Первый день вечности

В гостиницу я добралась только к десяти. Я так устала, что не обратила внимания ни на Эйфелеву башню, которую видела впервые, ни на Елисейские поля – предел моих детских мечтаний. Женя встретил меня в номере с заказанным ужином и неизменной дружеской улыбкой на губах. Сердце привычно застучало о ребра, как бывало при каждой нашей встрече. Если бы мой возлюбленный знал, как сильно мне хотелось перейти на следующий уровень наших отношений, почувствовать настоящий поцелуй на своих губах! Но он не знал или делал вид, что не понимает, какие страсти сжигают меня в его присутствии. В любом случае сама я ни за что не решилась бы сделать первый шаг к сближению. Я была твердо убеждена, что первый поцелуй должен быть инициативой мужчины.

– Как прошел день? – поинтересовался Женя, накладывая мне бланманже.

– Успех! – расплылась я в улыбке. От собственной удачи порой начинала кружиться голова.

– Ты будешь участвовать в показе?

– Да, по-моему, я сразила дизайнера наповал.

Самоуверенное заявление, но я считала, что вправе так говорить, а потому не испытывала угрызений совести. Уже тогда я была лучшей, и все это понимали.

– Я не удивлен. Он же мужчина. А мужчина, который устоял бы перед тобой, еще не родился.

Я зарделась. Я успела привыкнуть к комплиментам. Их в избытке отвешивали мне клиенты, фотографы и мужчины-модели, с которыми иногда мне приходилось работать в паре. Но любое лестное слово Жени заставляло меня заливаться краской. Я вся дрожала под ласковым взглядом его карих глаз и старалась изо всех сил найти в них хотя бы искорку восхищения. Обычно эти поиски заканчивались тем, что я сгорала в огне его сдерживаемой страсти. Или это была моя страсть, а остальное я лишь придумала?

– Ты покраснела… – Женя коснулся пальцами моей щеки.

– Это все из-за тебя. Ты меня смущаешь.

– А что я такого сказал? Ты же знаешь, что обворожительна. Тебе это каждый день говорят. А уж рулады Севы… – Они не ты… Сева не ты…

Я замялась. Сейчас я была очень близка к признанию и знала, что должна остановиться, пока не сболтнула лишнего.

– Я такой же мужчина, как и они, – улыбнулся Женя. Он подсел ко мне еще ближе. По спине пробежали уже знакомые мурашки. Внизу живота порхали бабочки. Я сглотнула, от волнения забыв дышать.

– Ты лучше всех, – выдавила я.

Женя наклонился и, аккуратно взяв меня за подбородок, повернул мое лицо к себе. Я почувствовала его дыхание на своей коже. Мир завертелся в хаотичном танце.

– Я давно хотел сказать… Это, наверное, глупо, ты такая молодая, у тебя вся жизнь впереди. Зачем тебе такой старикан, как я…

Мое сердце сделало сальто синхронно с желудком. Я ждала первого в жизни признания, и оно последовало.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – выпалила я, не веря собственному счастью. Самый идеальный мужчина на свете признался мне в любви. Об этом мечтает каждая девушка на планете. И вот моя мечта стала реальностью. – Я тебя просто обожаю…

Я хотела добавить что-то еще, но Женя не дал мне закончить. Мягкие, теплые губы коснулись моих. Время замерло. Этот поцелуй был совсем не таким, как те, что когда-то торопливо срывали с моих губ парни из класса. Он был глубже, более чувственный. Не вызывало сомнений, что Женя давно стал виртуозом в искусстве страсти нежной. «Интересно, – не вовремя мелькнула мысль, – скольких женщин он целовал за свои двадцать пять лет?»

Когда любимый отстранился, я почувствовала неожиданную пустоту. Мне хотелось большего, но Женя уже сидел на прежнем месте и весело рассказывал какую-то шутку. Как он мог так быстро переключиться, я не понимала. Меня всю трясло, словно в лихорадке. Я не слышала ни единого слова из длинной речи своего идеального мужчины.

Наш поцелуй послужил началом нового витка в моей жизни. Теперь мы больше не стеснялись говорить о чувствах. Женя обнимал меня, как только мы оставались наедине, и не выпускал из крепкого кольца объятий часами. Мы целовались, пока губы не начинали болеть, а сознание не меркло от нехватки кислорода. И тем не менее дальше этого мы не продвинулись ни на шаг. А ведь мне было семнадцать и, наверное, я оставалась последней девственницей в своем классе. Серьезно, даже Литовцева давно меня опередила.

