Новый мир. Трансформация

Новый мир. Трансформация

Пролог

Прекрасной художнице Pamerry,

давшей Светлане зримый образ.

Очень терпеливому и понимающему Котику.

Нежно любимым мной p-n-переходу и рр-циклу,

давшим мне силы рассказать эту историю.

Пассажирский самолёт итальянской авиакомпании Volotea, выполнявший обычный перелёт между Бриндизи и Венецией, уже скоро должен был заходить на посадку. Некоторые пассажиры дремали, некоторые — читали, слушали музыку или смотрели фильмы. И только темноволосая девушка лет двадцати пяти зачарованно смотрела в иллюминатор. Изредка она обращалась к попутчице — ухоженной даме, которой с равным успехом могло быть и сорок, и шестьдесят лет — предлагая той полюбоваться Адриатическим морем, островами и похожей на гигантского голубя мира Венецией.

Казалось, всё будет, как обычно: посадка, степенный выход пассажиров, получение багажа… Но внезапно небо над Венецией озарила зеленоватая вспышка, и самолёт исчез с радаров. Очень долго наземные службы пытались выйти на связь с экипажем, но только тишина и слабый шум помех были им ответом. Самолёт искали и в небе — с помощью дронов, и в Венецианском заливе — с помощью самого современного подводного оборудования. Но спасателям так и не удалось найти ни одной детали, ни одного из пятидесяти пассажиров.

Некоторые особы, причастные к страшнейшим тайнам мироздания, сразу же объявили таинственное исчезновение делом когтистых рептилоидных пальчиков; операцией враждебных инопланетян по массовому сбору образцов для исследований; происками недобитых масонов… Но никто так и не узнал, что же на самом деле случилось в тот день.

И снится нам…

Я очнулась от прикосновения чего-то мягкого и влажного, похожего на пипку кошачьего носа, к моей руке. Лёгкое дыхание щекотало кожу, и я убедилась, что лежу у себя дома на кровати, а вредный мейн-кун Конкистадор снова открыл дверь и пробрался туда, где бывать не должен. Значит, мы с родителями всё ещё не улетели в Италию, а прогулки по старинным городам и полёт в Венецию, завершившийся утонувшим в ослепительном изумрудном пламени самолётом — всего лишь сон.

Конкистадор продолжал обнюхивать мою руку, и я решительно открыла глаза, намереваясь высказать наглому коту всё, что думаю о его поведении. Открыла, и тут же закрыла. Потому что над моей головой медленно раскачивались широкие кожистые листья странного розоватого оттенка, сидевшие на коротких жёлто-зелёных ветках. Этого в моей спальне точно не может быть.

Может быть, я всё ещё сплю?

Я снова открыла глаза, но ничего не изменилось — листья, ветки, ощущение щекочущего и влажного тепла на руке. Скосила глаза вправо и вниз — надо же понять, откуда в этом странном месте оказался мой любимый жёсткий и немного пружинящий матрас. Нет, во сне, конечно, всё возможно, но какая-то внутренняя логика должна быть. Если уж лес, то никаких матрасов!

Матраса и впрямь не было. Я лежала на чём-то большом и коричневатом, судя по торчащему из-под моего плеча краю — округлом или сферическом. Шляпка гриба? Меня разобрал нервный смех: сон это или явь, но всё становится слишком уж похоже на книги Кэррола.

— Почему ты смеёшься, двуногая? — Ленивый голос, с мурчащими интонациями, растягивающий «ррр», мог принадлежать только коту. Вот только коты, говорящие по-итальянски, хоть и с ошибками, мне пока не попадались. Впрочем, если это сон по мотивам «Алисы», то ничего удивительного. Кот мог и на древнеегипетском заговорить.

— Потому что я сплю, и мне снится забавный сон по мотивам Кэрроловской Алисы. Которую я, кстати, не особо люблю. А до этого мне снилось, что мы летим в самолёте, и нас накрывает изумрудно-зелёное пламя. — Я наклонила голову, стараясь рассмотреть кота. Но увидела только серо-белую голову, торчащее практически параллельно земле ухо, и шикарные белые усы. Значит, кот достаёт до моей руки, сидя на земле. Отлично, можно вставать без опасений. Хоть это и сон, скорее всего, но падать всё равно не хочется.

— Вот так новость. Ты не знаешь нашего языка.

Кот смешно шевельнул ухом, и лизнул мою руку. Удивительно, но его язык не был шершавым, как у земных пушистиков. Но почему он меня не понял? Я говорила по-русски, но это же сон! Тут не должно быть разницы в языках! Ладно, повторим всё по-итальянски. Вот так учишь язык, чтобы читать Данте в оригинале, а в итоге со сновидческими котами разговариваешь.

