Страница 15 из 39
Темное нечто всколыхнулось, дернулось закостеневшее тело и туловище твари, больше напоминающее обычный топляк, начало медленно всплывать со дна, раскидывая вокруг себя лапы- хваталки, которые, тут же начали обшаривать все вокруг, силясь ухватить добычу и утолить злобное чувство голода и пустоты.
Арлиэлла не ожидала подвоха со стороны воды – мирным, тихим и сонным показалось ей лесное озерцо. Ошибка, многим стоившая жизни. Девочка потерянно вглядывалась в дальние заросли ивняка – кто-то ломился сквозь кустарник, шумя и хлюпая по, поросшим осокой, лужицам и пугая ребенка до икоты.
Прятаться и бежать юной Арлиэлле и в голову не пришло – отец учил её тому, что бегство – это удел трусов и позор для представителя древнего рода. Правда, говорил он те слова не Арлиэлле, а ее брату, но, какая разница? Арлиэлла точно такая же, аристократка, как ее единоутробный брат. Вся разница состоит лишь в том, что она девочка, а он – мальчик.
Сила, которую призывала юная магесса, была готова служить, окутав девочку золотистым сиянием.
Малышка понимала, что долго ей не продержаться – силы таяли, как снег под ярким солнцем, но, конечно же, её милая нянька и тетка Стерха, где-то поблизости. Они ищут ее, шалунью, волнуются. Они подоспеют вовремя. А тетка Стерха, не так проста для обычной горянки. Чувствовалось в ней что-то жесткое и недоброе.
Но, пока, Арлиэлла до рези в глазах вглядывалась в шумевший в отдалении орешник, пытаясь рассмотреть опасность среди зеленой листвы, та самая темная тварь, обитавшая в лесном озерце, всплыла на поверхность и разглядев вожделенную добычу, поплыла к берегу, двигаясь в воде бесшумно, точно жук-водомерка. Плыла она быстро – ее гнал голод, пустое брюхо, требующее теплой плоти живого существа. Приблизившись к берегу, тварь утратила осторожность и перестала таиться. Лапы-хваталки, длинные, похожие на ожившие прутья, заканчивающиеся острыми и длинными когтями, шустро шлепали по воде, разгоняя глупых мальков и ветреных стрекоз, а крохотные глазки на ужасной морде горели злым, алым огнем.
Странный гибрид нежити и нечисти стремился к своему внезапному угощению.
Арлиэлла, расслышав звонкие шлепки по воде, мгновенно развернулась и, углядев то самое, ожившее, почти что, бревно, невольно завизжала – громко, глупо, бесполезно и совсем по-девчоночьи.
Не смотря, на то, что девочка, как ни крути, а происходила из знатного аристократического рода, а вернее, из высшей знати королевства Ангора, она росла вовсе не изнеженной малюткой, способной лишь к поеданию пирожных в неограниченном количестве и к ношению милых платьиц из шелка и атласа.
Нет, Арлиэлла была совсем иным ребенком – как и брат она посещала уроки физического развития и занималась с такими же юными оболтусами – детьми дружинников, во дворе замка. Вернее, на так называемой, детской площадке. Вместо того, чтобы нянчить кукол, шить им наряды из разноцветных лоскутков и чинно прогуливаться по тенистым аллеям со своей бонной, Арлиэлла, в свои нежные три года, первый раз, севшая на коня, довольно-таки, уверенно лазала по различным приспособлениям, бегала по низкому бревну и прыгала через ямы. К тому же, для непоседливой девочки изготовили, почти что настоящий кинжал, как раз под ее руку. Кинжал вырезали из твердого дерева, но малышка не теряла надежды на то, что рано или поздно, но мама сдастся и Арлиэлле выдадут настоящее оружие, а не пародию на него. Впрочем, и той самой деревяшкой можно было выколоть глаз и нанести увечье, если обращаться с ней неосторожно.
А уж магическую защиту Арлиэлла освоила в совершенстве. Учитель нарадоваться не мог на юное дарование и настаивал на том, что для талантливой девочки необходимо выписать опытного преподавателя-мага. Обязательно из-за границы, желательно из Васнерии, где, как известно, находится самая настоящая магическая академия.
В самой Ангоре подобного учебного заведения не было. Здесь учили по- старинке, передавая знания от учителя к ученику.
