Страница 3 из 8
Я затормозил у обочины возле закусочной. Такие строят на шоссе у небольших городов с населением в пару тысяч человек. Обычно в городе, кроме этой забегаловки, супермаркета и больницы, работать негде. Поэтому официантки в таких местах не против лишних “чаевых”. Не знаю, насколько мне повезет внутри, но на всякий случай причесался. Время перевалило за полночь. В кафе было практически пусто, из динамиков играло легкое кантри. За столиком возле входа сидели двое мужчин, пожирающих свои бургеры. Они быстро и четко уничтожали еду. Видимо, это их пикап я заметил на парковке. Еще через стеклянную дверь я заприметил симпатичную официантку в коротком фирменном платье, сидящую за барной стойкой. Это была девушка лет двадцати пяти с выразительно подведенными глазами и светлыми кудряшками, которые под конец дня и тяжести рабочей смены вытянулись и превратились в волны. Звук дверного колокольчика отвлек ее от смартфона. Она посмотрела в мою сторону, выпрямила плечи, так что грудь сразу стала на размер больше, и приветливо улыбнулась. Улыбнувшись в ответ, я на секунду задержал свое тело у входа, а взгляд на ее округлостях. Прокручивая в голове кадры, на которых между нами не было никаких преград и одежды, и подбирая самые удачные фразы для начала разговора, я сел ждать за дальний столик у окна. В этот момент из кухни вышла вторая официантка – крупная женщина лет сорока с грубыми чертами лица и уставшими глазами. Она бросила на меня беглый взгляд и двинулась в мою сторону. “Вот черт”, – подумал я.
Подойдя к столику, она достала блокнот с ручкой из своего фартука и, тяжело вздохнув, спросила:
– Что будете заказывать?
– А какое сегодня блюдо дня?
Она посмотрела на меня тяжелым, практически бетонным взглядом и ткнула ручкой в окно:
– Посмотри туда? Видишь день?
Пейзаж за окном пожирала темнота во всех местах, куда не долетал свет из окон закусочной.
– Сейчас ночь, нет дня – нет блюда дня, – заключила она.
– Тогда двойной бургер и большую картошку.
Она снова подняла свинцовые веки:
– Пить?
– Большую колу.
– Двенадцать пятьдесят, – рассчитала женщина.
Я вытащил из кармана карту.
– По карте оплата за стойкой. Терминал по залу не носим, – она вырвала страницу из блокнота, где были написаны заказ и сумма, и указала мне к барной стойке. А сама скрылась за дверями кухни.
За баром стояла светловолосая Кенди, если верить бейджику на ее груди. Она накручивала прядь волос на палец и параллельно смотрела в экран своего айфона. “Кенди как конфета”, – подумал я и положил листок на столешницу. Она аккуратно притянула его к себе, еще раз озвучила сумму и кокетливо улыбнулась. Расплатившись картой, я указал через окно на свой грузовик.
– Вон мой трак. Принесешь мне заказ туда? – с надеждой в голосе спросил я.
Девушка оценивающе посмотрела на автомобиль, затем на меня. Мысленно я поблагодарил Бога, который вразумил меня принять душ и почистить зубы на предыдущей заправке, и который послал прохладные ночи этому штату. Оценив перспективу, она выдала свой вердикт.
– Принесу. Жди там, – неожиданно я услышал родную речь. Кенди была русская. С наступлением нового дня мне определенно везло.
– Что меня выдало? Акцент? – поинтересовался я.
– Взгляд, походка, акцент. Но даже если бы ты молчал, все равно видно. Это всегда сразу заметно.
– Я тоже сразу заметил, что ты русская, – соврал я.
– И как же?
– Это видно. Просто ты красивая.
Нет, это не было смущение с легким румянцем на щеках. Кенди подняла свой вздернутый нос еще выше и взглядом дала понять, что ей этот факт давно известен.
– Ты тоже ничего, – с улыбкой добавила она.
Может быть, она даже не соврала. Объективно я был неплох. “Высокий брюнет с карими глазами и волевыми чертами лица”, когда-то таким было описание в моей анкете на сайте знакомств.
Обрадовавшись, что теперь у нас с Кэнди точно найдутся общие темы, я вышел из кафе и направился ждать в кабину. Через десять минут появилась девушка. Она ловко запрыгнула на порог трака и протянула мой заказ, перевалившись через открытое окно.
