от палящего солнца. На первом этаже располагалась кухня-гостиная с выходом на террасу, где накрывали на стол в тёплое время года, и гостевой санузел. На втором этаже были спальни.

Дом не выглядел новым, а кое-где и вовсе обветшал, но он всегда приводил меня в восторг. У него словно была душа, в нём по-настоящему жили. Муж Аиды занимался строительством частных домов, и сейчас был где-то на объекте. Я была с ним знакома лишь немного, потому что подруга начала с ним встречаться уже после того, как я уехала из Высокого в Благодар.

Стол был заставлен дымящимися хачапури и домашними соленьями. Я задумчиво ковыряла ложкой щедрую порцию ухи. Вокруг стола периодически бегали дети, до тех пор, пока Аида не прогоняла их с веранды во двор, затем они прибегали снова, утаскивали что-то со стола, терраса оглашалась грозным мамским окриком, дети визжали, смеялись и исчезали, а затем всё повторялось.

Самый младший карапуз ползал по полу и с интересом искал крошки, которые тут же с аппетитом отправлял в рот. Заметив очередное преступление, Аида подхватила его на руки и грозно отчитала:

– Это что тут у меня за пылесос? Где ты их находишь, вот где? Нет, ну ты посмотри, я мою по пять раз на дню, а он всё равно что-то находит, ах ты какой пылесос! – подруга задрала малышу футболку и сделала громкий «пффф» на животик. Малыш заливисто рассмеялся.

– Дай мне его! – сказала я неожиданно для себя самой и протянула руки.

– Ты лучше ешь, а не отвлекайся! – Аида неодобрительно покачала головой, глядя на мою полную тарелку.

Я лишь отмахнулась:

– Очень вкусно, дорогая! Но ты слишком много мне положила! Дай! – я повторила свою просьбу. – Сто лет не держала на руках младенцев.

Аида улыбнулась и осторожно протянула мне ребёнка. Это был очаровательный пухлощёкий малыш с чёрненькими кудряшками и длинными густыми ресничками. Он пах тем самым незабываемым запахом, которым пахнут только совсем маленькие детки: молоком, детской присыпкой и печеньем. Малыш сразу оценил золотой кулон у меня на шее и длинные волосы – всё это моментально оказалось в цепком захвате пухлых ручонок.

Я наклонилась к нему чуть ниже и прошептала, улыбаясь:

– Это у кого такие шикарные реснички? А? У Рафаэльчика?

Малыш внимательно посмотрел на меня и в следующую секунду рассмеялся. И эта детская улыбка, такая настоящая, искренняя и наполненная бесконечным и беспричинным счастьем, пробилась сквозь ту броню, которую я выстроила вокруг себя. Я оттаяла и просто наслаждалась моментом, пока маленький Рафаэль был занят рассматриванием украшения у меня на шее.

На террасу снова вбежали дети. Средний из них, шустрый мальчуган, утащил с тарелки кусок хачапури. Аида снова принялась было их отчитывать, но тех и след простыл. Я вернула ребёнка матери и отпила остывший чай:

– Ты такая счастливая, Аида. Как я за тебя рада.

Глаза подруги округлились:

– Только не говори, что завидуешь?! Выглядишь моложе меня лет на десять, хотя мы одногодки! Худее килограмм на пятьдесят! Вся такая красивая, ухоженная, на дорогой машине, да один твой костюм, поди, стоит, как вся моя одежда!

– Ты преувеличиваешь, – покачала головой и встретилась взглядом с подругой. Когда-то мы понимали друг друга без слов. И сейчас мне показалось, что Аида вновь что-то прочитала на моём лице.

– Лечение так и не помогло, да? – Аида дала ребёнку грудь и присела рядом со мной. Я покачала головой и сказала:

– Мы уже давно оставили эту идею. По всей видимости, у меня в этой жизни будет только один ребёнок, мой Максим.

– А что хотя бы говорят-то? Какой диагноз?

Я пожала плечами и ответила:

– Бесплодие.

– Но ведь это лечится?

– В моём случае, видимо, нет. Мы пробовали всё, от гормонов до психотерапии, что только не обследовали. Я устала. Не судьба, так бывает.

– Но как так-то? А что насчёт веса? Ты же совсем не ешь! Прозрачная, как медуза.

Такое сравнение меня позабавило. Улыбнулась грустно и покачала головой:

– Но так было не всегда, а детей всё равно не было. Так что, не думаю, что проблема в этом. Не знаю. Может быть, всё к лучшему. Я смирилась. Лет пять назад это было навязчивой идеей. Теперь нет, да и поздно уже. Всё к лучшему. Дети это не для меня, слишком сложно их потом отпускать.

– А Виктор что говорит?

– А что он скажет? Он весь в работе. Сейчас появилось много крупных проектов.

– А сама не думала куда-то устроиться?

– Виктор против. Не по статусу ему, чтобы жена работала. В его кругах это моветон.

– Скажите, пожалуйста! А ты-то чего хочешь? – Аида даже покраснела от возмущения и повысила голос, малыш захныкал. – Шшшш, всё, всё, спи.

Продолжила уже спокойным шёпотом:

– Ты меня, конечно, прости, Есечка, но вот тебе правда со стороны от человека, который тебя знает, как облупленную. Ты растворяешься. В прямом и переносном смысле. Не ешь, не спишь, не радуешься жизни. Какие у тебя желания, какие цели? Вот я, например (так себе пример, но что б ты понимала) страсть, как хочу отремонтировать дом. Просто сплю, и мне снится, как обои клею, выкидываю рухлядь, лестницу меняю. Мужу на мозги капаю, копим деньги, никак не получается, то одно, то другое, но копим. Мечтаю из детей вырастить людей хороших, чтобы дело своё нашли. Потому не жалею денег на секции и репетиторов. Мечтаю, в конце концов, посидеть в туалете, и чтобы никто не орал мне в дверь! Примитивно всё? Да, сама знаю! Но это то, что заставляет меня по утрам вскакивать с кровати, а ложась в неё – засыпать мёртвым сном, пока мелкие не проснутся. А ты о чём мечтаешь?

– Я не знаю, – сказала тихо и глаза снова стали влажными. – С тех пор, как Максим уехал…

– И хорошо, что уехал – значит, самостоятельный, уверенный в себе, смелый и решительный. А ты как хотела? Чтобы до старости лет возле твоей юбки сидел? Гордилась бы таким сыном? Ты вырастила настоящего мужчину. Пришло время отпустить его во взрослую жизнь и подумать о себе. Так, ладно. Сейчас быстро приберусь, завезём детей свекрови, хоть какая-то от неё польза, и прокатимся к твоему дому. С Леной договорилась уже, она подскочит туда.

– С Леной?

– Кума моя, которая риэлтор, я тебе о ней говорила. Если кто и умеет тут продавать недвижку, так это она. Сама увидишь.

Лена оказалась миловидной блондинкой в деловом классическом костюме. Она захлопнула дверь новенького паркетника, расцеловалась с Аидой, кивнула мне и сразу приступила к делу.

Мы побродили по дому, заглянули во все комнаты. Лена простукивала стены и пол, делая пометки в планшете. В одном месте за шкафом отковыряла кусочек обоев, чтобы заглянуть под них. Не менее тщательно осмотрела снаружи дом, летний душ и туалет, заросший огород. Уточнила количество соток, площадь дома, внимательно изучила протянутые мной документы. Затем на несколько минут погрузилась в планшет, без конца что-то листая, приближая и периодически хмурясь. Наконец, вынесла вердикт: