Мистер Невыносимость

Так выглядело раскаяние Лоурена Гроссмайера. «Полено бесчувственное!» – подумала я.

Он потрепал меня по голове в знак примирения и пошёл в гостиную, а я, раздражённо приглаживая волосы, последовала за ним. Вопрос был исчерпан. Петер и Карина дожидались нас за столом.

Моей сестре Лоурен подарил браслет, и, судя по всему, это была не дешёвая бижутерия. Карина постоянно теребила его во время беседы. Такие украшения друзьям дарить странно, скорее даже неприлично в данной ситуации. Но, похоже, все наплевали на это.

Пока компания за столом оживлённо болтала, я злобно молчала и ела, уставившись в тарелку, параллельно переваривая наш с Лоуреном разговор.

Я никак не могла понять его. Как только я начинала пытаться разобраться в его мыслях и поступках, так сразу натыкалась на стену. Он весь со всех сторон окружён стенами. Или мне так кажется, потому что я ровным счётом ничего о нём не знаю. Наверное, лишь Карине он может довериться, а мне остаётся принять всё как есть. Но неужели Лоурен не понимает, что в его нынешнем положении у него на Карину нет никаких прав, да и вообще все эти его знаки внимания и бессовестно дорогие подарки смотрятся просто смешно!

Позже Петер достал из холодильника то самое коллекционное шампанское, что Лоурен принёс с собой, и, разлив его по бокалам, они с Кариной вдруг оба поднялись с места. Мы с Лоуреном удивлённо поглядели на них. Они перемигнулись между собой, и Карина начала говорить:

– Лина, Лоурен… – Сделав паузу для вдоха, словно набираясь смелости, она продолжила торжественным тоном: – Мы хотим сообщить вам важную новость. Петер сегодня сделал мне предложение, и весной мы собираемся пожениться!

У меня невольно открылся рот. Вроде бы такой исход событий был предсказуем, но сейчас из этого получилась настоящая сенсация. Вот к чему были все эти церемониальные приготовления и столько спонтанной суеты! Петер с Кариной хотели отметить помолвку вместе с нами. Но что себе думала моя сестра, устроив такое?! Ведь она знает о чувствах Лоурена к ней и всё равно вывалила это при всех, совсем его не жалея! Мало того, она ещё и приняла его подарок. Это не похоже на мою Карину. Обычно она в таких вещах очень деликатна.

Я сразу же покосилась на Лоурена. Наверное, это стало для него огромным потрясением, но его непоколебимо спокойная маска ни на секунду не сползла с лица. Мне вдруг стало даже немного страшно за него. Такое поведение было явно ненормальным.

– Ну что же, мои поздравления! – Лоурен поднялся первым, пожимая руку счастливому Петеру и обнимая Карину. Столько галантности и ноль печали.

Я тоже встала, чтобы поздравить их. Невозможно было не порадоваться за счастье сестры. Я видела, что они с Петером сильно любят друг друга. Но какой-то части меня было сейчас не по себе. Я знала, что придёт момент, когда наши пути разойдутся и мы заживём каждая своей жизнью, но он настал слишком быстро, на мой вкус. Мне не хочется оставаться одной! Я к этому не готова! Когда эта мысль проскользнула у меня в голове, я тут же поставила на себе штамп эгоистки. Карина и так достаточно со мной нанянчилась. Теперь я совершеннолетняя, пора уже слезть с её шеи, стать самостоятельной и дать ей пожить собственной жизнью в своё удовольствие. Что же в эту минуту происходит в душе у Лоурена?

Когда мы подняли бокалы за помолвленных, я осмелилась окинуть его долгим изучающим взглядом. Он улыбался, даже умудрился выдать впечатляющий тост, от которого наша парочка голубков умилённо прослезилась. С виду всё было как в красивом сне, но я чётко ощущала, как атмосфера в помещении нагнетается и давит на меня, словно тонны кирпичей. Но счастливые Петер и Карина, конечно же, ничего не замечали. Нужно срочно что-то предпринять, долго Лоурен так не продержится!

– Я тут вдруг вспомнила, – подскакивая со стула, вскрикнула я, нагоняя панику в голос. Актриса из меня была отвратительная, но я надеялась, что мой неуклюжий театр прокатит под любовную эйфорию моей сестры и Петера. – Я забыла книгу по математике у Лоурена дома! А у меня завтра тест! Мне она очень нужна, срочно! Прости, Лоурен! – я бросила в его сторону щенячий взгляд, надеясь, что он поймёт, почему я всё это делаю.

