Ларс.

Глава 7

Смоленск, весна 826 г.

Как только борта лодки коснулись пристани, я спрыгнул на причал и трусцой пробежал к дяде. С радостным восклицанием я обнял Радомысла, стискивая его так, чтобы аж кости захрустели. С Соколом такое провернуть не получилось, он как уж вывернулся, когда я его прижал, будто родного. Надо отметить, что они обрадовались моему здоровому состоянию, хотя и заподозрили что-то неладное. Сокол даже предположил, что меня слишком сильно приложили чем-то, раз я так бурно реагирую на столь непродолжительное расставание с ними. Дядя промолчал, но старый пройдоха, не подал и виду на мое неадекватное поведение. Он критически оглядел меня, убедился, что я здоров и махнул в сторону, приглашая пройти с ним.

Эса, Аршак и Ага со связанным пленником встали возле Сокола.

- Ты что задумал, племяша? – отойдя в сторону, удивленно прошипел Радомысл.

- Все будет отлично, дядя! Доверься мне.

- Олег требует виры с твоего отца. Требует твоего добровольного заточения в темницу до того, как прибудет Гостомысл. Ты понимаешь, что тебя используют? – кажется, тут еще местная политика вмешалась, раз такие требования, но ничего, чуть подкорректируем план и прорвемся с боем.

- Я знаю, что делаю, дядя. Доверься мне, - я смело взглянул в глаза Радомыслу, - прошу тебя.

Пару мгновений мне казалось, что дядя сейчас прикажет Соколу связать меня и бежать отсюда, пока я не натворил еще бед, но в итоге он шумно выдохнул воздух и махнул рукой в жесте «да будь что будет».

- Спасибо, - я улыбался дяде, как начищенный медяк.

- Должен будешь, - хмыкнул тот в ответ.

Мы подошли к оставшейся группе. Четыре радомысловских варяга стояли неподалеку. Всего нас было восемь человек и один пленник. Мы направились в сторону смоленского кремля.

Путь к князю мы проделали в молчании. Сокол пялился на мою гоп-компанию. Ага его не особо удивил, наверное из-за отсутствия у него оружия. А вот Эса явно произвела положительное впечатление. Дядю же ничего не интересовало. Мне кажется, что он в очередной раз преподает мне какой-то урок дипломатической этики и региональной политики, будто знает наперед мои действия. Ничего, это мы проверим.

Путь к князю не занял много времени. Вокруг нашего отряда началось нездоровое шевеление. У меня есть предположение о том, что слух о нашем "шествии" к Олегу, дойдет раньше, чем мы к нему постучимся в детинец.

На входе в смоленский кремль, нас никто не остановил. Мы вошли в просторный двор. На ступеньках детинца стоял молодой рыжебородый мужик в синем расшитом кафтане. На поясе висел широкий меч, а на руках прикреплены кожаные поножи. Из под полы кафтана выглядывали добротные сапоги, что уже говорило о достатке владельца. Властный и уверенный взгляд выдавал в нем человека, привыкшего командовать. Кустистые брови сталкивались в вертикальную морщину. Острый нос хищно выделялся на вытянутом лице. Так вот ты какой, северный пушной зверек по имени Олег. Вокруг него стояла его дворня, помощники, советчики и просто лизоблюды.

- Здрав будь, Радомысл! – пробасил рыжебородый.

- И тебе долгие лета, княже, - ответил дядя.

- С доброй вестью ты ко мне или что дурное снова учудил?

Вот это поворот. Дядя говорил, что он не в ладах с князем. Не знаю, как они вчера общались по поводу моей пропажи, возможно, это был разговор с глазу на глаз. Но сегодня князь решил напомнить прилюдно о старых размолвках, если обратить внимание на его «дурное снова учудил». Что же такого сделал Радомысл, что князь до сих пор обиду держит?

- Позволь, князь, мне слово вставить, - я решил вмешаться, чтобы не акцентировать внимание на их разногласиях, - пришли мы к тебе с двумя вестями. Одной хорошей, другой - плохой. С какой начать?

Ропот толпы сказал мне, что симпатии в мою сторону есть. Послышавшиеся «Хорош, наглец» и «Смел вьюноша, раз так бает» внушают оптимизм в удачный исход моей авантюры.

Князю на ухо что-то советовали, но он отмахнулся от них.

- Начни с хорошей. О том какая плохая весть я и так догадываюсь, - решил Олег.