— О, так ты знаешь наш язык? А на каком в первый раз говорила?

Всё-таки это не ошибки. Этот итальянский слегка отличается от того, который знаю я. Немного другие числительные, некоторые предлоги употребляются иначе. Понять можно, и без проблем. Но какого дьявола? Неужели мой мозг способен изобрести для сна вполне логичную версию знакомого мне языка? Ладно, сейчас встанем с грибной постельки, всё осмотрим и хорошенько подумаем.

С этой мыслью я села на грибе, свесила ноги и, не удержавшись на гладкой пружинистой поверхности, съехала вниз.

И сразу же поняла, что фатально ошиблась, оценивая, на какой высоте я нахожусь. Хорошо ещё, что падала я медленно, плавно, успевая разглядеть пухлые бежевые грибные ножки и тонкие, покрытые жёлто-зелёной корой, стволы деревьев. Интересно, насколько же здесь сила тяжести меньше земной? И почему я раньше этого не почувствовала? И, всё-таки, сон это или нет?! Потому что если нет, то у меня очень, очень большие проблемы.

Внезапно по моей шее скользнули два острых клыка, затем что-то шерстяное и мягкое и, наконец, влажный кошачий нос уткнулся мне в затылок, зубы сомкнулись на вороте блузки, и моё падение остановилось. Уж не знаю, каким образом, но кот отбуксировал меня на сухую желтоватую землю и отпустил только тогда, когда убедился, что я твёрдо стою на ногах.

— Глупая двуногая. Не умеешь летать, а прыгаешь с высоты. Или ты думала, что тут появится этот твой самолёт?

— Как ты это сделал?

Я не стала долго объяснять коту, что оценивала высоту гриба по его голове, и вообще до сих пор не совсем уверена, что всё происходящее — не сон. Гораздо важнее было понять, как кот умудрился поймать меня в воздухе, и плавно опустить на землю. Ну ладно, на гриб смог бы залезть любой кот: цепляйся когтями и лезь, грибы — штука мягкая. А вот дальнейшее никак не укладывалось в моей голове. Вот он сидит передо мной и глядит с фирменным кошачьим прищуром: серо-белый, остромордый, худой и длиннолапый. Обычный, в общем-то, кот. Из странностей — только уши, торчащие под прямым углом к голове. Крыльев нет, да и не слышала я никакого шума, пока кот тащил меня вниз. Но как тогда, как?

— Сделал что?

— Опустил меня на землю.

— Легко. Взял тебя за ворот, и полетел. В твоём мире коты не летают?

— Нет. А как ты держишься в воздухе? У тебя же нет крыльев.

— Пфф. Местные двуногие прекрасно умеют летать, не имея крыльев. Которые, кстати, у меня есть. — Кот повёл лопатками, и два больших крыла возникли буквально из ничего, прикрепившись к пушистой спине. — Давай так: ты мне сейчас всё о себе рассказываешь, а я расскажу тебе, что это за мир. Иначе мы так ещё долго будем друг друга не понимать. Примерно день у нас есть.

— А что будет потом? — Я поёжилась, ожидая любого ответа, от «потом я тебя съем» до «потом мир будет уничтожен взбесившимися троглодитами».

— Потом сюда придёт орден святого Меноккио — они обязаны следить за этой точкой выхода, тебя расспросят, и, скорее всего, отведут в Новую Венецию. Пойду ли я с тобой — вопрос, не люблю бывать в человеческих городах.

— И что со мной сделают потом? — Я надеялась, что это прозвучало не слишком испуганно.

— Не знаю. Зависит от того, почему ты тут оказалась.

— Понятно. Только я сама не знаю, почему тут оказалась. — Я села прямо на землю, обхватив коленки, обтянутые модными голубыми джинсами. — Зовут меня Светлана Раева, мне двадцать шесть лет. Родилась в России, в городе Новороссийск, в семье моряка и оперной певицы. В школе училась на отлично по всем предметам. Мне всё давалось легко, но особых склонностей к какому-то предмету не было. Потом поступила на лингвиста, поучилась пару лет — не понравилось. Потом пару лет училась на астронома, поняла, что не моё. Папа устроил работать в одно интернет-издание для военных, было весело. А этой весной решили с семьёй слетать в Италию, давно хотели там побывать. Были в Риме, были в Бриндизи, полетели самолётом в Венецию, почти уже прилетели, и вошли в какое-то изумрудно-зелёное пламя. Потом я потеряла сознание, а очнулась уже здесь. Вот.