Страница 3 из 9

Агория: Карнавал

Дмитриенко Мария Григорьевна "Мария Рейн"

Смотреть только вперёд.

Тороп знает, что сейчас произойдёт. Он готов сорваться с места и едва себя сдерживает. Напряжение нарастает. Барабаны звучат всё быстрее. Зрители сохраняют тишину.

Франсис шагает навстречу пустоте.

Некоторое мгновение девушка раскачивается на трапеции и затем совершает прыжок в никуда. Резкий разворот в воздухе. Торопу кажется что она не успеет ухватиться за перекладину. Всего на мгновение мужчина испытывает неподдельный ужас. Он ещё никогда в жизни так сильно не боялся.

Миниатюрная гимнастка повисает на одной руке, цепко ухватившись за вращающийся под куполом обруч.

Зал взрывается аплодисментами. Очередной кувырок, девушка переворачивается и виснет вниз головой. Гибкое тело Франсис усыпано блёстками, она сияет, как северная звезда. У Торопа перехватывает дыхание. Точь-в-точь маленькая фарфоровая куколка.

Не так давно Тороп купил для гимнастки статуэтку, крошечную танцовщицу, удивительно похожую на Франсис. Вот только у него не хватало смелости, чтобы вручить подарок. Берниец много раз пытался подойти к своей зазнобе, и это не составило бы труда, после выступления Франсис неизменно общалась с поклонниками и Тороп мог запросто привлечь её внимание. Не заметить такого громилу было довольно сложно. Но мужчина держался в стороне. А потом подолгу на себя злился за собственную нерешительность. И вот сейчас он опять сжимал статуэтку в кармане.

Из-под купола опустился обруч и девушка под бурные овации бабочкой спорхнула вниз. Тороп сам не удержался и поднялся в полный рост, он аплодировал, закрыв собой львиную долю обзора для задних рядов. Но кто бы осмелился его осадить?

Франсис поклонилась. Какая же лёгкая она была, словно пушинка. Её торчащие ушки и курносый носик придавали девушке вид маленькой мышки. Наконец-то гимнастка покинула манеж. И Тороп решил, что его дальнейшее пребывание среди зрителей, потеряло всякий смысл.

Франсис стояла за шапито. Как и думал Тороп, её со всех сторон обступили поклонники. Юноши и статные мужчина, все они толпились вокруг гимнастки, словно мотыльки которых привлекал незримый свет, исходивший от девичьего стана. Франсис держала охапку цветов и принимала новые букеты. Её взгляд скользил с одного мужчины на другого, и каждый из фанатов буквально боролся за внимание девицы. Кто-то особенно смелый, а Тороп назвал бы его "особенно наглый". Неожиданно перехватил хрупкое запястье гимнастки и жадно впился в него губами. Тороп сжал кулаки. Каков подлец. Подумал Берниец и ему впервые захотелось вмешаться в происходящее. Впрочем, Франсис сама превосходно выходи́ла из щекотливых ситуаций. Девушка мило улыбнулась, хоть улыбка её была натянутой и грациозно высвободила руку из удерживающих её оков. Фривольное поведение мужчины раззадорило остальных поклонников и Франсис, сославшись на усталость, решила удалиться. Под вздохи и ахи, девушка направилась прочь от шатра. Минуя стайку танцовщиц, облачённых в открытые и довольно вызывающие костюмы, гимнастка добралась до самого дальнего вагончика. Тороп следовал за ней, незаметной поступью, хотя по пути он сшиб реквизит фокусника, чем вызвал негодование его ассистента и запутался в подвесных фонариках, но Франсис, как будто не замечала громадины, шедшей за ней по пятам. Девушка остановилась у дверей своей кибитки и перед тем как пройти внутрь, скинула букеты в бочку с мусором. Всего на секунду она задержала взор на смятых знаках мужского внимания, провела пальцами по лепесткам и листьям. Коснулась шипа розы и поморщилась от укола. На бледном пальце выступила алая капля. Тороп не понимал, было ли это сделано преднамеренно или случайно. На лице Франсис впервые за всё время, что Берниец за ней наблюдал, возникло неподдельное выражение сосредоточенного хладнокровия. Тороп нервно переступил с ноги на ногу, под его весом что-то хрустнуло и девушка посмотрела в сторону Бернийца. От резкого и пронизывающего взгляда в животе у мужчины неприятно закололо. Такое же чувство он испытывал в детстве, когда вместе с другими мальчиками переплывал реку во время снегопада. Кишки внутри покрывались иголками, а дыхание перехватывало. Франсис шагнула навстречу Торопу и в этот момент за её спиной кто-то тактично закашлял.

У Торопа язык пристал к нёбу от волнения. Он захотел стать частью стены, за которой стоял, лишь бы не попасться ей на глаза. К счастью, Франсис отвлеклась и уже мило беседовала с коренастым мужчиной. Тороп узнал в нём Порка Вольфа.

У Соломона, директора шапито, было два брата, то ли двойняшки, то ли близнецы. Берниец не улавливал сильной разницы между ними. Однако знал, что Соломон в их семье старший. Он заправлял бизнесом, а двое младших брали на себя скромную роль исполнителей. Можно сказать, были на побегушках у Соломона и особенным умом не отличались. Все артисты терпели выходки и злые розыгрыши от Порка и Ральфа, но сам Соломон предпочитал не обращать внимания на шалости своих недалёких братцев, пока дело не касалось денег, в этом случае Вольфа не волновали кровные узы.

Сейчас же директор цирка явно сосредоточился на Франсис. Что-то подсказывало Бернийцу, что девушка в жизни бы не ответила взаимностью на поползновения Порка. Другое дело Соломон, он разительно отличался от братьев.

Младший Вольф поприветствовал гимнастику. Он был бы рад поцеловать ей руку, но Франсис проигнорировала его намерение отчего лицо Порка зарумянилось. Они о чем то разговаривали, но Тороп не мог расслышать слов, до его ушей доносились мелодичный смех Франсис и хрюкающий хохот Порка. Что могло так их развеселить? Милая беседа подошла к концу, и младший Вольф вручил гимнастке огромную корзину с розами и помятый конверт. Точно, он был всего лишь посыльным. Франсис мило улыбнулась и на этот раз её улыбка отличалась от обычной, театральной, предназначенной для поклонников. Сердце Торопа словно провалилось в про́пасть.