Долг оплачен

— Пока мам, — я отключила звонок.

Удалила Влада из друзей, заблокировала его номер. Хватит с меня таких знакомств.

Замерла, глядя на страничку в соцсети. Теперь у меня было два друга: Андрей Тролль и Санчес Сатир.

Сатир: «Могла бы в лицо всё сказать, а не подставлять многострадальную Анжелику и дурака Кешу».

Сатир: «Смотри, какую я себе аватарку нашёл».

На картинке был изображён черноволосый лохматый сатир с бараньими рогами. Он был до пояса гол, ниже шли мохнатые копыта. Играл на флейте. И надо же! Глаза его были чуть раскосые и серо-зелёного цвета. Именно такими я и представляла сатиров, именно таким и был Санчес.

Солнце: «Рога тебе идут».

Сатир: «Таблетку и спать. Завтра тебе на работу».

Солнце: «Кеше приказывай, а я увольняюсь. И улетаю с Андреем в Швецию, их группу пригласили».

Сатир: «Я не железный, и терпение моё не резиновое. Ты уже поиграла со мной сегодня».

Солнце: «А то, что ты обманывал меня столько времени, не считается?! Забыла! Я же артефактная любовница. Вещь. Со мной можно делать всё, что захочешь!»

Сатир: «Меня просто из себя выводит, что ты слушаешь кого угодно, только не меня».

Солнце: «Ты обманывал меня!»

Сатир: «Ты меня любишь, я тебя тоже. Не могу никак понять, что между нами стоит, кроме твоей гордыни?»

Я так устала, что не захотела продолжать этот пустой разговор.

Он меня любит.

День был слишком тяжёлый. По приезду я с трудом заставила себя принять душ. Съела последнюю мамину таблетку для сна и вырубилась почти сразу.

***

Мне позвонили в дверь. Через открытое окно и застеклённый балкон в комнату попадал свет отдалённых огней. Я нащупала телефон, на часах была половина восьмого. Через час можно было выйти и к девяти не опоздать на работу.

Сатир: «Доброе утро, солнце».

— Размечтался, — протянула я и выползла из кровати.

Натянула старый халатик, пошла к входной двери. В глазок обязательно заглянула, потому что вспомнила вчерашний разговор с Владом. Меня хотели выкрасть или убить.

Жесть.

Голова отказывалась принять тот факт, что я побывала в ужасной заварушке, которая пролетела мимо меня, и когда страшное уже миновало, я вдруг осознала, что последнее время ходила по краю пропасти. И всё это время меня поддерживала Роза, она же босс Александр Константинович Никитин, который вчера признался в любви и мне, и сам себе от моего имени, приплетая к этому мою гордость, которая якобы нам не даёт быть вместе.

И вот такие мысли с утра.

Я открыла двери и, щурясь, натужно улыбнулась, пряча развратную маечку под халатом. Зябко куталась от холода, что пытался проникнуть в квартиру из подъезда.

— Привет, Макс, — проехалась взглядом по чёрному камуфляжу и тяжёлым армейским ботинкам.

— Здравствуй, Эмилия Романовна, — вроде тоже улыбнулся, но как-то по-рабочему. — К вам охрана приставлена. Я отвезу вас на работу.

— Ой, а я только проснулась, — растерялась я. — Проходи.

— Нет, — резко ответил он. — Не беспокойтесь, я вас жду сколько нужно.

— Сатир строгости навёл?

— Сатир? — повёл он бровями, и улыбка стала вполне живой.

— Ага, разве не похож? — я закрыла дверь и сладко потянулась.

Сатир: «Охрана приехала?»

А вот фиг тебе, Санчес. Не буду общаться.

У меня в холодильнике нашлись адыгейский сыр, вчерашняя вафля и стаканчик с йогуртом. Заварила чай, включила музыку.

Мама с бабушкой всегда ссорилась. Это касалось не только личного пространства, но и жизненных устоев. Мама утверждала, что девушка должна после пробуждения сразу умываться, чистить зубы и причёсываться. А бабушка настаивала, что зубы чистят после еды, но никак не перед. В итоге я умываюсь, делаю причёску, потом завтракаю, уже после чищу зубы и крашусь. И это уже не вырубить топором, мои родительницы сделали из меня нечто среднее.