– Ну во-о-от! – простонала Карина протяжно, вмешиваясь в разговор. – Как так могло выйти? Ты такая рассеянная! Может, всё-таки обойдёшься без неё? Вечер только начался!

– Ничего страшного, – прервал её Лоурен, – я всё равно скоро собирался уходить. У меня завтра совещание рано утром. Я захвачу Лину с собой. На машине мы быстро обернёмся. Побудьте немного вдвоём. Разделите вместе эти драгоценные минуты счастья. Помолвки случаются не каждый день.

Глядя на Лоурена, я не переставала поражаться его мастерству имитировать искреннюю радость. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда рука Петера легла на талию моей сестры и он чмокнул её в губы. Его самообладание потрясало.

– Я только возьму сумку, – сказала я и поскакала на всех парах в комнату, не теряя ни секунды. Через несколько минут мы с Лоуреном стояли на улице и молча вдыхали влажный ледяной воздух.

– Ты же знаешь, что мой учебник по математике не у тебя! – внесла я ясность на всякий случай.

– Садись в машину, – скомандовал он, ничего не ответив, и отворил передо мной дверь своего чёрного Порше. Я беспрекословно повиновалась. Он захлопнул дверцу с моей стороны и сел за руль.

– Куда теперь? – уточнила я.

Он был мрачнее тучи. Под его пуленепробиваемой оболочкой бушевал шквал эмоций. Меня аж морозило от его вида.

– Не знаю, – он запустил мотор, и машина с бешеной скоростью сорвалась с места.

Мы ехали, и ехали, и ехали молча. Я боялась произнести и слово, чтобы не дай бог не спровоцировать случайный взрыв чувств, пока он ведёт машину. Так мы выехали далеко за город.

Через некоторое время мы остановились на обочине тёмной дороги. Лоурен заглушил мотор, поставил машину на аварийку и выскочил наружу, как чёрт из табакерки. Я последовала за ним. Он прошёл несколько метров и резко остановился. Внезапно его гордой осанки не стало, он поник и повесил плечи. Таким разбитым Лоурена я никогда не видела. Я растерялась. Он всегда был беспощаден и несгибаем, а теперь его словно подменили.

Глядя на его ссутуленную спину, я начала плакать, тихо всхлипывая. Тут он развернулся и оглядел меня ошарашенно.

– Ты чего рыдаешь? – Я опустила глаза, не в силах смотреть ему в лицо.

– Прости… Это было так жестоко со стороны Карины – взять и сказать всё вот так, как будто ты ей никогда не говорил о своей любви… Это ужасно, – слёзы лились у меня из глаз горячими потоками, обжигая лицо.

– Что это? Жалость ко мне? – в голосе Лоурена звучало удивление и отвращение одновременно. Наверное, он презирает меня. Такие высокомерные люди наверняка не выносят, когда их жалеют.

– Дурак! – не выдержала я, хотела отвернуться, но он уже стоял рядом.

– Посмотри на меня. – Я стала уворачиваться от его руки, которая настойчиво пыталась поймать мой подбородок, но в итоге ему это всё же удалось. Мои щёки горели, кожу щипало от всё ещё катившихся из глаз слёз. – Прекрати! – приказал он строго, глядя мне в глаза, но в противоречие словам давление его холодных пальцев было очень нежным и лёгким.

– Не могу! – взвыла я отчаянно.

И тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Странно, что вселенная в этот миг не взорвалась или небо не рухнуло прямо на наши головы, – настолько это было невероятно и неожиданно.

Его губы настойчиво прижались к моим, не оставляя никакой возможности для протеста. Они дерзко раздвинули их, открывая его языку дорогу в мой рот. Лоурен дразнил меня нежно, но уверенно, вынуждая ответить на его поцелуй. И я отдалась этой накрывшей меня с головой страсти, смело покоряясь его воле.

Его губы были такими горячими и мягкими, такими неповторимо чувственными! Его большая рука держала мой затылок, запустив пальцы в копну моих распущенных волос.

Это был требовательный поцелуй, наполненный отчаяньем. Я забыла, как дышать. Земля ушла у меня из-под ног, колени стали ватными и подкосились. Он почувствовал это и обхватил другой рукой мою талию ещё крепче. Никогда не думала, что поцелуи могут заставить человека забыть обо всём на свете. Но это происходило на самом деле, здесь и сейчас и именно с Лоуреном. Я хотела, чтобы этот момент не заканчивался никогда!