Сабинянские воины

- Назад! Огонь идет сюда!

Мне удалось догнать и схватить его. Он упирался; к счастью, Марк помог мне. Вдвоем мы почти поволокли Ержи по земле. Он вырывался и кричал, что Ру погибнет. Лишь тогда, когда нас опалило потоком искр, он опомнился и побежал за нами сам. Пожар быстро прыгал по ветвям деревьев. Иссушенные, они почти не сопротивлялись и тотчас превращались в пылающие костры. Лес заволокло дымом. Стало трудно бежать: не хватало воздуха. Мы жадно открывали рты, но вместо спасительного кислорода горло забивало ядовитой горечью. Первым упал Марк. Он попытался спрятаться от дыма в траве, но подняться уже не смог. Мы с Ержи подняли его; он терял сознание. Повесив его руки себе на плечи, мы зашагали так быстро, как могли. Его ноги безжизненно волочились по земле. Случайно я наступил на что-то мягкое – оказалось, это был упавший Марино. Двоих мы не смогли бы тащить, и я силой пнул его ногой. К счастью, это подействовало. Он встал, кряхтя и откашливаясь, и поплелся вперед. Но огонь настигал нас. Стало очень жарко. Горели ветви метрах в пятидесяти, а мне казалось, что языки пламени вот-вот оближут мою кожу и превратят ее в такой же черный обугленный скелет, что и деревья. Внезапно рядом послышались крики. Замелькали фонари. Сквозь дым я увидел силуэты людей. Они кричали что-то по-английски и бежали туда же, куда и мы. Кто-то – похоже, женщина – упала, и двое других пытались поднять ее. Потом я перестал обращать на них внимание, потому что упал сам. Лицо мое зарылось в траву. Там было немного больше воздуха, и я решил больше не вставать. Дым превратился в туман, который заволакивал мое сознание. Сквозь него я слышал крики Ержи. Откуда-то издалека он уговаривал меня подняться. А потом все перекрылось шумом вертолетных винтов. И вдруг пошел дождь.

Глава 17. Эпилог

После описанных событий прошло уже больше года. Я давно вернулся домой. О Сабинянии – точнее – о точке на карте, где она когда-то находилась – я знаю теперь только из телевизора и интернета. Признаться, я бы предпочел и вовсе ничего не знать, так мне тяжело видеть и слышать о том, во что превратился мой потерянный рай.

После того, как я впервые пришел в себя в больнице, первый, кого я увидел, был Ержи. Его склоненное надо мной лицо его было покрыто заживающими ссадинами. С большим трудом, шаг за шагом, моя память восстановила все произошедшее. Только «размотка» воспоминаний шла с конца. Сначала я вспомнил страшные картины пожара. А потом, одно за другим – бегство внутрь Стены, потом нападение неизвестных людей, потом свадебный праздник. И лишь потом – наши нескончаемые походы туда-сюда с грудами поклажи. И люди – Треххвостый, Чит, Гор, Меб, Ру… Меб и Ру! Я чуть не подскочил, поняв, что они остались под Стеной. Что с ними?! Но Ержи не дал мне спросить. Оглянувшись по сторонам, он приложил палец к губам и мягко опустил меня на подушку.

- Я решил молчать о том, что мы там были. Подумай – может, и тебе так покажется лучше.

Оказалось, что пожарные, которые нас спасли, приняли нас за праздных туристов, ошивавшихся вокруг Стены. Таких и в прежние времена было полно, а в дни так называемого «сабинянского конфликта» число удесятерилось. Пока мы находились на экскурсии, интернет и СМИ бурлили сабинянской темой. Шли дискуссии – направлять за Стену гуманитарную миссию или нет, вправе сабиняне жить своей жизнью или их нужно спасать от самих себя и т.д.. Переломным моментом стал побег из-за Стены неких дезертиров, которые рассказывали в телекамеры всякие ужасы о нашей тоталитарной секте. Вспомнив переодетых шпионов на свадьбе, я понял, как легко было изобразить этих «дезертиров». Странно лишь, что на эту идею не наткнулись раньше. Короче, в новостях запестрели не очень убедительные лица якобы сабинян, обрамленные нелепыми псевдо-индейскими прическами. Они рассказывали, что за Стеной совсем нечего есть, что дети в очередной раз голодают и что жрецы закапывают десятки трупов в день. Наиболее разумная часть аудитории требовала доказательств, но наименее разумная (и наиболее многочисленная) сразу поверила на слово. В итоге идея отправки «экспертной комиссии» победила, и кортеж автомобилей в сопровождении журналистов двинулся к Стене. Но самые главные решения были приняты кулуарно. И пока интернет придирчиво следил за каждым шагом комиссии, некое вооруженное и хорошо подготовленное формирование без опознавательных знаков высадилось на сабинянском берегу. Состояло оно, как я понял, из бойцов спецслужб двух государств, которые граничили с Сабинянией и всегда высказывали недвусмысленное пожелание присоединить к себе спорную территорию. Прежде никому и в голову не пришло бы, что эти государства способны действовать совместно – так много у них было политических противоречий. Однако ради захвата Сабинянии они смогли совершить невозможное. И в ту ночь в лесу около свадебной поляны мы наблюдали невиданное единение прежних противников.

