Страница 16 из 29
Блина…конечно я знал Альбину Занкевич, городская сумасшедшая, её знали все, кто как-либо был связан с нашим училищем. Её работы часто анализировали педагоги, а её история… безумно талантливая, она решила, что окружающее быдло не достойно её гениальных работ, а потом по наклонной…я даже видел её на какой-то выставке, куда мы, студенты явились толпой. Безумного вида тётка, в каком-то бордовом балахоне, она говорила странные вещи, странно верные…но мне показалось, что она больше играет на публику, я тогда ещё подумал, что с ней интересно пообщаться, когда она в себе…
-Она пришла ко мне четыре года назад,– продолжала директор,– говорила, что мы должны всё исправить, ведь они брали свою плату, понимаете, если поднять статистику несчастных случаев по школе, то всё понятно, три смертельных случая, и травмы…мы снова собрались вместе, но они больше не пришли…я взяла Альбину на работу, она сказала, что будет искать, искать путь…я не знаю, что она нашла, но…и теперь даже не спросить…
-А они ведь вас не обманули,– задумчиво сказал я,– просто выполнили всё буквально, в точности. Нельзя шутить с потусторонними силами.
-Да, да, мы слишком поздно поняли,– она почти плакала,– Альбина, теперь Тамара, а потом я…мне не страшно, не думайте, я одинока, у меня нет семьи, но если бы моя смерть могла всё прекратить…
Мне было жаль их. Всех троих, по глупости вляпавшихся в такое мерзкое дерьмо. И самое гадкое, что я не знал, чем помочь. Хотя… зря я что ли кабинет ремонтировал? Хитрожопые нёхи решили поиметь с меня ремонт на халяву? А вот хрен им! Не уйду!
– Если Вы напишете по собственному, я пойму,– обречённо сказала директор,– никто не хочет быть жертвой. Я всех предупреждаю, но они хитрее меня…
-Но не хитрее меня,– усмехнулся я.– Не надейтесь, я так просто не уйду! Я ещё всем тут нервы попорчу, в своё удовольствие.
Она слабо улыбнулась.
-Я так и поняла с самого начала, Вы другой, не как остальные…и девочки ваши тоже.
-Дети не при чём,– отрезал я,– пусть спокойно учатся.
-Хорошо,– она серьёзно кивнула.
Мы возвращались обратно в школу. Здание старинного трёхэтажного особняка среди древних деревьев казалось мне несмотря ни на что, уютным и симпатичным.
У крыльца стоял грузовичок, охранник с физруком перетаскивали в школу рулоны линолеума. Я свистнул помощничков и присоединился к работе.
Девы отправились в Ларисин кабинет, помогать с уборкой и мытьём мебели. Директор расписалась в накладной и ушла к себе, а мы раскатали линолеум по коридору, чтоб выровнялся.
Я зашёл в свой многострадальный кабинет. Рассказ директора что то прояснил, но что то и запутал И каким боком тут синие гробы? Задницей чую, не просто так они тут стоят… Я остановился, прикидывая объём работ, и тут только заметил, что плинтус идёт вокруг шкафов– когда настилали линолеум в прошлый раз, их даже не трогали, просто вырезали дыру в линолеуме, и пустили плинтус, чтоб не отдирался.
-А чё нам делать?– недоросли топтались в дверях.
-Валите домой,– великодушно разрешил я,– завтра будем полы готовить, я сегодня плинтуса расколочу, сколько успею, а завтра всё снимем.
-А чего вам директриса рассказала?– осторожно поинтересовался Никита.
– А это под грифом 18+,– усмехнулся я,– рано вам мелким такие вещи знать.
-А правда, что тут чёртей вызывали?– о, как, вся школа в курсе, что ли?
-Государственная тайна,– я состроил страшную рожу,– так я вам все и рассказал! Короче, каждый думает в меру своей испорченности.
Они разочарованно покинули школу, а я пошёл искать гвоздодёр. Надо было отодрать плинтуса хотя бы…
Синие гробы стояли, как монументы. Я пнул один шкаф, потом другой. Подёргал дверцу– не открывается, похоже заперто. И что? Ломать– так ломать– я поддел дверцу гвоздодёром, не поддаётся. Крепко раньше делали. В итоге я тоже плюнул на всё и решил, что на сегодня моя трудовая деятельность закончена.
Забрал девчонок и пошли мы домой, с заходом в магазин и покупкой всяких вкусностей.
Девчонки тоже пытались расколоть меня на предмет разговора с директором, но я был непоколебим– сначала я сам должен был всё обдумать и выстроить линию поведения. Не хотелось мне их вмешивать . Маленькие ещё, вот через сотню– другую лет…
В моём почтовом ящике что-то лежало.
-Очередной спам,– вздохнул я, открывая ящик. Конверт, грязный и помятый, на лицевой стороне, вместо адреса и прочей лабуды крупно написано корявым почерком «Раймону Седьмому, графу Тулузскому». Оба-на! Вообще-то в миру меня называют несколько иначе…от кого бы это?
История 15-я. Сонно-непонятная.
Я сунул конверт в задний карман джинсов и начал отпирать дверь. Девицы сзади толкались и шуршали. Дома я не спеша разулся, поставил чайник и начал задумчиво перебирать купленные нами продукты.
-Хозяииин, а хозяин!
-Чего вам, есть хотите? Сейчас, чайник вскипит, и чаю попьём с пирожными.
-Ну хозяин…
-Не нукай, не запрягла! Что, интересно, да?
-А то,– Акулька нервно шмыгнула носом, Дунька терпеливо молчала, но её выдавали пальцы, теребящие клёёнку.
-Ладно, нате,– я положил письмо на стол. Оно выглядело ничуть не лучше, чем раньше– грязный, мятый, криво надписанный конверт.
-Лесом пахнет,– авторитетно заявила Дунька, взяв конверт в руки.
-И речкой,– добавила Акулька.
Я отобрал у них конверт и понюхал. Ничего не понял, выудил из ящика ножницы и аккуратно разрезал конверт сбоку. Вытащил из него сложенные вчетверо бумаги, развернул…мать моя женщина! Свидетельства о рождении, выданные администрацией Городеньевского сельского поселения. Водяницына Евдокия Всеволодовна и Водяницына Акулина Всеволодовна. Оригиналы. Я потряс конверт, оттуда вылетела четвертушка тетрадного листа, на которой тем же корявым почерком было выведено: «Береги». Всё.
-Дедушка прислал, с нашими,– Дунька снова понюхала конверт.
-И как нашли только,– озадачилась Акулька.
Я вспомнил, как в Шишигине демонстрировал свой паспорт и нисколько не удивился.
Чайник начал закипать, когда на улице зашумел дождь. Сначала капли шлёпались редко и увесисто, потом их стало больше…больше…вскоре за окном стоял сплошной гул. Я выключил чайник .
В дверь кто– то постучал. Потом позвонил. Я вздохнул и поплёлся открывать.
-Хозяин, а хозяин!
-Чего вам?
-Ты это…в общем нам тут мало, ты к себе не зови!
-Жадины мелкие,– пробурчал я и отпер дверь. На пороге стояла Маша, стряхивая с зонтика дождевые капли. Ниже пояса на ней сухой нитки не было.