– Давно здесь? – спросил я, забирая пакет.
– В закусочной?
– Да нет, в Америке?
– А-а-а, давно. Я с мамой переехала еще в девяностые, мне пять было.
– И что, за столько времени лучше этого места не нашлось?
– Ну ты, я смотрю, тоже не на Уолл-стрит, – язвительно ответила она, но не ушла.
– Залезай, – сказал я и потянулся открыть ей дверь.
– Не против, если я закурю?
– Как тебе угодно.
Девушка достала из кармана пачку с сигаретами и поместила одну из них между своих губ. На фильтре сразу остался отпечаток ее помады.
– Дашь огоньку?
В моем кармане всегда была зажигалка, хоть я и не курил.
– Жаль, конечно, что ты давно уехала. Я думал, поностальгируем вместе, – с досадой в голосе произнес я, наклоняясь к Кенди с маленьким пламенем в руке.
– Так я могу и поностальгировать, если надо, – сказала она, закидывая ноги на бардачок, и выдыхая клубы пара в открытое окно.
– Ну, расскажи что-нибудь, если помнишь, – обратился я к ее ногам.
– Помню, в коммуналке жили с родителями. Соседка была старая вредная баба. Отец все время бухал. Мать сутками работала медсестрой в больнице, а из жратвы на первое, второе и третье была только гречка. Ненавижу ее, хорошо, что здесь такое не едят.
– Ты в пять лет запомнила вкус гречки? – удивился я.
– Нет, но мама часто рассказывала, что она отвратительна.
– Как вы оказались в Америке?
– Мама познакомилась с американцем еще в России, вышла замуж, вот мы и переехали.
– Не думал, что в этой дыре кто-то знает, где находится Россия, и тем более бывал там.
– Первый мамин американский муж был не из этого штата. Сюда мы переехали, когда мне было десять.
Я протянул ей старый стаканчик от кофе, в котором она похоронила остаток сигареты, и кивнул головой в сторону кузова.
– Хочешь посмотреть как там внутри?
Она одобрительно улыбнулась в ответ. Мы перелезли назад, где было мое гнездо.
– А у тебя тут неплохо, даже в меру уютно, – оглядевшись, заключила она.
В этом вопросе ее мнение было экспертным. Она изнутри явно видела больше грузовиков, чем я.
– Я здесь живу. Временно, конечно.
– Это твой грузовик?
– Нет, компании. Но скоро будет свой.
– А когда не в рейсе, где ты живешь?
– Здесь. Я почти всегда в рейсе, за исключением тех дней, когда логисты ищут груз в обратную сторону.
– Получается, ты бездомный, – она сказала это с легкой усмешкой в голосе.
– Получается так, – а мне вот было не смешно.
– А я думала, тебя где-то ждет молодая жена. В таком доме, знаешь, у которого на крыльце два флага сразу – русский и американский – и большая собака.
– Может где-то и ждет, – я хотел сказать это с легкой самоуверенностью в голосе, но тоску – ее сложно скрыть, а я вдобавок и актер так себе, поэтому получилось не очень убедительно.
– Это список мест, где ты был? – она показала на стену, где висел листок бумаги, на котором было написано:
1. Статуя Свободы
2. Центральный парк
3. Белый Дом
4. Пентагон
5. Голливуд и Аллея звезд
6. Мост “Золотые ворота”
7. Алькатрас
8. Ниагарский водопад
9. Гранд-Каньон
10. Лас-Вегас
– Нет, это список мест, которые я планирую посетить.
– А давно ты в Америке?
– Восемь лет.
– И за восемь лет ты не был ни в одном из этих мест?
– Не до разъездов, я работаю. У меня есть план, и я его придерживаюсь. Сейчас в приоритете не тратить деньги, а зарабатывать.
– Чувак, у тебя синдром отложенной жизни, – сообщила она с интонацией личного коуча.
– Дай угадаю, пробовала поступить на психфак, но не получилось и вот теперь ты здесь.
– Я не психолог, но у меня полезные подписки в инстаграм.
Я посмотрел на нее и улыбнулся. Что она может знать о реальной жизни? Что она видела, кроме закусочной в своем захолустье, грузовиков изнутри и снаружи, череды бургеров и пенисов?