Сатир: «Бойкот? Ты же солнце. Хватит уже впустую светить, начинай пригревать».

— Побежала, — фыркнула я, — ласты только надену.

Надела не ласты, а серый сарафан на белую блузку. Подкрасилась и поймала себя на том, что улыбаюсь. Быстро собралась и с ноутбуком в портфеле вышла к Максиму, который дежурил на лестничной площадке и пугал соседей пистолетом в кобуре.

Мы спустились на первый этаж. Чёрная корейская машина была припаркована прямо у крыльца. За рулём сидел водитель, тоже из охраны «КАN-транс». Меня усадили, как настоящую бизнес-леди, на заднее сиденье. И я, поддерживая свой новый имидж, тут же открыла компьютер и стала просматривать новости для босса. Решила использовать все свои способности к обучаемости и вникнуть в суть вопросов, которые интересуют юридический отдел.

Санчес уже был на рабочем месте, когда я приехала. И меня вдруг одолели вопросы: ночевал он сегодня в своём кабинете или куда-то уезжал? И где спит сатир? А главное… С кем?

Я села за стол секретаря и стала работать. Звонки лились один за другим, когда ещё не было девяти часов. Я собирала информацию, записывала всё в блокнот, чтобы донести боссу. Сновали посетители. И я слышала строгий голос сатира в диспетчерской связи, который разрешал к себе пускать или просил подождать.

Через два часа я вошла в кабинет с чашкой кофе на подносе и, встав у стола сатира, уже собралась объявить, что у нас на повестке дня, но загляделась на него.

Он подстригся и гладко выбрился. Пил кофе и хмурил брови, рассматривая монитор своего компьютера.

— Завтра у Марка День рождение, — начала совсем не с того, с чего стоило начинать, но почему-то мне показалось это событие самым важным.

— Закажи подарок, — не глядя на меня велел Санчес.

— Вас приглашают на юридический консилиум по вопросам возникшей адвокатской практики…

— Дальше, — он взял телефон и вызвал к себе Иннокентия.

Я заранее покраснела, потому что кого угодно, а Кешу я видеть не хотела. И так я надеялась, что его уволят. С другой стороны, кто будет увольнять специалиста из-за моей выходки. И зачем я вообще человеку желаю увольнения, когда он на своём месте.

Продолжила выкладывать новости, стараясь держать себя в руках, когда в кабинет вошёл Инокентий. Сесть нам предложено не было, так и стояли у стола начальника: я монотонно говорила о предстоящих делах, Кеша молчал.

— Извинись, Эмилия Романовна, перед Иннокентием за вчерашний розыгрыш, — велел Санчес.

— А что говорить? — буркнула я, продолжая зардеть.

— Скажи, что сожалеешь, что не хотела, — подсказывал сатир и наконец-то оторвался от монитора. Поднял на меня миндалевидные серо-зелёные глаза и завис.

Влюблённый мужчина, что ещё сказать. Любовался мной.

— Не капельки я не сожалею и очень этого хотела. Даже переживала, получится ли, — сообщила я и отвела от босса взгляд.

— Продолжаешь правду-матку рубить, — констатировал Санчес.

— Не стоит тебе поступать на юридический, — усмехнулся Кеша.

— Он приставал к тебе? Домогался? Пытался изнасиловать? — допытывался босс.

— Нет, он сказал, что вы будете это делать.

Нависла пауза. Александр Константинович вздохнул:

— Иннокентий, может, тебе тоже не стоило на юридический поступать?

Они тихо засмеялись.

— Где будет проходить консилиум? — взял себя в руки сатир.

— В среду, в конференц-зале на Первомайской двести три.

— Иннокентий, поедешь ты.

— Поешь на халяву, — шепнула я.

— Никакого панибратства и приколов на рабочем месте, Эмили! Иди, работай.

— Слушаюсь и повинуюсь, — обиделась я и вышла из кабинета.

***

— Вот прямо лопнуло? — выпучила глаза на парня в рабочем комбинезоне и кепке. Он принёс документы со склада и плитку молочного шоколада с орешками. Рассказывал мне водительские байки. Теперь о лопнувшем колесе.

— Да, — он был несказанно рад, что его лапша не падает с моих ушей. — Все подумали, что взрыв, пригнулись к земле…