Испорченность (ЛП)

— Теперь мы двигаемся дальше, — сказал он.

— Да.

Войдя в ванную, я закрыла дверь. Со вздохом мое тело упало на крышку унитаза, глаза закрылись. Я, вероятно, буду переживать эту сцену в темноте всю оставшуюся жизнь. И это то, на чем мне нужно было сосредоточиться, провести остаток своей жизни.

Завершить исследование.

Двигаться дальше.

Открыв глаза, я расправила плечи и повернулась к маленькому зеркалу над раковиной. Усмешка сорвалась с моих губ.

Неудивительно, что Кадер хотел двигаться дальше.

У моих волос был серьезный случай сексуального беспорядка. Я не была накрашена, и все же мои губы были красными и опухшими. Несмотря на все это, темные круги исчезли. Даже при ужасном освещении мой цвет лица выглядел лучше. Возможно, сон большую часть вчерашнего дня имел свои преимущества.

Пока занималась делами, умывалась, чистила зубы и причесывалась, я время от времени поглядывала на дверную ручку. Я больше не буду надеяться или беспокоиться о том, что та откроется. В этом тоже не было необходимости.

Кадер прав. Творилось слишком опасное дерьмо. Именно на этом мы должны сосредоточиться.

Открыв дверь, я направилась в большую комнату с новой целью.

На столе лежали рогалик, сливочный сыр и пластиковая ваза с фруктами. Рядом стояла высокая белая чашка, которая заставила меня улыбнуться.

— Кофе, — сказала я скорее с похвалой, чем с замечанием.

Кадер был за пластиковой стеной.

— Ты будешь есть? — спросила я.

— Я поел. — Намек на улыбку пробил брешь на его лице. — Кофе — это то, что ты заказала в кофейне. Но, наверное, он остыл. Я… ну… отвлекся.

— Спасибо, — сказала я, садясь и снимая пластиковую крышку.

Я не была уверена, была ли моя благодарность за кофе и еду или за то, что он отвлекся. Я предположила, что это может быть всеохватывающим.

— Заканчивай есть, у меня есть кое-что тебе показать.

— Ты позволишь мне посмотреть?

Его улыбка исчезла.

— Нет, Лорел. Я буду настаивать, чтобы ты увидела. Твоя задница не встанет с этого стула, пока ты не узнаешь правду.

Глава 25

Лорел

Слова Кадера крутились у меня в животе, смешиваясь с холодным кофе и кусочками рогалика. Чем больше я пыталась есть, тем сильнее меня тошнило. К тому времени, как я встала, меньше половины рогалика было съедено, и я просто взяла чернику из микса фруктов.

С каждым шагом прохладная жидкость плескалась о стенки чашки. Это было не из-за моих шагов, а потому, что все мое тело теперь дрожало. Кончики пальцев побелели, будто и без того прохладный воздух подвала похолодел градусов на пять.

С колотящимся сердцем, заставляющим кровь стучать в ушах, как барабан, я остановилась у края стены. Это была граница, которую он дал мне накануне, та, которую я хотела все еще иметь.

Широкие плечи Кадера заслоняли спинку стула. Его губы были сжаты в прямую линию, окруженную небритостью. Я старалась не думать о грубости и о том, как та ощущается на моей чувствительной коже. Его волосы снова были закреплены на затылке. Меняющееся освещение, исходящее от экранов, отражалось в его зеленых глазах. Его длинные пальцы управляли клавиатурой так же, как и моим телом.

В его каменном выражении лица не было никаких намеков на то, что он хотел, чтобы я знала, видела. Через два шага это будет видно. Я смогу увидеть то, что видит он.

Мои ноги не двигались. Возможно, цемент размягчился и снова затвердел. Это объясняет, почему мои носки теперь приклеены к полу.

Это не пол. Это я. Мне было страшно понять. Если Кадер прав и я не видела мир таким, каким он был на самом деле, возможно, я хотела остаться неосведомленной.

Сделав глубокий вдох, я обхватила обеими руками прохладный кофе.

Это не я.

Я была ученым, исследователем.

За свою жизнь я столкнулась с бесчисленным количеством разочарований и неудач. Это было частью процесса. С первого раза это никому не удалось. Вот что я говорила своим аспирантам, тем, чьей работе я помогала индивидуально или в небольших группах. Я попросила их описать свои результаты. В самом начале меня ждал ответ, что результаты не имеют значения. Они не подтвердили гипотезу. Почему?

