Страница 40 из 70
— Я пробрался сюда перед закатом. Запасся водой, бутербродами, даже сборник кроссвордов принес, чтобы не заснуть.
— Кроссворды? Во время слежки за матерью? Ну ты даешь!
— А что такого? Мы с отцом любили разгадывать кроссворды. Я вообще был конкретный ботан.
— Ну и что дальше?
— Без пяти двенадцать я увидел лучик фонарика, приближавшийся со стороны нашего дома. Это была моя мать. Она несла одеяло, и на ней было цветастое платье, которое мне всегда нравилось.
— Боже!
— Она расстелила одеяло прямо на могиле Хоуп, села и стала смотреть в сторону коттеджа Кинни. Минут через пять я увидел другой луч света, двигавшийся со стороны коттеджа. Мама поставила фонарь так, чтобы он подсвечивал белый крест. Тут появился Джордж со старой керосиновой лампой в руке. Он сел рядом с мамой, и они поцеловались.
— Ох, Гейб, какой ужас…
Он не слышал ее, невидящими глазами рассматривая белый крест.
— Мама со смехом сказала: «Надеюсь, призраки по нам соскучились!» — и потянулась расстегнуть ему штаны. Признаюсь, я никогда не видел столько эмоций на лице старины Джорджа.
— И что ты сделал?
— А что тут сделаешь? Я не смел даже пошевелиться — они бы услышали треск сухой ветки или шорох листьев. Так и сидел, глядя на них. — Он вздохнул. — Зато после той ночи я стал экспертом в вопросах секса. Они перепробовали практически все возможные позиции.
Джо взяла его за руку:
— Давай уйдем отсюда, ладно?
— Подожди. Ты еще не слышала самого интересного. — Гейб говорил язвительным тоном, совсем ему не свойственным. — После того как они насытились друг другом, начались долгие разговоры. Вначале они болтали ни о чем, но затем Джордж сказал: «Знаешь, мы с Гейбом снова провели целый день на ручье. У мальчика просто ненасытный интерес к природе!» А мама ответила: «Яблоко от яблоньки далеко не падает, правда? Как хорошо, что ты можешь свободно общаться с сыном».
Шокированная, Джо попыталась обнять его, но тело Гейба словно одеревенело. Он не сводил глаз с креста. Она попыталась ладонью повернуть его голову к себе, однако парень отмахнулся.
— Как оказалось, все знали, кроме меня. Я ведь похож на него как две капли воды. Я и бороду отрастил, чтобы каждый день не видеть в зеркале проклятого Джорджа. Я вообще не смотрюсь в зеркало с тех пор, как отрастил бороду, — с шестнадцати лет.
— Ты хочешь сказать, что твой отец знал?!
— Наверняка. Их роман был очевиден для всех. Если уж даже я догадался — а я в двенадцать лет, как ты понимаешь, не имел представления о таких вещах, — то что уж говорить о нем… И внешне я копия Джорджа. Наверное, единственным человеком, кто ничего не подозревал, была Линн Кинни. Ну, она вообще не блистала интеллектом; наверное, поэтому Джордж и втюрился в мою матушку. Она умна и к тому же дьявольски хитра. Лейси в нее пошла.
— Что, и Лейси знает?
Наконец Гейб посмотрел на Джо измученными глазами:
— Конечно, знает. Поэтому она меня так ненавидит. У нее же отцовское лицо — тяжелый подбородок, широкий нос, — а мне достались рафинированные черты Джорджа. В ту ночь я наконец-то понял, почему сестра мучила меня все это время.
— Ну не могла же она мучить тебя только из-за твоей красоты!
— Ты права. Я — живое свидетельство того, что брак Кэтрин и Артура оказался несчастливым. Лейси обожала отца, она не могла понять, почему он продолжает дружить с Джорджем, хотя прекрасно знает, что тот трахает его жену. Наверное, Лейси и сама страдала, видя, какую жалкую роль отец играет в этих отношениях.
— А ты когда-нибудь говорил с ней об этом?
— Сегодня я вообще впервые рассказал вслух эту историю.
— И ты не говорил своему психотерапевту?
— Вот еще! С какой стати?
— Ну, он помог бы тебе справиться с эмоциями и принять факт твоего истинного происхождения. Ты ведь любил проводить время с Джорджем, пока не узнал, что он твой биологический отец. Верно? И то, что ты видел… Твоя мать этого явно не желала!