Неделя моды в Париже стала моим триумфом. Гламурные журналы пестрели моими снимками с дефиле. На страницах газет стало проскакивать мое имя. Журналисты называли меня подающей надежды молодой моделью, которая в скором будущем сможет поспорить за пальму первенства с мировыми знаменитостями. Меня приглашали везде. Я участвовала в громких рекламах самых известных брэндов. Побывала в Риме и Лондоне, в Гонконге и Мадриде. И все это за несколько месяцев, превратившихся в сплошной калейдоскоп из самолетов, аэропортов, подиумов и съемочных площадок. Иногда Женя ездил со мной, иногда оставался в Москве, когда срочные дела требовали его непосредственного участия. Чаще всего его дела носили скандальный характер, и с каждым днем меня все больше беспокоила карьера любимого. Несомненно, то, чем он занимался, было очень опасным. Но я никогда не говорила о своих страхах. Не в семнадцать лет учить взрослого и вполне сложившегося человека.

– Эх, хорош Измайлов, – как-то после просмотра вечернего выпуска новостей вздохнул отец. – Жаль только, что убьют парня не сегодня, так завтра. Долго ему подобные разоблачения сходить с рук не будут. Плевать, что сын олигарха, и не таких убирали…

Мое сердце тревожно замерло. Страх сковал все члены, мешая пошевелиться. Перед глазами заплясали черные мушки. Я едва удержалась на ногах, чтобы не потерять сознание. Отец не подозревал, что его слова всколыхнули в моей душе. Родители по-прежнему, не догадывались о нашем близком знакомстве с Женей. В отличие от сестры, которая однажды весенним вечером видела, как мы целовались возле машины. Вопреки моим ожиданиям, Лерка проявила невиданное для нее чувство такта и промолчала. Даже мне не выдала своего отношения к моему роману.

– Когда мне было семнадцать, я тоже была влюблена в тридцатилетнего. В отличие от твоего, он был женат. В общем, у нас ничего не вышло. Ну, кроме… Ну, ты понимаешь…

Это был единственный комментарий Леры. Я невольно подумала, как мало знаю о своей собственной сестре. Жаль, что мы никогда не были и уже не будем близки, как бывает у других.

После слов папы я стала внимательнее следить за новостями, стараясь не показывать своего интереса Жене. Несколько раз я откровенно расспрашивала Севу, который, в отличие от меня, понимал в политике хоть что-то. Мы с Басаргином за прошедшие месяцы стали близкими друзьями. С ним я могла быть откровенна, в том числе и насчет наших с Женей отношений и своих страхов.

– Я боюсь, – призналась я как-то после фотосессии, которую проводил мой друг.

– Чего? – Сева собирал инвентарь и не смотрел на меня. Он думал о чем-то своем, но я была полна решимости выяснить все, что не давало мне покоя.

– Это насчет Жени. – Колени тряслись, я чувствовала себя страшно неуютно, ступая на скользкую почву.

– Он тебя любит, можешь не сомневаться. Запал, как мальчишка, в первый раз, – улыбнулся Сева, не отрываясь от своего занятия.

– Я не об этом, – резко прервала я.

– Не об этом? – удивился Басаргин. Он впервые поднял глаза. Заметив выражение моего лица, он тут же отставил в сторону фотокамеру и тюки с декорациями. – Так, выкладывай все по порядку.

– Меня волнует его работа. Я понимаю, это не мое дело, но то, чем он занимается… Я уверена, это опасно. Мой отец… он сказал, что за такое могут… – Я замялась, не в силах произнести вслух страшные слова. – Короче, за это могут убить…

Сева подошел ко мне, приобнял за плечи и усадил на жесткий кожаный диван.

– Значит, так. – Теперь янтарные глаза стали необыкновенно серьезными. – Я не очень хорошо знаю, что треплют в новостях. И тем более не имею понятия, о чем думал твой отец, когда говорил тебе такое. Конечно, я понимаю, то, чем занимается Женя, опасно, но не настолько, как ты себе придумала. Не стоит забивать голову ерундой. Думай о вашей любви и предстоящем показе Валентино. Вот на чем должны быть сосредоточены мысли молодой, хорошенькой девушки. А не на убийствах и политике.