Это был мой вопрос.

Я не заставляла их барахтаться в своих неудачах. Это не входило в мои намерения. Я хотела, чтобы они нашли успех в своей предполагаемой неудаче, потому что именно тогда произошло настоящее понимание.

Многие великие открытия были обнаружены в отброшенных данных.

— Доктор Карлсон, это не доказало мою теорию.

— Что это доказало?

Это заняло некоторое время, но постепенно те же самые студенты приходили ко мне, широко раскрыв глаза и взволнованные.

— Вы подтвердили результаты? — спросила я.

— Нет. Позвольте мне показать вам, что я нашел…

— Лорел.

Глубокий голос Кадера вернул меня из мыслей к реальности того, что было на его экранах.

— Что ты собираешься мне показать?

Стул откатился назад, когда он встал.

— Иди сюда, садись.

Мое кровообращение замедлилось, падая к ногам. Комната начала вращаться.

— Лорел?

Сильные руки обхватили меня, чашка выпала из моих рук на бетон. Брызнул холодный кофе. В то же время меня подняли с земли. Кадер говорил. Его слова и предложения вибрировали от него ко мне, но они не имели никакого смысла. Я плыла в туннеле, и стены смыкались.

— Лорел, какого черта?

Когда мои глаза открылись, я лежала на диване с прохладным полотенцем на лбу.

Никакой дезориентации. Я знала, где нахожусь и что мне нужно делать.

Сев, я положила полотенце и, пошатываясь, встала.

На этот раз, добравшись до стены, я изобразила улыбку.

— Я думаю, ты снова спас мою задницу.

Его гранитное выражение лица треснуло, одна сторона его губ двинулась вверх.

— Ты, блять, работа на полный рабочий день.

— Что случилось?

— Я не врач, но могу сказать, что ты упала в обморок.

С моих губ сорвался тихий смешок.

— Точный диагноз, доктор Кадер.

— Ты должна это сделать.

Я кивнула.

— Я знаю. Я готова.

Кадер что-то набрал на клавиатуре и встал. Схватив стул одной рукой, он жестом предложил мне сесть. Устроившись в большом виниловом кресле, я почувствовала тепло того места, где он только что сидел. Когда я подняла глаза, экраны передо мной были черными.

Кадер подошел к другой стороне пластиковой стены и принес один из стульев, стоявших у стола. Развернув, он его оседлал, подвинувшись ко мне.

— Мне потребовались недели, чтобы раскопать это, — начал он. — Я думал о том, что ты сказала. Ты знаешь исследования лучше, чем кто-либо. Полагаю, даже лучше, чем доктор Картрайт. Если мы собираемся раскрыть это дело, мы должны работать вместе.

Я глубоко вздохнула.

— Тебе нужна моя помощь?

Почему я ожидала увидеть картины смерти и разрушения?

— Частично.

— Ладно, — сказала я, чувствуя, как тошнота отступает. — Думаю, нам следует начать отсюда.

Он наклонился вперед, его рука коснулась моей.

Мой взгляд метнулся к нему, ожидая выговора за прикосновение. Он сосредоточился на том, что происходило на экране.

— Тебе нужно посмотреть письмо, о котором я тебе говорил.

Кадер нажал еще несколько клавиш и щелкнул мышкой. Его движения происходили слишком быстро для меня, чтобы следовать шаблону или узнать его коды доступа. А потом оно появилось.

Я наклонилась вперед, обдумывая слова. Клинические испытания продолжаются…

К тому времени, как я дочитала письмо до конца, моя голова сильно тряслась.

— Оно не может быть настоящим. — Я повернулась к Кадеру. — Этого не может быть. Нет!

— Тихо.

Я встала так быстро, что стул отлетел назад, ударившись о другой стол. Ничего из этого не воспринималось.

— Послушай, — поспешно сказала я. — Тебе нужна моя помощь? С этим. Это письмо фальшивое. — Я указала на экран. — Оно не настоящее. Этого не может быть. У нас пока нет тех результатов. Чтобы прийти к таким выводам, потребуется более широкая группа испытуемых. Наш размер выборки слишком мал.