Страница 12 из 45
Морозов, раздетый, улёгся на диван, и защёлкал пультом, переключая каналы. Проснулся часа в четыре утра, когда Мурзик лизал ему лицо.
- Что так поздно разбудил? – недовольно буркнул Морозов, выключил телевизор и , повернувшись на распоротый бок, вновь провалился в сон.
7
«ХОСПИС»
7
- У нас пополнение, прошу любить и жаловать!
Анастасия торжественно распахнула парадные двери гостиной, и на пороге показалась новенькая. Это была согбенная старушка, похожая на гномика, хрупкая, почти прозрачная. Её вели под руки две большие, грузные бабушки в бриджах.
Утренняя трапеза ещё не закончилась, поэтому и персонал, и постояльцы чаёвничали за столом. Они с любопытством уставились на гостей.
- Люция Ивановна Кара-Мурза-Аранды, - отчеканила Анастасия.
Лена с Шурой переглянулись и прыснули. Повар Зарина, закрыв рот рукой, убежала на кухню. Мария никак не отреагировала. Она так устала за вчерашний вечер, да ещё ночью не сумела нормально поспать, так, слегка подремала на кровати рядом с Людой-неходячей. (Своей комнаты у персонала не было (им выделили только гардеробную для вещей), и они спали, где придётся, в основном на диване в гостиной во время дежурства или на свободных кроватях, которых в недавно открывшемся хосписе было немало). Люда ночью страшно хрипела, и Мария, просыпаясь, подходила к ней, проверяя всё ли в порядке.
Сейчас Мария безучастно сидела за столом и ей абсолютно не казалось смешным и нелепым сочетание «Люция Ивановна» и уж совсем вычурное «Кара-Мурзы-Аранды». Она и не такое видала.
Весь вид Люции вещал: «Я живая история. Видела царя, видела Ленина». Великая долгожительница. В том, что её привезли сюда умирать, не было никакого сомнения, настолько ветхой и немощной она казалась. Сколько ей? Сто? Сто пятьдесят? А, может, двести?
- Девяносто семь, - восхищённо шепнула Анастасия.
«Всего-то? Но я тоже выгляжу старше», - подумала Мария и пригорюнилась.
Вчера, когда ей подбирали нужный размер униформы, то выяснилось, что из персонала, она самая стройная. Это порадовало. Но в возрасте ошиблись; Шура вслух удивилась, узнав, что Марии всего сорок. «Думала, под пятьдесят», - между делом бросила она. «Старуха я, – закусила губу Мария. – Плохи мои дела. Теперь уже и не взглянет никто».
- Поухаживайте, - шепнула сиделкам Анастасия.
Мария тотчас откликнулась, встала и отодвинула стоящий напротив стул:
- Прошу вас!
Бабушки повели Люцию под белы рученьки в центр гостиной и осторожно, как хрустальную вазу, усадили за стол.
- Манная каша, сыр, масло. – обратилась Мария к бабушкам, как ключевым фигурам мероприятия. – Присаживайтесь тоже!
Они замахали руками.
- Дома подзаправились под завязку. Мы же все повара.
- Кофе с молоком? Какао? За компанию! – продолжала разглагольствовать Мария.
- Матка! – вдруг крикнула Люция. – Млеко и яйки, живо!
А потом хлопнула по столу кулачком, но с такой неизвестно откуда взявшейся силой, что испуганно звякнули позолоченные чашки.
- Ну, то ты, мама! – испуганно пролепетала первая бабушка.
А Люция вновь по столу кулаком – хрясь!
- Не хулигань! – погрозила пальцем Люции вторая бабушка. – Мамуля, мы же в санатории, не дома. Отдохнёшь пару месяцев. Видишь, как здесь шикарно!
Первая бабушка взяла Марию за локоток и, притянув, зашептала в самое ухо:
- В оккупации мама была. От фашистов натерпелась – страсть!
Мария понимающе кивнула.
Из кухни вышла Зарина и поставила перед Люцией чашку с чаем. Затем опять ушла и вернулась, неся в руках поднос с молочником, конфетницей и блюдцем с печеньем.
- Как в лучших домах Лондона! – весело подмигнула Зарина Люции, чем привела ту в неописуемый восторг.
- Красавица ты моя! – растянулась в улыбке Люция.
- Выпьем за компанию? – весело поинтересовалась Мария.
Шутка удалась. Но улыбнулись единицы. Некогда, жизнь зовёт. Люди заняты.
