Страница 17 из 29
-Манька!– я схватил её в охапку,– Мань, куда пропала, я соскучился, как не знаю кто!
-Я тоже, поставь меня на пол, граф!– Маша засмеялась.
-На тебе сухого места нет.– забеспокоился я,– пошли, я тебе одёжку другую дам.
-Я в твои знаменитые штаны не влезу,– засмеялась Маша,– я не такая перемотина как ты!
-Ничего, другие найдём.– я был в какой-то эйфории, сам не понимая почему.
Через полчаса мы всей дружной компанией пили чай с пирожными . Девицы усилено пихали меня ногами под столом и строили умильные рожицы. Я делал вид, что ничего не замечаю, и в красках живописал Маше наши школьные похождения. Ну, приврал малость, для драматического эффекта…кто не без греха!
-Знаешь, граф,– серьёзно сказала Маша, когда чай был выпит, а всё вкусное съедено и девицы тихонько удалились в свою комнату, усиленно подмигивая мне на прощание,– а она где то права, эта тётка. Ты и правда, какой-то другой.
-В смысле?– удивился я. Я поставил только что вымытую тарелку в сушилку и повернулся к Маше. Она смотрела на меня без улыбки, как-то немного грустно.– Мань, мы ж сто лет друг друга знаем, что во мне не такого?
-Я не знаю, как сказать,– она стиснула руки,– понимаешь, граф, ты всегда был какой-то особенный. В стороне от людей. Я ещё в художке заметила. Когда все толпой, а ты сзади, и всегда один. Я поэтому к тебе и подошла тогда, думала, тебе плохо, что ты один.
-Мань, понимаешь,– попытался объяснить я,– я не люблю человечье стадо, я какое-то не общественное животное. И одному мне тоже плохо. Правильно ты думала. Я, конечно врун и трепло, но вот ты мне очень нужна.
Маша подошла ко мне сзади и обхватила меня за пояс.
-Одни кости,– констатировала она,– совсем тебя загоняли.– она потёрлась щекой о мою спину.
Я повернулся и обнял её.
Ночью мне приснился сон. Ничего необычного в нём не было, сон был давно знакомый и выученный наизусть– я иду по тропе, слева– кирпичная стена, справа– высокая трава и за полосой травы– лесок. Я иду, тропа приводит меня к дыре в стене, я перехожу на другую сторону и ничего не меняется– стена, тропа, трава и лес, только теперь стена не слева а справа. Бессмыслица какая-то. Сегодня сон несколько видоизменился– вместо дыры в стене вылез на тропу синий шкаф и захлопал дверцами, приглашая внутрь. Я старательно обходил его и так и эдак, но синий гроб не отставал, потом он таки погнался за мной и я проснулся в холодном поту и с бешено колотящимся сердцем.
В комнате было темно, Маша тихо сопела мне в ухо. Я лежал, боясь пошевелиться, вдруг разбужу? Хотелось курить с какой-то совершенно ненормальной даже для меня силой. Я осторожно нашарил рядом с кроватью штаны и потихоньку сполз на пол.
-Куда?– сонно спросила Маша.
-Курну пойду.– виновато ответил я. Она что то мурлыкнула в ответ и отвернулась к стене.
Я сидел на кухне у открытого окна и курил. Дождь закончился, и в окно тянуло холодом, всё таки уже август…вторая половина. Скоро осень. Я думал, как глупо– испугаться синего шкафа, пусть даже и во сне. И что я к ним пристал? Стоят себе, никого не трогают. Хотя…может они по принципу– нас не трогай и мы не тронем? А почему тогда? Альбина Занкевич их трогала что ли? Тут я треснул себя по лбу– те жуткие картинки, я узнал руку! Я же видел работы Занкевич, пусть ранние, ученические, но такой почерк спутать невозможно! То есть она рисовала по ночам эти ужастики, а потом их маскировала? Зачем? Глупо как-то получается. А завхоз? Логичнее было прибить меня, я же сжёг плакаты, она просто рядом стояла. Но перед этим мы говорили о шкафах, и она отправила меня к директору. Ничего не понимаю.
В кухню вошла Маша. Она завернулась в одеяло, и его край волочился за ней по полу, как шлейф.
-Хорош дымить,– она сладко зевнула,– пошли спать. А то я одна мёрзну.
-Мань,– сказал я,– у меня картинка не вытанцовывается…
-Излагай,– она села на табуретку, подобрав одеяльный шлейф. Я изложил свои соображения и факты. Маня обладала критическим взглядом на мир, и частенько давала мне, бестолковому идеалисту, хорошие советы.
-Нет,– после недолгого размышления заключила Маша,– чего -то тут не хватает… неполная картинка, вот и не вытанцовывается. Но я так думаю, что надо открыть второй шкаф.
-Я пробовал, не вышло. Ты думаешь, там что– то важное?
-Я не знаю, давай до завтра?
-Ну, давай…
-Кстати, ты знаешь, что мои родители решили меня познакомить с ооочень приличным молодым человеком?– хитро усмехнулась Маша.
-Чего?!– я чуть не свалился со стула,– зачем? А я что, не приличный что ли?
-Неа,– Маша помотала головой,– ты абсолютно неприличный! Они конечно к тебе привыкли, но тем не менее не о таком зяте мечтают!
-Мань, чем я им плох-то?– я был искренне возмущён,– я вежливый, хорошо воспитанный, творческий, из хорошей семьи, да, и квартира у меня своя…
-Ты для них слишком креативен,– засмеялась Маша,– но ты не бойся, ты– вне конкуренции! Все кандидатуры моих родителей скучны невыносимо. А с тобой всегда хорошо. И. знаешь, граф Раймон,– она вдруг посерьёзнела,– хоть ты врун и трепло, но я всегда могу тебе доверять, я знаю.
Мне снова снился сон, как я, Раймон Седьмой, граф Тулузский, объезжаю свои войска. Солдаты играли в карты на раздевание и пели песни Канцлера Ги. Мой конь повернул ко мне голову и позвал:
-Хозяиииин!
Я удивился и проснулся. У кровати стояли обе девы, лица у них были перепуганные.
-Вы чего?– шёпотом спросил я,– будите ни свет ни заря!
-Оно там шкрябается…– тоже шёпотом сообщила Дунька.
-Где?– не понял я,– кто?
-Тама,– Акулька махнула рукой в сторону входной двери. -Страшно!
-Идите, я сейчас,– они вышли, а я снова натянул штаны и потихоньку вышел в прихожую. В дверь действительно кто-то скрёбся.
-Кто там?– вполголоса поинтересовался я.
-Открой.– прошипели за дверью.
-Неа,– я для убедительности помотал головой,– вали откуда выползло.
-Хозяин,– девы стояли у меня за спиной, Акулька тихо стучала зубами от страха,– ты не пускай их!
-Чего надо?– опять спросил я.
-Открой, поговорим.– тупой нёх, я ж сказал– не открою…
-Не хочу я говорить. Приходи днём.
-Открой, впусти…
-Иди ты в жопу негра,– ласково пожелал я,– спать мешаешь.
-Открой, это я…