Новый мир. Трансформация

Ехать на поркавалло было удобно. Для меня Балдассаро выбрал интересное седло, позволяющее ехать лёжа. Сам он, явно рисуясь, водрузил на своего зверя какую-то странную конструкцию, смахивающую на сильно уменьшенный вариант осадной башни. И долго рассказывал, что такое седло использовали в единственной войне между ящерами и людьми, потому что оно позволяет ехать стоя, не испытывая неудобств.

Я мельком порадовалась, что местные жители хоть в чём-то проявили свойственную людям изобретательскую жилку, но особо не заинтересовалась. Сейчас меня сильнее волновало другое: на небе не было видно звёзд. Вообще. Ни одной. Только пять оранжевых спутников, чинно движущихся друг за другом по ночному небу.

Да даже в Москве, светящейся ночью, как десяток новогодних ёлок, можно заметить хоть пару звёзд. А здесь, в мире, полностью лишённом светового загрязнения — ни одной! Вот, пожалуй, и начало ответа, на мучивший меня вопрос. Свет других звёзд, может, и подходит для магии. Вот только до Террины не доходит.

— Балдассаро! — Активно рассказывавший что-то юноша сообразил, что его не слушают, и моментально замолчал. Ладно, потом извинюсь. — Это очень важно. Ты знаешь, когда люди перестали видеть звёзды? И видели ли они их когда-либо?

На самом деле, скорее всего, видели. Уж Захария бы точно написал в своём дневнике, что Террина очень похожа на Землю, только вот звёзд не видно. Но лучше проверить, вдруг я что-то проглядела.

— Лет двести назад. Тогда же, когда и Луны появились. А что?

— Это очень, очень странно. Ты случайно не знаешь, что происходило тогда? Сильная паника была?

— Тогда шла война с ящерами, так что без паники обошлось. — Балдассаро наморщил лоб. — Я тогда ещё не родился, но в дневниках говорят только о войне.

— А никто из родственников не застал тех событий? Вдруг авторы дневников не сочли события, связанные с появлением спутников, достойными упоминания?

Точнее, вдруг автору тонко намекнули, что их не стоит упоминать?

— Тогда почти все воины погибли. Мало в каких семьях остались взрослые. Тогдашний дож Винценце Мостаза свои решительные действия по спасению нации получил право десять раз передать титул внутри семьи.

Как интересно. И как дурно всё это пахнет.

Мы выехали за город. В оранжевом лунном свете покрытые лесом холмы напомнили мне пушистые апельсины. Сходство было таким сильным, что я даже почувствовала, как к пряным травяным ароматам примешивается лёгкий цитрусовый.

Мы мчались сквозь пряную оранжевую ночь, распугивая каких-то мелких зверьков, с трудом успевавших выпрыгнуть из-под копыт поркавалло. Балдассаро наконец-то замолчал, и ехал рядом, контролируя движения моего скакуна и изредка поглядывая в мою сторону. А я просто выкинула из головы все мысли и наслаждалась скачкой.

Мы остановились на вершине холма, с которого открывался прекрасный вид на равнину, рассечённую рекой и её рукавами на несколько неравных частей. Балдассаро помог мне вылезти из «люльки» и открыл седельную сумку.

— Вина? Травяного отвара?

Кофе! Полцарства за большой раф с шоколадным сиропом!

— Отвар.

Пока Балдассаро наливал мне отвара, а себе вина, я рассматривала долину, а в моей голове крутилась внезапная, но вполне здравая мысль: «Может, сбежать?». Больше, чем уверена, на Террине множество вот таких, не особо обжитых уголков. Местная магия настолько близка ко всемогуществу, насколько вообще возможно. Поучиться ещё пару недель, захватить с собой книг, угнать поркавалло. Я даже успела представить маленький домик в какой-нибудь красивой долине, играющего у камина Шиву и полное отсутствие всяких моральных уродов типа Доменике Орсеолли или Фредерике Моста. Но ехидный внутренний голос напомнил мне о том, что магия, на которую я возлагаю такие большие надежды, вообще-то, уходит из этого мира. А выжить в лесу, не имея магии, для меня — непосильная задача. А потом в памяти мелькнули два лица: Доменике, когда он объяснял, почему не попытался меня спасти; и дожа, когда он натравил на меня волну. Нет, даже если бы магия никуда не уходила, я бы не оставила их поступки без достойного воздаяния.