- Как скажешь, княже. Хорошая весть для тебя следующая: против тебя был заговор, но я и мои люди его раскрыли. Мы знаем имена предавших тебя и город. Так что можем поздравить тебя с тем, что ты выявил в своем гнезде предателей.

Гомон народа перерос в неуправляемый гнев. Сокол удивленно уставился на меня, словно известное недалекое животное на новые ворота. Дядя же был воплощением невозмутимости. Окрик князя обрубил все звуки. Он хмуро оглядел нас и сделал несколько шагов в мою сторону.

- А плохая новость – это имена бунтовщиков, так? – догадался князь.

- Именно, - просиял я.

Олег подошел ко мне. Он буравил взглядом меня.

- Имена ты скажешь мне позже, не при людях – прошептал он, - А если бы я просил начать с плохой новости, что бы ты сказал? - громко спросил князь.

- Тогда я поведал бы тебе, что против тебя организован заговор. Хорошей новостью было бы посвятить тебя в то, что я раскрыл заговор и даже знаю имена заговорщиков.

- Хитрец, - князь улыбнулся, - пройдем же в дом, не гоже добрых людей на пороге держать, а этого, - князь лениво махнул на нашего пленника, - в поруб, потом с ним беседу будем вести.

А князь не промах. Сразу уловил суть дела. Палача отобрали у Аги, не сильно желающего расстаться с ним. Мы направились в детинец. Эса с Аршаком и Агой остались во дворе с варягами. Из моего отряда внутрь детинца вошли я, дядя и Сокол. Надеюсь, что Эстрид что-нибудь придумает, если что-то пойдет не по плану.

Детинец не впечатлил. У Гостомысла все намного красивее и монументальнее, не смотря на то, что здесь все из камня, а в Хольмграде – в основном из дерева.

Олег направился к своему креслу. Троном его вряд ли можно назвать. Нет в этом предмете величия, больше практичность и удобство. Князь уселся как можно комфортнее. С него сразу пропала вся властность. Передо мной сидел уставший, относительно молодой, человек.

- Радомысл, - тяжело начал он, - каждый раз, когда ты появляешься в городе, мне приходится решать твои проблемы. Прошлый раз ты спалил две харчевни в разгаре пьяного буйства. А сегодня ты пошел еще дальше и лишаешь меня верных людей.

Мы стояли перед сидящим князем, как двоечники перед учителем.

- Княже, не гоже обвинять меня в своих бедах. Харчевни, - тут он закашлялся, - харчевни были спалены оттого, что нельзя брагу столь сильно водой разбавлять.

Смешки присутствующих то ли поддерживали эту сентенцию, то ли давали должное находчивости Радомысла.

- И заметь, с того момента больше не было случаев, когда простой люд поили разбавленным пойлом, - резюмировал дядя, - поэтому это я решил тогда «твою» проблему, чтобы никто не смог обвинить народ смоленский в отвратительном качестве пития. А сегодня, опять же – проблему ведь твою решили, - он выделил слово «твою», - а не мою. У тебя тут оказался рассадник злодеев. Спасибо Ларсу, выручил тебя.

Князь, скрывая смешок, перевел взгляд на меня.

- Рассказывай, что же произошло с тобой, отрок гостомыслов, - князь всем своим видом показывал свое внимание.

Не сильно вдаваясь в подробности, но при этом, в вкратце описав ситуацию вокруг Аги, я поведал ему свои злоключения за последние сутки. Почему-то захотелось сказать правду про воеводу, что он сбежал, а не отпущен мной намеренно. Олег задавал уточняющие вопросы, интересовался именами, которые озвучил Радомысл. А про палача воеводы особо отметил важность его свидетельских показаний. К счастью, среди присутствующих не было тех лиц, кого назвал воевода в качестве бунтовщиков. Но князь этот момент не упустил и отправил людей на их подворья. Ко мне он претензий не имел, обещал дать виру Аге за злые действия воеводы. В целом он оказался адекватным мужиком. Правда, терки с дядей не ограничивались личной неприязнью. Там был вопрос от Радомысла по поводу нахождения Смоленска в союзе племен под предводительством Гостомысла. Как я понял, на последнем совете старейшин не было и представителей князя. Олег, в свою очередь, заверил в нерушимости союза и нахождения в нем Смоленска. Оказывается, он подозревал, что против него строят козни, поэтому и не мог оставить город. Правда он не ожидал, что предводителем заговорщиков окажется его верный, как он думал, воевода. На его поиски князь отправил несколько отрядов, а имущество прихватизировал.