Защита девочкой была отработана от и до – разбуженная среди ночи, юная магиня могла кастовать защитные чары без малейшего труда и совсем недавно ей удалось окружить себя золотой сферой – полной защитой, самым совершенным волшебством, спасшим жизнь ей и ее преданной бонне-полугномке.
Арлиэлла понимала и то, что на полную защиту у нее сейчас сил не хватает, да и разве спасла бы она ее от лютого ужаса, что надвигался на девочку, выползая из лесного озерца? Подобной твари она еще не встречала, хотя, стащив тайком книгу из библиотеки, довольно долго и жадно листала тот самый знаменитый «Бестиарий», написанный, невесть, когда, самим архимагом Кенто, виконтом Сано, имя которого, впоследствии, было предано забвению и работы коего приказано уничтожать повсеместно.
Но, родители девочки, люди умные и осмотрительные, не спешили бросать в огонь редкую и ценную книгу, а потому, Арлиэлла имела полное представление о всех тех ужасных тварях, что обитают на Татиане и в других уголках огромного мира, включая жаркую Лиатану, ближайший к родной Татиане, другой материк.
Подобного монстра она в «Бестиарии» не видела – огромное, замшелое бревно, точно гигантская сороконожка с пастью аллигатора, медленно надвигалось на замершую от испуга, девочку. Длинные шипастые конечности, то и дело выстреливали в воздух, шаря вокруг в поисках пищи. А пищей должна была стать она, Арлиэлла, егоза, сбежавшая от своих спутниц в опасный лес.
Крохотные глаза нежити пылали торжествующим алым огнем, лапы скоро передвигались по рыхлой земле. Сильно воняло тиной и еще чем-то мерзким, тухлым и затхлым.
Но, мимо перепуганной девчушки, шумно проламываясь сквозь хлипкий кустарник, с гиканьем пронеслась коренастая Дангута, весьма ловко вращая в крепких руках тяжелый лом, заостренный с одного конца, а с другого увенчанный массивным кругляком, напоминающим литую гирю.
Дангута бесстрашно рванула к монстру, успешно отбиваясь от щупалец и лап и на ее широком лице отчетливо просматривалось кровожадное намерение проломить нежити ее тупую башку.
– Мерзость смердящая! – ревела полугномка, впавшая в священный боевой раж – На кого покусилась, собака! Вот уж, я тебе задам!
И, добежала-таки!
Застывшая камнем, изумленная Арлиэлла наблюдала за тем, как бессильно соскальзывают грозные когти с дородного тела Железнорукой, как полугномка с отчаянным хеканьем обрушивает свою своеобразную булаву на уродливую башку мерзостной твари, как.. От подобного удара голова любого живого существа лопнула бы, как перезрелая тыква, расплескав содержание черепной коробки по мокрой траве.
Но у нежити нечему там расплескиваться – тот несчастный, из которого в стародавние времена вывелось это жуткое нечто, давно растерял свои мозги, превратившись изначально в тупого зомби, а, уж потом, в этакое, мерзостное страшилище.
Голова нежити треснула пополам, но на том успехи гномки и ограничились – прыти у прожорливой монстры ничуть не убавилось. Теперь та яростно вращала обоими глазами, ярилась и щелкала зубастой челюстью, норовя оплести полугномку лапами-хваталками и утянуть под воду.
Чуть позже подоспела и приотставшая тетка Стерха. Глаза Темной пугали своей мрачной злостью. Ведьма мельком коснулась взглядом растерянного лица Арлиэллы, и девочка похолодела вся – от макушки, до гладких пяточек – столько гнева и ярости нес взгляд горянки-нарватки.
Даром, что темная и, по определению, злая и недобрая, но Стерха не оплошала. У ведьмы не нашлось ни булавы, ни кистеня, ни самого завалящего кастета – одна ярость и тыквенная бутыль в руке.
Дангуту, все же, зацепил коготь одной из длинных лап, впившись крепко, как бродячий пес в кусок мяса и теперь этот коготь волочил, вопящую в голос Железнорукую, к воде. Хищная тварь наверняка подозревала о том, что гномы терпеть не могут купаться в открытых водоемах, а потому и решила, что сладить с упорной полугномкой она сможет лишь в том случае, если затащит жертву под воду.
Не суждено было бравой Дангуте принять геройскую смерть от утопления – Стерха, без промедления, плеснула из тыквенной бутыли прямо в алые буркалы вражины, некой жидкой бурдой и тварь громко заверещала – тонким, обиженным голосочком, совсем так, как плачут маленькие дети у которых отняли их любимую игрушку или сладости.