— С тобой всё в порядке?

Озабоченный голос Балдассаро вырвал меня из мыслей. Да, дорогой, всё в порядке. Я просто размышляю о том, как буду убивать твоего дядю. Хотя, если ты пошёл за Доменике, значит не так уж и привязан к Фредерике.

— Почему ты решил встать на сторону Доменике?

— Не хочу терять магию. — Балдассаро уже допил своё вино и рассеянно крутил кубок в руках. — А ты?

— Он мой учитель, у нас контракт. Встретила бы первым другого бенанданти, способного научить меня магии и помочь разобраться в этом мире, была бы на его стороне. — Даже почти и не соврала. И Доменике, если этот разговор дойдёт до его ушей, не к чему будет придраться.

— Я мог бы выкупить твой контракт, и исправить его. — Балдассаро словно невзначай встал передо мной, явно повторяя наше вчерашнее положение. Мда, тут явно не пахнет не столько даже любовью, сколько элементарным уважением. Я что, для них для всех нечто среднее между человеком и крылатым котом? Вроде и своя, а вроде и «какое ещё собственное мнение, о чём вы говорите?»?

— Не нужно. Доменике — сильнейший бенанданти и я рада учиться у него. А то, чего ты хочешь, можно получить и другим путём. Я же не сказала: «нет», я сказала: «пока рано». В нашей культуре не принято так быстро переходить к близости. Хотя… — Я закусила губу и слегка приподняла голову, изучающе глядя на бенанданти. — Есть одна лазейка…

— Какая?!

Интересно, он меня хотя бы хочет? Или я для него просто приз, некая галочка в графе «соблазнить тупую иномирянку первым»? Ничего, дорогой, в эту игру можно играть вдвоём. А если у меня всё получится, то ты подсядешь на новые ощущения, как наркоман на опиум. И это будет именно то место, и та месть, которой ты заслуживаешь.

— Поехали обратно. Мне нужно подумать.

И снова мы мчались сквозь пряно-цитрусовую ночь, и мелкие зверьки еле успевали выпрыгивать из-под копыт наших поркавалло. Я смотрела в непривычное, пустое, небо и думала о том, что за дрянь произошла здесь двести лет назад, и как это всё связано с исчезновением магии. И о том, почему по словам Шивы и Доменике войны с ящерами не было, а по словам Балдассаро — была. О самом Балдассаро я не думала. Для себя я уже всё решила, а он узнает о моём решении завтра.

Прогулки по Гранталловой Долине

Поркавалло — очень удобное средство передвижения. Если бы я три дня ехала на земной лошади, пусть даже в дамском седле, чувствовала бы я себя, мягко говоря, плохо. А так: удобное ложе, в котором можно и сидеть и лежать, отдельная корзинка для довольного Шивы, возможность читать в дороге. В первый день мне мешал только туман, вызванный Доменике, чтобы скрыть наши передвижения, но уже к вечеру я сообразила, как сделать барьер, не пропускающий туман, и стало совсем хорошо.

Мы: я, Доменике, восемь молодых аристократов, среди которых трое были девушками, и несколько слуг ехали в центре армии. Балдассаро с нами не было — Доменике куда-то отослал его с поручением несколько дней назад. Интересно, было ли совпадением то, что распоряжение уехать, мой учитель отдал на следующее утро после нашей поездки в холмы? Так что вопрос моих новых пристрастий откладывался на неопределённое время. На прощание Балдассаро прислал письмо, состоящее из одного сонета, уж не знаю чьего сочинения. Катрены[1] его были, в общем-то, скучны и предсказуемы, а вот терцеты мен чем-то зацепили. Не совершенством форм и мыслей, нет, строки:

«…Твои глаза как озеро в лесу,

В котором видно звёзды по ночам.

И губы пламенеют как закат.

Черты твои на пьедестал превознесу,

И, опьянённый, припаду к твоим ногам.

Сражённый наповал любви солдат.» не показались бы совершенством даже самой неизбалованной стихами девушке. Но было в них что-то такое, наивно-поэтическое, умилительное, немного похожее на Шиву. Я даже ненадолго задумалась, не отказаться ли от своих планов в отношении Балдассаро. Но стоило мне вспомнить его ненавязчивый намёк на выкуп и перезаключение контракта, с внесением новых пунктов, как всё умиление улетучилось.