Ларс.

- Что просишь ты за оказанную мне услугу? – князь задал мне вопрос.

Олег внимательно меня разглядывал. Здесь я слегка подвис. Что можно попросить у одного из богатейших правителей северной Руси? Деньги можно сразу отмести, не по статусу до такого опускаться. Хотя они мне не помешали бы. Можно попросить об услуге, но о какой именно - надо было раньше думать. Можно попросить его участвовать в «моем» походе на Царьград для подтверждения легенды, но это все не то.

- Мне ничего не нужно, князь, - ответил я ему, не придумав ничего путного.

- Это достойно сына Гостомысла. Рад, что именно ты станешь наследником словенов.

Разговор постепенно свернулся. На вежливое предложение отобедать у него, мы с извинениями отказались, мотивируя тем, что итак задержались в городе дольше положенного. Выходил я с детинца выжатым и морально уставшим. Разговор, не смотря на то, что внешне на мне это никак не отображалось, дался мне не легко. Я все время чувствовал себя самозванцем. Почему-то в Хольмграде с родителями Ларса такого не было, а здесь со сторонним князем – смотри ж ты, разволновался.

Эса и Аршак по обыкновению переругивались, а Ага сидел на ступенях. Мы воссоединились с отрядом и, не сговариваясь, молча пошли в харчевню. Порывавшийся что-то сказать Сокол, был остановлен дядей. До харчевни мы дошли быстро. С последнего раза там ничего не изменилось, разве что куда-то запропастился хозяин и его ближайшее окружение охранников, а заведением командовал повар. Мы рассчитались за постой и направились в путь.

Эса сообщила, что на привале к нам присоединится ее дружина и мы впервые будем единым отрядом. Аршак ходил хмурый. Его можно понять. Радомысл и Сокол хотели учинить ему расправу, но тут вмешался я и потребовал не трогать его. Чувство вины за отца сжирало его изнутри. Надо будет с ним потолковать позднее.

Мы выезжали из города, когда солнце вошло в зенит. Погода была ясной, но гулял предгрозовой ветер. Хмурые тучи выгладывали на горизонте. Хотелось бы не попасть под ливень. Это желание было у всех моих соратников. Поэтому первые два-три часа пути мы преодолели так, будто за нами гонятся не тучи, а адские приспешники.

Добравшись до леса, мы вздохнули с облегчением, мало приятного встретить ливень в чистом поле. Привал мы устроили в глухой чащобе, которая отлично скрывала нас от злого неба. Радомысл распределил обязанности на всех. На удивление, даже своенравная Эса не воспротивилась указанию дяди покашеварить, пока я с Аршаком собирали хворост. Остальные члены группы готовили привал и распрягали лошадей.

Раскаты грома доносились вдали, намекая о своем скором приближении. Пока валежник сухой нужно собрать его как можно больше. Освободившиеся соратники помогали нам с Джуниором. Как-то буднично прискакали дружинники Эсы, благо я успел предупредить дядю об увеличении отряда, Сокол при этом многозначительно хмыкнул, а Радомысл, как всегда сделал невозмутимое лицо. Увеличившийся отряд быстро собрал огромный запас для костра.

Пока Эса готовила еду в походном котелке, я подошел к Аршаку, который возился со своими вещами, стараясь что-то найти.

- Потерял что-то? - обратился я к нему.

- Нет, - дернулся мой учитель латыни, напугал я его, - то есть, да. Отец через гонца передал мне письмо перед самым отъездом. Не могу его найти.

Очень интересно. И когда он хотел мне об этом рассказать?

- Я хотел его сначала сам прочитать, а потом передать его тебе, - ответил он на мой невысказанный вопрос.

- Дело твое. Если там есть что-то, что мне надо знать – просто сообщи. А так – решай сам и думай сам. Я не собираюсь заставлять работать на меня, вопреки твоей воли.

- Я понимаю, - он понуро пустил голову.

- Запомни, что бы ты ни прочитал в том письме, главное – думай своей головой. Дети не отвечают за грехи своих родителей.

Аршак посмотрел на меня с благодарностью. Надеюсь, я смог убедить его не совершать глупостей.

