Барышня-певица

– Технически, это разные вещи…

– Но по сути – это одно и то же, и вообще, почему ты его защищаешь?

– Хочу, чтобы ты узнала, что такое любовь, – неожиданно серьёзно ответила Марьям.

– Зачем?

– Это счастье, – она вздохнула очень печально, в противовес своим же словам.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила я.

– Поверь мне, я знаю. И хотя иногда кажется, что в любви слишком много страданий, без неё в жизни вообще нет смысла.

Я некоторое время молчала, переваривая это полупризнание лучшей подруги, а потом поинтересовалась:

– Но почему непременно с ним?

– Он тебе нравится. Ты ещё никогда в жизни не говорила так много ни об одном мужчине.

Я покраснела, несмотря на то, что это был телефонный разговор.

– Но теперь он мне больше не нравится! Я считаю, что это недостойное поведение для мужчины…

– Ох, подруга, – вздохнула Марьям, – радуйся, что твой мужчина умеет вести себя недостойно при необходимости. Некоторым этого порой так не хватает…

Не успела я попрощаться с дающей странные советы подругой, как от мамы поступило новое повеление: я должна приготовить к вечеру магду – сладкую кашу из булгура с сухофруктами, специями и сливочным маслом, которую обычно подаёт… невеста жениху! По тому, как приготовлена магда, можно судить о качествах будущей супруги: щедра она или прижимиста (об этом свидетельствует количество масла и сливок или молока), страстна или холодна (сколько и каких кладёт приправ), тороплива или медлительна (насколько проварено зерно) и так далее и тому подобное. В богатых семьях все эти параметры, конечно, не так показательны и магда играет скорее чисто ритуальную роль. Показывает намерения девушки, но в нашем случае – больше её родителей.

– Магду? – дрожащим голосом переспросила я у матушки. – Но для кого?

– Для сына наших гостей, разумеется, – мама сверлила меня строгим взглядом, поджимая губы.

– Кто он? Я знакома с ним?

– Нет. Они никогда прежде у нас не бывали. Но это крайне достойный молодой человек, он старший сын в семье, прекрасно образован и воспитан в лучших традициях.

Я судорожно сглотнула. Будто всего этого достаточно, чтобы полюбить человека.

– Как его зовут?

– Гаяр.

Сердце скакнуло в груди.

– А фамилия?

– Рабах. А что?

Я закусила губу. "Гаяр Р" – так он подписывал свои послания, но ведь это не может, не может быть он, верно?

Возражать моей матушке – значит только злить её, поэтому я пошла к себе, упала в кресло и снова набрала Марьям.

– Да, – тяжело отдуваясь, ответила она. Ясно, тренируется. Моя подруга очень спортивна, в отличие от меня.

– Марьям, происходит что-то совершенно ужасное и невероятное!

Я рассказала ей о предстоящих смотринах, и, к моему удивлению, она очень долго и задорно смеялась.

– Чему ты радуешься? – в ужасе восклицала я. – Это кошмар! Катастрофа! Что, если это он, и он узнает меня и откроет мою тайну родителям?!

– Да зачем ему это делать? Он ведь не дурак, понимает, что тогда ему тебя не видать, как своих ушей.

– Ему и так не видать, я сегодня ясно дала это понять в письме… Он наверняка обижен и сердится на меня…

– Тогда напиши ещё одно письмо, всё объясни, предупреди и договорись сыграть перед родителями прекрасный спектакль про любовь с первого взгляда.

– А потом?

– А потом поженитесь и живите долго и счастливо, – снова грустно вздыхает Марьям.

– Ты говоришь какие-то несусветные глупости! Мне выйти за человека, которого я едва знаю и который не умеет держать слово?

– Угу. За красивого и богатого парня, который в тебя влюблён и который готов ради тебя на отчаянный поступок – даже нарушить своё собственное слово – чтобы добиться хоть одной нормальной встречи.

Я тяжело вздохнула. Поблагодарила подругу. Но решила приложить все возможные усилия, чтобы он меня не узнал.

Магду пришлось приготовить на совесть – иначе мама не дала бы мне ни покоя, ни отдыха, пока я не сделаю всё как следует.

Зато с внешним видом – полная свобода. Я сама её себе устроила: решила, что выйду из комнаты только за десять минут до появления гостей, чтобы уже ничего нельзя было переделать.

