Страница 11 из 45
Без четверти двенадцать Морозов ввалился в прихожую, имея внутри себя огромное желание рухнуть на пол и закрыть глаза. Но, обуздав усталость, он, как хороший мальчик, разулся, снял куртку и поплёлся в комнату. Мурзик уже сделал круг почёта и, высунув язык, подбежал к хозяину.
- Место!
Мурзик без обид послушно убежал на свой коврик напротив двери гостиной.
Квартира Морозову досталась от деда. Однокомнатная «сталинка» в сорок шесть квадратов. С виду – ничего особенного. Однако благодаря грамотному использованию пространства, она вмещала в себя невместимое, как шкатулка с двойным дном. Знаете, какие в «сталинке» потолки? Всем на зависть! Их чудесную высоту оценили по достоинству ещё его отец с дедом, тоже, кстати, ментом. Они понатыкали, где только можно, антресолей, не заботясь особо о дизайне; главное, чтобы всё было фундаментально, на века. Чего только не повидали эти антресоли на своём веку! Но теперь на них хранилась выдающаяся дедовская библиотека, состоящая из очень редких старых книг довоенного образца, а ещё там были разные железки, рыболовные снасти и даже резиновая лодка, также обувь на любой вкус: резиновые сапоги, унты, ботинки зимние-ботинки осенние, - все, конечно, видавшие виды (отец с дедом носили), но вполне сносные, не отслужившие ещё свой срок. Морозов всегда знал, что обувью худо-бедно обеспечен, можно сказать, до самой своей естественной смерти.
Квартира далась деду потом и кровью, и он вложил в неё всю душу.
В ванной – бравая сантехника и отличный кафель, который дед доставал по большому блату и который выкладывал собственноручно. Только кафель уже начал трескаться, потому как был немного моложе самого Морозова и остро нуждался в полной замене, которую нынешний хозяин обеспечить не мог по понятным причинам – живёт от зарплаты до зарплаты.
Теперь про кухню-то! Буквально пару слов. Тоже в кафеле. Только уже не в «совковом» стиле, а в более современном; это уже отец постарался к дедовскому юбилею.
В гостиной – паркет, но паркет классный, потому что его отреставрировал и отполировал народный умелец Шабалин. Что ещё? Встроенный шкаф, собственноручно сколоченный Морозовым, новый диван, огромный во всю стену телевизор – единственное серьёзное приобретение Морозова за последние три года. Ну, добавить надо, что имеются также компьютерный стол с компьютером и ноутбук. (Ноут – на журнальном столике, своём законном месте). Нормальная у него хата, гостей приглашать не стыдно. Он и приглашал. В основном некоторых прежних подружек, из-за которых в своё время сильно ругался с женой. Им нравился перспективный Морозов, да и интерьером были вполне довольны, но ни одной из них не удалось застолбить участок.
… Морозов поставил на плиту кастрюлю с водой, включил газ, а сам пошёл в ванную мыться. Водой плескался он долго и шумно, с невероятным наслаждением и выполз обратно, только когда залаял Мурзик.
- Иду!
Морозов, повязав полотенце на бёдрах, в один прыжок оказался на кухне. Вода успела порядком выкипеть.
- Чего поздно позвал? – крикнул он Мурзику.
Тот возмущённо залаял, при этом добродушно помахивая хвостом.
- Да ладно, ладно, - примирительно пробормотал Морозов, закладывая пельмени в кастрюлю. – Слышал я, как ты к двери подходил и скрёбся, но выходить не хотелось.
Морозов очень любил воду. В детстве он несколько лет профессионально занимался плаванием; не по убеждению – бассейн находился рядом с домом. Плавая по несколько километров в день, домой, что в двух шагах, приползал едва живой. Но не сдулся и сумел сдать нормативы мастера спорта. Даже выступал на соревнованиях за сборную Москвы!
Дыхалка у него была, что надо!