Спецназовцам никто не встретился, потому что перед тем все население организованно снялось со стойбищ и двинулось к Стене. Они шли за нами по пятам, и только диву давались, почему прежде такой воинственный народ словно бы отказывается их замечать. Достаточно было расставить дозорных на большом радиусе, и десант бы обнаружили. Бойцы были так озадачены странным поведением противника, что не решались нападать, а только шли следом. И лишь тогда, когда наши сами прижали себя к Стене, и выжидать больше не имело смысла, они решились атаковать. Как потом оправдывались премьеры государств-участников агрессии, десант требовался лишь для гарантии безопасности комиссии. «Кроме того, сохранялась опасность того, что участники тоталитарной секты под названием «Сабиняния» могут спровоцировать конфликт, рискуя жизнями женщин и детей». Поэтому, видимо, решено было спровоцировать конфликт первыми. Нет, я готов подтвердить, что первый выстрел был с нашей стороны, а не от спецназовцев; но разве с точки зрения международного права государство, на территорию которого вторглись посторонние лица с оружием, не имеет право защищаться? Впрочем, об этом противоречии решили не вспоминать. Фэйковые «сабиняне» дополнительно подогрели гнев общественности, намекнув, что жрецы то ли думают убить пленных, то ли уже убили. Ну а потом, когда это оказалось ложью, да и сами «беглецы из-за Стены» куда-то растворились, инициаторы нападения предпочли обходить неудобные вопросы молчанием. Тем более, что дело было уже сделано. Сабиняния исчезла вместе со всеми жителями.

Когда я осознал это, сердце мое словно оторвалось от груди и ухнуло куда-то в пустоту. Их больше нет, они все погибли! Как такое возможно? В ответ Ержи лишь отвел глаза. Я понял, что он уже пережил этот ужас, и теперь ему немного легче – хотя бы оттого, что он занят утешением друга.

- Они знали, что погибнут? – прошептал я.

- Наверняка. Они к этому сами стремились. Вывели нас и других экскурсантов – и подорвали все бомбы.

Да, вот что спровоцировало пожар – бомбы. То, что мы видели на фоне ночного неба, было одновременной детонацией тысяч мощных боезарядов, которые, оказывается, были заложены под Стеной с момента ее постройки. Точнее, следует сказать «наверное заложены», потому что теперь об этом можно только гадать. Массовый самоподрыв свидетельствовал в пользу теории о деструктивной секте. А то, что сабиняне не были несчастными жертвами, доказывала гибель пары десятков спецназовцев, оказавшихся слишком близко от Стены. Они уже объявлены героями; по официальной версии, они пытались спасти женщин и детей, которых жрецы и солдаты заталкивали внутрь насильно. Узнав об этом, я в первую минуту хотел вскочить и, несмотря на слабость в теле, бежать рассказывать всем правду; но, увидев Ержи, грустно качающего головой, остановился.

- Они все равно нам не поверят, - сказал он. - Скажут, что сабинян вели в Стену под гипнозом. И тут трудно спорить, потому что в тот вечер и мы с тобой были под гипнозом, разве не помнишь?

Это было другое, хотел воскликнуть я, но промолчал. Да, со стороны все будет выглядеть именно так. Что бы мы не сказали, это будет использовано против сабинян. Теперь я понял, почему Ержи промолчал.