— И что? Я все равно увидел. Когда они наконец разошлись по домам, меня стошнило. Я не поднимался с кровати два дня. Родители не могли понять, почему я лежу в постели, хотя у меня нет температуры.
— Наверное, именно тогда все и началось.
— Что?
— Тогда ты начал прятаться в постели, чтобы отгородиться от мира.
Гейб взглянул на нее глазами, похожими на грозовые тучи, как сказала бы Урса.
— Может быть, все твои напасти выдуманы: они идут от той ночи, — предположила Джо.
— Вы правы, госпожа доктор! А у тебя никогда и не было рака. Ты просто отрезала грудь, потому что хочешь чувствовать себя жертвой.
— Гейб!
— Поняла, как это приятно слышать? — Он повернулся и зашагал прочь.
— Гейб, стой! Я же не отрицаю, что у тебя бывает депрессия, — сказала Джо ему в спину. — Я говорю о первопричине. Это может быть генетика, обстоятельства, или и то и другое.
Гейб не остановился.
— Ну вот, ты опять! Снова убегаешь… Для чего мы здесь — чтобы у тебя появилась еще одна причина оттолкнуть меня?
Гейб уже исчез за деревьями, луч его фонарика становился все слабее. Джо в сердцах топнула ногой. Она подошла к могиле Хоуп Лавитт и снова осветила крест. Бедная девушка умерла в возрасте восемнадцати лет в ночь под Рождество, за год до начала нового столетия. Как же это грустно. Неужели могила — подходящее место для любовных встреч?
А может быть, Джо неправа. Кэтрин же мыслит как поэт… Возможно, в метафорическом смысле могильная плита показалась ей идеальным символом возрождения любви и надежды, после того как мечты о счастливом браке с Артуром рухнули…
В задумчивости Джо водила фонариком по надгробиям. Как много детей и даже младенцев похоронено на этом кладбище! Часто они покоились рядом с родителями, которые успели оплакать их смерть. Возможно, Кэтрин по-своему чтила их память. Не исключено, что и Гейб был зачат именно здесь, под присмотром призрака Хоуп.
Уставшая до смерти, Джо побрела обратно в коттедж. Мишка бежал рядом, высунув язык. Темный дом встретил их тишиной: Урса спокойно спала, часы показывали 3:40 утра. Джо поняла, что физически не сможет подняться через час, поэтому вообще не стала включать будильник. Она легла в постель, но уснула не сразу. Мысли беспорядочно метались в голове, пытаясь охватить события этого дня. К пяти утра Джо стало казаться, что голова у нее лопнет, если не удастся заснуть и освободиться от навязчивых видений. Но бессвязные обрывки воспоминаний продолжали мелькать перед глазами: старинные надгробия и нарисованная Урсой могила… поцелуй среди кроны дерева… горячее тело Гейба, его губы… Зачем она поцеловала его? Она не должна была этого делать. Она не должна была позволять Урсе остаться… Все идет наперекосяк… а ей надо просто заниматься делом… своим делом…
22
— Джо?
Урса в пижамке склонилась к ней, осторожно трогая за плечо. Джо поднесла будильник к глазам: 9:16!
— Ты что, заболела? — спросила Урса.
— Нет, — пробормотала Джо, поднимаясь. — Ты проснулась только что?
— Да.
— Значит, вчера устала не меньше меня.
— А где Гейб?
— Ушел домой.
— Он же сказал, что будет у нас ночевать!
— Он не смог. Ему надо жить у себя дома. Ты же знаешь, его мама болеет.
— Мы поедем к нему сегодня?
— Не знаю. — Джо поднялась и отправилась на кухню готовить завтрак и варить кофе.
Они вышли из дома только в половине одиннадцатого. У съезда к ферме Нэшей Джо пришлось затормозить: посреди дороги стоял Гейб с металлическими граблями в руках. Волосы прилипли ко лбу, рубашка потемнела от пота. Гейб был так же удивлен, увидев их, как и они. Джо остановилась, в изумлении глядя на новое девственно-белое покрытие дороги, ведущей к Нэшам, — все ухабы и рытвины были засыпаны толстым слоем белого гравия. Она открыла окно.
— Вы что-то припозднились сегодня, — заметил Гейб, рукавом рубашки вытирая пот со лба. — Я думал, вы уже давно в поле.