Страница 18 из 29
-А это я,– вот пристал! – познакомились, а теперь иди ты нах!
-Это я, твоя покойная бабушка…
-Хули врать то!– возмутился я,– у бабули ключ есть, и она бы не пришла с того света у любимого внука под дверью завывать! У неё и там, небось, дел по горло.
Нёх ещё малость пошипел и поскрёбся, но я послал его в дальнее пешее эротическое путешествие, после чего он и сгинул. Искренне надеюсь, что по указанному адресу.
-Спать идите,– сказал я перепуганным девам,– четыре утра, мать вашу…ещё три часа сна.
-Хозяин, а ты совсем не боишься, да?– они смотрели на меня с восторгом.
-А чего мне бояться,– отмахнулся я,– против лома нет приёма! Ну, кроме другого лома, конечно. Всё, спать!
Они уплелись к себе, а я к себе, нырнул под одеяло, обнял Машу…и у меня получилось не три часа сна, а два с небольшим.
История 16-я. Матримональное и гнилые полы.
Я открыл входную дверь и присвистнул– гадский нёх изодрал когтями всю обивку. Дверь у меня была старая, заслуженная, обитая кожей молодого дерматина. Эта дверь помнила ещё моего дедушку в раннем детстве, а теперь поганый нёх превратил обивку в лапшу.
-Гадство!– с чувством сказал я, рядом были женщины и дети, и выразится более сообразно случаю я не мог. Хотя очень хотелось.
-Господи, вот хулиганьё!– возмутилась Маша,– всю дверь изрезали. Давно тебе надо было железную поставить.
-Хозяин,– кикиморы жалобно смотрели на дверь,– это оно, да? Жалко, да?
-Блин, конечно жалко!– я прикидывал, во сколько мне обойдётся починка, железную дверь я ставить не хотел, из некоторых соображений личного характера.
Я запер дверь, замки не пострадали, раньше умели делать на совесть, и мы двинулись на улицу. Девицы пошли вперёд, держась за руки, и старательно делали вид, что их крайне интересует чахлая городская растительность.
-Мань, а Мань,– я дёрнул Машу за волосы,– не ходи домой, а?
-Ты чего, граф?– удивилась она,– а жить мне где?
-У меня, давай я тебе ключ дам, и живи, а? Насовсем.
-Это что,– она повернулась ко мне,– предложение руки и сердца?
-Руки и жилплощади,– уточнил я,– сердце давно у тебя!
-Нет, я так сразу не могу,– Маша как-то испуганно сжалась,– я подумаю, честно-честно!
-Мань, ты только правильно подумай,– жалобно попросил я,– я понимаю, что не подарок, и детей двое…Мань, я ж пропаду без тебя! Совсем пропаду.
-Ну, не драматизируй,– Маша прижалась ко мне,– ты у нас непотопляемый! Мне надо, ну, подготовить почву, чтоб папа тебя с лестницы не спустил.
-Мань, мы ж интеллигентные люди, какая лестница!– возмутился я,– я даже белую рубашку одену! Ну, если найду, конечно. И джинсы без дыр! Я ж хороший, а Мань! Ну, соглашайся…третий год ведь тебя уговариваю.
-Ох, граф,– Маша вздохнула,– ты ж знаешь моих родителей, они люди консервативные…и к тебе даже за столько лет никак привыкнуть не могут. То есть они вроде попривыкнут, а ты– рраз! И опять чудить начинаешь. Ну, подожди немножечко, ладно?– она приподнялась на цыпочки и громко чмокнула меня. Я опешил, девы радостно заулыбались.
-Всё, я на остановку, вечером созвонимся!– Маша помахала рукой и побежала к остановке, к которой как раз подъезжала маршрутка.
-Хозяин, когда свататься пойдём?– Дунька, ишь какая конкретная!
-Когда отмашку дадут,– отмахнулся я,– мой имидж и образ жизни травмируют нежную психику старшего поколения…
-Хозяин, эт ты чё щас сказал?– Акулька, смотрит на меня с восторгом…ещё бы! Я ж такие умные слова говорю…
-Не ко двору там наш хозяин,– объяснила Дунька,– не пускают за него замуж. Дураки какие!
-А может другую жену найдём?– не растерялась Акулька,– вон, Лариса…
-Ну вас, – я отмахнулся,– Ларёк не согласится, у неё Игорёк есть…да и я не соглашусь.
-А ты подумай, а, хозяин?– Акулька не теряла надежды.– вон сколько жён-то хороших!
-Всё, прикрыли тему,– не выдержал я,– хватит. Свахи малолетние. Пошли работать, мне ещё линолеум снимать, а вам окна мыть.
Я вошёл в кабинет– синие гробы ждали меня. Вид у них был какой-то странно довольный. Я наверное схожу с ума, ну где я видел довольный шкаф? Я прикинул– сейчас появятся помощнички, снимем и вытащим старый линолеум, а потом попробуем сдвинуть в коридор шкафы. Резать в хорошем покрытии дыры мне не хотелось.
Мы сняли весь старый линолеум и вытащили его к мусорке. Приснопамятный бак стоял с открытой крышкой, весь почерневший от копоти. Я подошёл и заглянул внутрь– пусто. Наверное, вывезли мусор на свалку. Впрочем, туда ему и дорога.
Я обошёл вокруг шкафов. Один практически пустой, второй– с неизвестным содержимым.
-Ну, что?– спросил я парней,– попробуем хоть один вытащить?
-Так вроде их трогать нельзя,– сказал Никита,– они ж заговорённые! А кто их с места сдвинет, того черти утащат!
-Такой большой, а в сказки веришь,– ухмыльнулся я,– давайте, что мы, втроём один шкаф не сдвинем?
Мы упёрлись и попытались…и ещё… и ещё…– синий шкаф стоял как скала.
-Может он к полу приколочен?– заинтересовался я. Доски пола были явно более позднего происхождения, чем шкафы. В них, так же как и в линолеуме, наличествовали вырезы под шкаф.
-Гнилой пол-то,– пробормотал я себе под нос, -хреновые досочки-то…
-Да не, крепкий!– Матвей решил вступить в спор со мной, всезнающим– дурачок малолетний, я с восемнадцати лет на шабашках подрабатывал. Он подпрыгнул– и раздался громкий треск. Гнилая доска проломилась, и парень по щиколотку провалился под пол.
-А нифея не крепкий, нечего со старшими спорить,– назидательно сказал я и стал прикидывать, как вытащить пострадавшего. Нога застряла, пришлось отдирать доску. Щиколотка у парня посинела и малость кровоточила, я отправил его в медпункт, за помощью.
-Это они мстят,– Никита смотрел на меня испуганными глазами,– вот увидите, они теперь за нас возьмутся!
-Это я за них возьмусь,– пообещал я,– а от меня ещё никто живым не уходил!
-Не надо их трогать,– он был испуган не на шутку,– зря вы это…
–Иди, обедай,– сказал я,– хватит панику разводить. А приятель твой сам виноват, не хрен прыгать как лось, сказано же– гнилой пол!
Кажется, я его не убедил, но, во всяком случае, он меня послушался и ушёл. Я стал осматривать шкаф и увидел на полке незамеченный до этого горшочек. На нём неумело, точно детской рукой была нарисована птица. Я вытащил горшок– в нем была земля, такая сухая, что казалась пеплом. Я перевернул его и потряс, на кучку земли выпала маленькая косточка, по виду– куриная, и серое от пыли перо. Я присел на корточки, вытащил по привычке сигарету, сунул её в рот и задумался. Взял косточку, тихонько пошевелил ею пепел.