Страница 2 из 9

Агория: Карнавал

Дмитриенко Мария Григорьевна "Мария Рейн"

Я должен был тебе помочь.

</li>

</ul>

На улице собрались работники цирка. Тороп слышит возбужденные голоса мужчин. Соломон Вольф явился не один, с подкреплением. Кто-то наверняка успел заглянуть в вагончик, пока Тороп валялся без сознания. Берниец и до этого события наводил ужас одним своим видом, теперь же покровительство Соломона сошло на нет и Торопу не уйти от расплаты за содеянное.

На груди девушки, на тоненькой цепочке висит осколок фарфоровой статуэтки. Маленький осколок оставшийся от первого и последнего подарка который Тороп подарил Франсис. На глаза мужчины наворачиваются слезы.

-напоследок думает Берниец и поднимается с колен.

Тремя месяцами ранее.

Когда путешествуешь с цирковой труппой, понятие выходного дня сужается до нескольких свободных часов в неделю. В постоянной суматохе, и в ощущение вечного праздника, забываешь про отдых, пока усталость не валит тебя с ног.

Именно о усталости в данный момент думал Тороп.

Сегодняшний день вымотал его до предела. В империю пришло лето, невыносимая пора для северян.

После дневного зноя и изнуряющей работы, Берниец ощущал себя опустошенным, словно само солнце иссушило его изнутри. Мужчина едва переставлял ноги. Организм требовал отдыха, но Тороп не мог пропустить представление, он слишком долго ждал возможности посмотреть зрелище в первых рядах, а не как обычно, прячась в закулисье. Но сперва он принял душ и перекусил в обществе

карлика Пипа.

Пип нередко проводил с Бернийцем время, он был чрезвычайно болтливым малым, немногие могли выдержать нескончаемый поток информации, который просто лился из его уст. Но Тороп любил его слушать, как бы на фоне собственных размышлений. Сегодня болтовня отвлекала и заставляла нервничать и Берниец то и дело поглядывал на часы, совершенно не вникая в смысл рассказа. Пип прекрасно знал куда так стремился великан и снисходительно и понимающе улыбался, от чего Тороп заливался краской, как спелый помидор.

До начала шоу оставалось совсем немного времени.

Шапито трещало по швам от наплыва зрителей, почти все удачные места оказались заняты и Тороп нашел единственное свободное место у входа. Не самое удачное, но и само представление его не сильно волновало, он ждал лишь один единственный номер.

Нос щекотали ароматы жжёного сахара, попкорна, и опилок под ногами. Слух заполнял оркестр. Музыка звучала ненавязчивая, но достаточно громкая, чтобы заглушить возню, пока люди рассаживались. Софиты, всё ещё опушённые вниз, выделяли лишь часть манежа. Взгляд Бернийца устремился под самый потолок. Тороп ничего не разбирал в царившей тьме, но точно знал –высоко над ним, и над окружающей суетой к выступлению готовилась Франсис Блэйк. Собственно ради этой миниатюрной блондинки Тороп зачастил на представления гимнастов. Мысли о девушке, что как маленькая птичка порхает под шатром, возникали в его разуме всё чаще.

Всего четыре месяца назад Франсис устроилась на работу в цирк Соломона Вольфа и сразу же добилась удивительных успехов. Её номера собирали любителей пощекотать нервы, ведь девушка выступала без страховки. И каждый раз, когда она совершала очередной трюк, Тороп переставал дышать. Он готов был смотреть на красавицу бесконечно. И пусть Франсис его совершенно не замечала, мужчине было достаточно просто изредка наблюдать за ней, невесомой, удивительной и хрупкой, как ночной мотылёк.

Торопа поглотили размышления, взор его затуманился. Как глупо он смотрелся со стороны. Вид у него был довольно грозный, а выражение лица мечтательное. Раздались фанфары, шум в зале стих. Основной свет в один миг стал приглушённым, а софиты устремили свои лучи вверх. Там в высоте, тоненькая, как струна фигурка, отбрасывала длинные тени на красно-белые полосы брезентового шатра. Девушка казалась величественной богиней, взирающей с небес на замершую публику.

Франсис стоит на площадке, в этот самый момент Тороп ощущает как его желудок скручивается в тугой узел, а сердце отбивает дробь в унисон барабанам оркестра.

Гимнастка перебирает тонкими пальчиками по стальному грифу. Её руки затянуты в перчатки, ведь ладони не должны скользить. Девушка ещё несколько мгновений сжимает перекладину и отчётливо ощущает холод металла. Она старается подавить волнение, и заглушить страх. Хотя понимает — сложно бороться с тем что дано самой природой. Но сейчас она должна побороть это чувство. Франсис даёт себе время, чтобы успокоиться и ритм её сердца постепенно приходит в норму.