Испорченность (ЛП)

Снова одетая в штаны для йоги с лифчиком под свежей футболкой, я расхаживала по освещенной спальне в ожидании. В то время как мой разум хотел думать о том, что только что произошло с Кадером, эти мысли создали путь, возвращающий меня к тому, почему я здесь.

Формула.

Состав.

Наши текущие исследования.

Мужчины в моем доме.

Взлома не было.

Стефани, Рассел и Эрик.

До того, как… мы… до того, как я проснулась, Кадер покинул убежище.

Я хотела ответов.

Мои шаги замерли, я повернулась к двери, подгоняемая звуками, доносившимися с другой стороны. Звук скольжения и щелканья замков усилился, я скрестила руки на все еще восприимчивой груди. Глубоко вздохнув, я расправила плечи и подождала, пока дверь отодвинется.

Не то чтобы я ожидала роз, объятий или ужина при свечах после того, что мы сделали. Дело в том, что я ничего не ожидала.

Абсолютно ничего.

Когда дверь сдвинулась, я увидела, что коридор тоже освещен, демонстрируя человека, заполнившего дверной проем. Его обычные ботинки и джинсы были на месте. Черная футболка с длинными рукавами из прошлого была заменена темно-синей рубашкой с длинными рукавами, расстегнутой сверху, с серой футболкой под ней, скрывающей чернила, которые я видела раньше. Свежий аромат его вымытой кожи сменился терпким одеколоном, которым он иногда пользовался.

Подобно одежде или одеколону Кадера, я начала понимать, что выражение его лица тоже было чем-то, что он надевал. Оно редко менялось. Иногда, когда мы разговаривали, тень улыбки пробивалась сквозь его стоическое выражение. Мне хотелось думать, что раньше все было по-другому, более реально.

Я не знала.

В комнате было слишком темно.

Тьма — описание выражения, которое он надел сейчас, та же самая темная маска, которую он показывал большую часть времени.

— Ванная свободна, — сказал он. — Я завтракаю в зале.

Сжав руки в кулаки, я раздула ноздри и сделала преувеличенный вдох.

— Неужели?

— Есть фрукты и выпечка.

И с этими словами он повернулся к большой комнате.

Я бросилась по коридору решительной походкой. Потянув дверь на себя, я позвала:

— Эй.

Кадер повернулся на пятках.

— Что?

— Ты что, издеваешься? Нам нужно поговорить о… ну, о куче дерьма.

Выражение его лица оставалось неподвижным.

— Прекрасно, Лорел. Мы поговорим. Я сделаю еще лучше.

— Что лучше? — спросила я, уперев кулак в бедро.

— Я буду уважать твою личную жизнь и не войду в ванную, пока ты там.

Мои глаза расширились. Я хотела отрицать то, что сделала, но не могла.

— К твоему сведению, я не входила, как ты сказал, в ванную.

Он сделал шаг ко мне.

— Нет, не входила, но была чертовски близка. — Жилы на его шее натянулись. — Я слышал. Я, блять, услышал тебя еще до того, как повернулась дверная ручка.

— Так и что это было? — Я указала в сторону спальни. — Ты похититель с полным спектром услуг? Спасти меня от фальшивой полиции и убедиться, что я получу оргазм?

На его губах появилась натянутая улыбка.

— К твоим услугам, док. Поблагодаришь меня, сделав то, что нужно, и поев. У меня есть работа.

— И это все, что ты собираешься сказать?

Его улыбка исчезла.

— Мне больше нечего сказать. Ты сама этого хотела. Я дал это тебе. Если это так чертовски важно, в следующий раз сделай это сама.

Я повернулась к ванной.

— Ты невозможен.

С каждым шагом комок в горле становился все больше, грудь становилась тяжелой, а коридор расплывался. О, черт возьми, нет.

Я плакала не из-за него.

Я даже не знала его.

Он точно не заслужил моих слез.

Я почти добралась до ванной, когда рука Кадера легла мне на плечо, останавливая мое отступление.

— Обернись.

Когда он растопырил пальцы, я перевела взгляд на его руку. Мощные и сильные, его руки, казалось, были способны к честной тяжелой работе. Я представила себе, как он рубит дрова, а не играет с карандашом или сидит перед компьютером. И все же они доставляли мне удовольствие.