Эстрид подошла к нам с мисками, заинтересованно поглядывая. Любопытная она, как и все женщины. Девушка многозначительно на нас смотрела, словно просила поделиться содержанием беседы. Не получив желаемого, она закатила глаза и пробурчала, что нам не надо сейчас есть ее кашу, пока она снова не подойдет. Раздав всем еду, она потом снова подошла к нам и что-то сыпанула в наши блюда. Другой рукой она подбросила в воздух кусок масла на кончике метательного ножа, располовинила его и эффектно отправила в наши миски, плашмя придавая ускорение. Кусочки масла шмякнулись в наши блюдца с характерным шлепающим звуком. Сама же она, насладившись нашими недоуменными взглядами, полезла в свой мешок и стала трапезничать куском лепешки с сыром и зеленью.

Вот как это все понимать? Наша тройка стояла с краю лагеря и довольно далеко от костра. Приглянувшись к нашим соратникам, я заметил кислые и недовольные рожи. Еда Эсы им не по нутру оказалась. Но все ели, понимая, что иного сегодня они не поедят. Что интересно, эсовы дружинники тоже что-то подсыпали себе.

Переглянувшись с Аршаком, мы пожали плечами и с осторожностью попробовали еду. Обычная походная каша. Вкусно. Эса, видимо, подсыпала специй и соли. А растаявшее масло придало аромат. Мы с Джуниором быстро опустошили свою еду и, даже, попросили добавки, игнорируя удивленно-озабоченные взгляды Сокола и дяди. Эса сказала, что котелок пуст. Предложивший было Сокол, доесть его кашу, растерял это желание под угрожающе поднятой бровью воительницы. Сокол, сделав страдальческое лицо, с двойным усердием доел кашу.

Дядя с ухмылкой вышел к костру. Из-за того, что мы разбили лагерь в глухой чаще, свет сюда, а следовательно и дождь, проникали с трудом. Объемистая фигура Радомысла подсвечивалась пламенем.

- Соратники, - зычно прогудел дядюшка, - дабы в дальнейшем у нас не возникали разногласия, я хочу всем вам разъяснить роль и место в нашем, теперь уже, не малом отряде.

Он долго вещал по поводу старшинства и недопустимости разгильдяйства. Не знаю, зачем он запел про это, видимо, дядя так разогревается. Дальше он в общих чертах описал иерархию отряда и особо подчеркнул наличие прямого подчинения мне, Ларсу, предводителю отряда. Себя он тоже не обидел, отметив свою роль советника, то есть второго лица в отряде. Не получив никаких возражений со стороны дружинников Эсы и остальных новичков посольства, он перешел непосредственно к сути. Дядя довел до незнающих эту информацию особую, дипломатическую составляющую миссию похода.

Он обратил внимание на то, что с вятичами нужно держать ухо востро. Они воинственный и вспыльчивый народ. А вождь Ходот очень хитер и любую нашу промашку обратит в свою пользу. Поэтому ни в коем случае нельзя нарушать правила гостеприимства и необходимо следить за своим языком и желаниями. При этом, дядя с Соколом очень внимательно посмотрели в мою сторону, намекая, что последнее касается, в первую очередь, меня.

Дядя, кстати, посоветовал Эсе впредь солить пищу. Думается, что она проигнорировала совет, хотя внимала дяде с нижайшей покорностью.

Далее дядя распределил обязанности во время разбития лагеря и местонахождение людей в походной колонне. Сокол и дружинники отца, ожидаемо, направлены в авангард, дружинники Эсы - в арьергарде, а сама Эса, Ага, я и Аршак - в центре, вместе с дядей. Кажется, дядя доверяет эсовым варягам.

Закончив с инструктажем, дядя присел у огня. В этот момент зарядил дождь. И все мы подсели ближе к костру. Там было особо беспросветное место и минимальный шанс промокнуть. Дядя подозвал Аршака к себе и передал ему какую-то ткань. Джуниор удивился, но взял ее и ушел бережно сжимая, как мне кажется, послание отца. Не понятно откуда оно у дяди. Хотя он тот еще пройдоха. Не мог он не обратить внимание на гонца к члену нашего отряда, да еще и в момент отъезда из города.