При плавании дыхание должно быть равномерным, задерживать его нельзя; за вдохом следует глубокий выдох, устраняющий углекислый газ, избыток которого способен вызывать боль в голове. Умение правильно дышать и правильно распределять силы – восемьдесят процентов успеха. К тому же вода не воздух. Вода обладает огромным сопротивлением, поэтому ничего не должно быть лишнего. Тело просто обязано принять обтекаемую форму. Всё на нюансах: чуть выставил локоток – тебе капец, еле загребаешь, уже трудно увеличить скорость движений, а значит, силы расходуются понапрасну. Как говорил его тренер: «Не форсить!» Уже работая в МУРе, Морозов отбрасывал лишнюю суету, шёл к цели медленно, но верно. Со стороны казалось, хладнокровно. Но он знал, что его фантастическая выносливость в работе, вопреки бытующему мнению, обуславливалась не генетическим фактором. Она являлась следствием ежедневных, изнурительных тренировок. Вдох-выдох, вдох-выдох, и так до изнеможения.
Когда его, полуинвалида, привезли домой, он на вторые сутки уже стоял у борта бассейна. Первые дня два только опускал в воду ноги, на третий день осторожно плыл на спине кролем, а уже чрез неделю рассекал туда-обратно, легко и свободно, как в когда-то детстве. Через полгода забыл про вспоротый бок.
Но не только плавание повлияло на характер Морозова. На первом курсе юридического он вдруг серьёзно увлёкся боксом. И раньше спарринговал с дедом и отцом, но, как говорится, по праздникам и ради развлечения. А тут вдруг бокс стал для него чем-то вроде неизлечимой болезни. Его не пугал ни сломанный нос, ни сотрясение мозга. Им руководило страстное желание победить. И победить нокаутом! Абсолютная победа!!! А это было возможно лишь тогда, когда он выхватит секунду расслабление противника, а иначе бей – не бей, противник будет как ванька-встанька. Секунда. Только одна секунда!!! И «выискивание» этого мгновения превратило Морозова в зоркого и на редкость внимательного бойца с молниеносной реакцией, жестокого, хладнокровного, умеющего разглядеть «ахиллесову пяту» у самого непрошибаемого бойца и безжалостно ударить по ней!
В быту это оборачивалось подлостью с его стороны. Он обижал жену. Раньше не задумывался, помнил только о своих обидах. А после развода как очнулся. Что делал с ней? Несчастненькой её, конечно, не назовёшь. Эффектная, та ещё антилопа, есть, где глазу отдохнуть. Беда, что непокладистая, скандальная.
Она ревновала Морозова к каждому столбу, почище, чем Отелло, закатывала сцены, и, чтобы унять её пыл, он, бывало, бросал: «Бюстгалтер постирай, а то уже серые бретельки. А потом будешь поносить моих шлюх!» «Что?» - восклицала ошеломлённая жена и оскорбленно шла в ванную рыдать. А он, успокоившийся, без лишней нервотрёпки включал телевизор и бездумно переключал каналы. Уже после всего, после госпиталя… Или нет, ещё в госпитале, когда он всерьёз подумал о хосписе, ему вдруг стало нестерпимо стыдно перед женой. Кто он? Слабовольный паскудник! Нельзя было так. Уступить следовало. Она же женщина, слабее. Орёт? Так он вымотал ей нервы своими бесконечными интрижками на стороне. С работы приходил весь пропахший духами. Что она ещё должна была думать? Разве это не унижение для женщины, когда твой мужик с другими у тебя на глазах зажигает? Нет уж, женился – будь добр, живи, как и подобает женатому человеку. Но теперь всё в прошлом, и ничего не вернуть.
Морозов страшно завидовал Юрке Шабалину, когда тот рассказывал, как его мальчишки хулиганили полночи, кидались подушками и не давали спать. Он мечтал, чтобы и ему не давали спать вот такие же мальчишки, и подушками ещё кидались. «У Юрки не жизнь, а малина!» - частенько думал Морозов и кидал иногда в Мурзика своей подушкой, пока тот, принимая правила игры, не выпотрошил однажды всё подушкино перо.
… Морозов выложил пельмени в огромное блюдо и стал на них дуть. Неожиданно его разобрал смех, как прикольно он сейчас выглядит: полуголый мужик в исподнем дует на тарелку. Тогда Морозов махнул рукой и пошёл в прихожую.
- Мур, давай сам! – извиняясь, сказал он псу и махом выложил в его миску половину порции из блюда. – Ты у меня всё можешь. Горячо! Подожди! Не обожгись. Большой уже.
Мурзик опять залаял и ещё сильнее завилял хвостом. Он действительно был из тех собак, которые «умели ждать, как никто другой» рядом с миской горячих пельменей.