Бабушки с Анастасией уплелись к Арсению в кабинет оформлять документы, Зарина моет посуду, Клавдия с Таисией дерутся из-за сервелата, Плейман жрёт очередную шоколадную конфету, жена дипломата, достав из кармана крохотное зеркальце, прихорашивается, спецназовец тырит со стола печенье, Мавра уминает третью порцию каши. Но сиделкам не до них; нужно успеть поесть, пока такая вкуснятина на столе. Видно, что в еде персонал не ограничивают. Но Мария поразилась, когда увидела очень дорогой швейцарский шоколад на плоской прямоугольной тарелочке из сервиза.
- Не нам, наверное, - вслух сказала она.
- Нам! Ешь, – сказала Лена. – Угощайся. Можно.
- Мы и в завтрак жируем, и в обед, - гордо заметила Шура и ловко отхватила половину плитки. – Вчера коробку трюфелей умяли, сегодня по расписанию вот этот элитный шоколад.
- Родственники подопечных, наверное, угощают! – предположила Мария.
-Не! – жуя, фыркнула Шура и понизила тон. – Наш заботится. Ну, Арсений! Здоровья ему! На всю жизнь деликатесов наелась. Неделю назад, представляешь, он заказал для нас суши из настоящего японского ресторана!
- Может, не из японского, - важно заметила Лена. – Может, киргизы готовят. Где у нас японцев-то найти? Киргизы косят под них, тоже косоглазые.
- А! – махнула рукой Шура. – Может, и киргизы. Но круто суши стряпают! Наши всё равно так не умеют.
- А заказал Арсений из ресторана, это да, - закивала головой Лена и приосанилась. – При мне заказывал, уж я-то знаю.
Мария отломила дольку шоколада и изящным движением засунула в рот.
- Только во сколько обходится Арсению кормёжка персонала, в таком случае? – поинтересовалась она.
- Значит, есть мани. Хоспис, как и шоколад, элитный! А в элитном всё должно быть по-элитному. Мы на особом положении. Ресторанные штучки-дрючки для нас бесплатные! – чуть не выкрикнула Шура. – Ему для нас ничего не жалко. Радуйся, Машка, что сюда попала. Повезло, дурёха! Зачиталась ты своими псалтирями, жизни нормальной не видела. Так посмотри!
- Спасибо за совет, - усмехнулась Мария.
И вдруг Люция как запоёт! Протяжно, полной грудью. От неожиданности все, аж, подпрыгнули на стульях.
- Нельзя же так пугать, - прошептала Лена.
А Зарина вышла из кухни с мокрыми руками и уставилась на Люцию, дающей свой первый сольник в хосписе, который дочки её, такие же, как и она, старушки, обозначили как санаторий.
Потом оказалось, что певунья Люция выдающаяся. Руководителем их хора в доме культуры был певец из Большого театра. Люция с перерывами занималась там не один год. И всегда была в солистках! Вот где талант так талант, вот где голос так голос – природное контральто, которое до печёнок проберёт. Такая всех перепоёт! Руководитель их, горький беспробудный пьяница, вопреки обстоятельствам, хотел её обучить пению профессионально и потом в Большой забрать (чего зря такому голосу в столовой пропадать?). Но семья Люции была против смены профессии, в связи с чем, певицей она осталась самодеятельной. Но не оставила любимое занятие, поёт всегда и везде, и остановить её невозможно. Вроде возьмёт перекур, устала, а у неё раз – и второе дыхание открывается Пытка песнями! Люциин репертуар отменный. Составлен с большим музыкальным вкусом.
- Прибыла в Одессу банда из Амура, в банде были урки-шулера. Банда занималась чёрными делами, и за ней следила Губчека.
Поёт, а все слушают, раскрыв рты. Ландыши в вазочках, чашечки позолоченные на столе, солнышко в эркер подглядывает. И Люция сопровождает эту красоту удивительными трелями.
- Светит в небе месяц, тихо спит малина, а в малине собрался совет. Это уркаганы, злые хулиганы, собирали срочный комитет.
Спецназовец заулыбался и радостно ткнул пальцев в Люцию:
- Поёт!
Она пуще прежнего давай стараться. Голос у неё глубокий, сильный, несмотря на возраст, и поёт она смачно, самозабвенно.
- Что здесь происходит?
В гостиную вошла Анастасия и учащённо захлопала глазами.
- Поёт! – вновь радостно воскликнул спецназовец.