Мама прислала ко мне своего визажиста и парикмахера, и я заставила их накрутить мне на голове нечто невообразимое. Сначала потребовала вечерний макияж, а потом ещё несколько раз говорила:

– Ярче.

В итоге получилось нечто похожее на те маски, что носят танцовщицы в клубе дяди Хасана. Прекрасно! Теперь у Гаяра нет шанса узнать меня по глазам. Причёска была не принципиальна, но и тут я решила не скупиться на вычурность и вульгарность. Парикмахер начесала и накрутила мне на голове настоящее гнездо орла и вылила на мои волосы, наверное, целый балон лака – даже приколотый сверху полупрозрачный платок не спасал положение. Я выглядела просто по-идиотски. Ну, или как девушка лёгкого поведения (это название я услышала в клубе дяди Хасана и даже думать о его значении не могла, не заливаясь краской).

Платье надела красивое – чёрное, с блестящей кружевной вышивкой по всем краям. Закончили мы создавать этот образ аккурат к нужному времени. Я ещё несколько минут крутилась перед зеркалом, чтобы было не исправить, и когда вышла в гостиную, мама чуть не упала в обморок. Папа даже придержал её за локоть, а Ева принялась махать руками и призывать слугу с водой.

– Что это такое? – в ужасе вскричпла матушка.

– Я так хотела выглядеть красивой для жениха… – прошептала я, опуская глаза. Щёки мои пылали, но этого никто не видел из-за толстого слоя тонального крема. Всё-таки обманывать родителей не так-то просто, в психологическом смысле.

В этот момент вошёл наш дворецкий Гайяс и объявил:

– Господин и госпожа Рабах с сыном и дочерью.

Мы все обернулись и едва успели принять приличествующие позы. Я замерла от волнения и даже, кажется, забыла, как дышать. Я молилась Богу, чтобы это был не он. Пусть все мои усилия пропадут даром… Но через мгновение в комнату вошла солидная чета и с ними двое молодых людей: парень и девушка. Красивые, с утончёнными чертами и стройными фигурами… И все мои сомнения отпали.

К счастью, задумчивый взгляд темных глаз лишь вскользь коснулся меня и тут же двинулся дальше. А мне внезапно стало обидно, что он нисколько не задержался, не поизучал – даже не удивился моему внешнему виду. Однако присмотревшись я заметила, что Гаяр печален. Наверное, он расстроен моим письмом, и ему не до разглядывания каких-то разодетых и размалёванных барышень. Сердце моё сжалось от сострадания. Может быть, я действительно слишком строга к нему?

Мама поприветствовала семью Рабах, а потом представила меня, положив руку на моё плечо и стиснув его так, что я поняла: когда гости уйдут, мне влетит.

Гаяр опять едва удостоил меня взглядом, на секунду склонил голову, а потом сразу отвернулся, словно ища опоры. Я поздоровалась с ним шёпотом.

– Что с вашим голосом, дорогая Лайла? – спросила мать Гаяра.

– Простите, он пропал. Думаю, это из-за средств для укладки волос. Спазм в горле…

Мама угрожающе сощурилась, а папа едва сдержал понимающую улыбку. Какой же он у меня проницательный!

Все, кроме меня, сели за стол, а я взяла глиняную кастрюльку с магдой и подошла к своему жениху. Он нахмурился и закусил губу – думаю, это из-за резких духов, которыми я облилась с ног до головы. Его красивое лицо страдальчески искривилось.

Я зачерпнула большую ложку с горкой и наполовину донесла её до его тарелки. Гаяр, наблюдавший за моей рукой, внезапно замер, плечи его напряглись, и он резко поднял голову, посмотрев мне в лицо.

Я перепугалась до ужаса: как я могла не подумать снять кольца?! Он ведь видел их в клубе… Рука моя дрогнула, и комок горячей жирной каши, всё это время дожидавшейся гостей в духовке, с чавкающим звуком шмякнулся Гаяру на брюки.

Гаяр

Я очень-очень сильно стиснул зубы, просто до хруста – чтобы не отреагировать. Каша была не просто горячей – это был какой-то комок огня, и кажется, у меня останется настоящий ожог, несмотря на то, что потенциальная невеста сразу принялась убирать следы своей неловкости.