После того, что он сказал, я не хотела смотреть на него. Его пальцы мягко сжались. Какая у меня была альтернатива?

Подавив волнение, я глубоко вздохнула и повернулась к нему. Я подняла подбородок, пока его зеленоглазый взгляд не остановился на мне.

— Лорел, ты сейчас в опасной игре. Это… то, что случилось… не может повториться. У тебя стресс. Я не собираюсь извиняться перед тобой.

Я сглотнула.

— Я не ждала извинений.

— А чего ты ждала?

— Черт, я не знаю, Кадер. Чего-то. Слов. Разговора.

Он покачал головой.

— Извини, док. Я не такой. — Он кивнул в сторону спальни. — И не такой тоже. Вот почему это не может и не повторится. У меня есть работа. Я сделаю ее и уберусь отсюда к чертовой матери.

Я потянулась к нему. Словно обладая шестым чувством, он так же быстро сделал шаг назад.

— Извини, — пробормотала я.

Он перевел взгляд с моей руки, неловко повисшей в воздухе, а затем снова на меня.

— Кадер, ты прав. — Я опустила руку, жар заполнил мои щеки. — Мне здесь страшно и одиноко. Я не знаю, кому доверять. Я знаю, что для тебя я всего лишь работа. Я понимаю. Наверное, я позволила своему воображению выйти из-под контроля. Я нахожу тебя интригующим, и да, ты прав насчет того, что происходило, что я делала. Я не горжусь этим. Я тоже не такая… — Я указала на спальню. — Я не занимаюсь… — Я вспомнила потрясающие оргазмы, больше тепла наполнило не только мои щеки, но и разлилось по шее. Я покачала головой. — Я могу честно сказать, что ничего подобного раньше не случалось. Думаю, я просто хотела, чтобы мы оба признали, что это действительно произошло.

— Что хорошего в этом?

— Это поможет нам двигаться дальше.

Его точеные челюсти сжались, когда он кивнул.

— Это случилось. Я признаю. Я двигаюсь дальше.

Я не ответила.

— А теперь поторопись, — сказал он. — Случились события за пределами этого подвала, о которых ты должна знать.

Мои пальцы сжимались и разжимались, я прикусила верхнюю губу.

— Хочу ли я знать?

Он пожал плечами.

— Опасные игры — это не о желании. Мы все хотим. Речь идет о том, чтобы копнуть и узнавать правду. Не все так красиво. Но я думаю, что ты слишком долго жила в неведении.

— Я не понимаю, как ты можешь узнать о моей работе то, чего не знаю я.

— Я вижу мир таким, какой он есть.

Мою грудь стеснило, я выдохнула.

— Окей. Дай мне несколько минут.

Тошнота в животе заменила любой голод, который мог быть.

— Я принесу завтрак на стол.

Может, Кадер и не был тем типом мужчин, которые обнимаются, но в его желании накормить меня и даже сообщить мне новости было что-то неподдельное.

— Я не голодна.

Ему не нужно было отвечать. Я заметила, как слегка изменились его глаза.

— Но выпечка звучит неплохо, — сказала я, заставляя себя улыбнуться. — Наверное, мне надо поесть.

Когда я повернулась, чтобы войти в ванную, его рука снова легла мне на плечо.

Я чуть было не упомянула о неравенстве этого «тактильного» правила, но, когда подняла на него глаза, мои губы сжались. Что — то изменилось, и все же, если бы меня заставили назвать это, я бы не смогла.

— Ты… Я просто не хочу, чтобы ты думала, что… Я не тот человек, который тебе нужен. Я делаю вещи. Моя работа — это то, кто я есть, но все это не имеет значения. Как я живу и что делаю, я принимаю на себя ответственность. Я живу своим выбором. Это значит, что я ни для кого не человек. Я не извиняюсь за то, что сделал, потому что мне не жаль. Я даю тебе понять, что если бы я был кем-то другим, то наверняка сделал бы это снова.

Мои губы изогнулись вверх, тепло снова наполнило мои щеки. Что это было?

Это не было извинением, и все же мне стало легче.

— Я не знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты за человек, — сказала я, — но я знаю, что ты пытаешься мне помочь. Я также знаю, что то, что мы сделали, было…хорошо. — Моя улыбка стала шире. — Лучше, чем хорошо.