Страница 19 из 38
Неистово подбадривая себя, Икки вошёл в зону поражения нодати и…
«Э?..»
…Внезапно, слишком внезапно застыл на месте.
«Ч-чего?» — округлил глаза Икки.
Ещё бы.
Сражение достигло кульминации: он должен был отклонить меч брата и провести контратаку, а сам застыл, как статуя. Как будто сигналы от мозга не доходили до мышц.
«Что за дела?!»
Но у него не было времени удивляться. Ома-то продолжил двигаться.
«Черт!»
Икки не успел защититься.
— Гва-а-а-а-а!
Казалось, в него врезался грузовик. Парень далеко отлетел и врезался в каменную стену.
— Гха!
Изо рта вырвались брызги крови.
Отдача задела внутренние органы, а кости в руках, на которые пришёлся основной удар, сломались вплоть до плеч.
«И это я легко отделался… Но что это было?!» — растерялся Икки.
Он был готов обрушить Интэцу на брата, но в самый последний момент почему-то застыл.
За годы карьеры мечника такого с ним не происходило ни разу.
— Эх, ну и чего ты глазами хлопаешь? — сокрушённо проговорил Ома. — Неужели ты думал, что сражение с сильнейшим мечником пройдёт для тебя бесследно? Пусть тело не пострадало, но душа должна была.
— Э?!
— Ты махнул рукой на её дар и посмел скалиться на меня. Ты забылся, — не скрывая раздражения, жёстко сказал Ома и неспешно занял атакующую стойку: поднял руки и направил меч параллельно земле.
Рюдзумэ ярко вспыхнул и окутался ураганным ветром, который начал втягивать в себя не только воздух, но и, казалось, само пространство, чтобы сформировать из них многослойный клинок — рассекатель всего сущего.
Император воспользовался тем же благородным искусством, которым сразил Багровую принцессу и Райкири.
— Для тебя, жулик, Кусанаги слишком мощен, но я не собираюсь размениваться на полумеры. Почти за честь и умри с благодарностью.
Он направил против раненого Бездарного рыцаря свой сильнейший приём.
«Я-я не должен попасть под него! Надо уклониться! Хоть как-то!»
На задворках сознания маячила мысль о некоем даре Эдельвейс, но Икки выбросил её из головы и приказал ноющему телу бежать.
Однако… оно снова не послушалось.
Несмотря на команды мозга, мышцы словно одеревенели.
«Да почему?! Неужели братец так сильно ранил меня?»
Икки быстро просканировал себя и отмёл этот вариант.
Он пострадал серьёзно, но не критично и ходить мог.
«Ну тогда почему?! Ничего не понимаю!.. Я же сейчас попаду под удар! Надо что-то делать!»
Но как бы он ни ломал голову, а точнее мозг, единственную рабочую часть тела, решение не приходило.
И когда многослойный ураганный клинок оказался прямо над ним…
— Растерзай и пожри, Торао-о-о-о-о-о-о!
Всерассекающий ураганный клинок чуть было не убил Бездарного, как вдруг между дуэлянтами вклинился мускулистый парень со свирепым взглядом.
— Растерзай и пожри, Торао-о-о-о-о-о-о! — закричал он и вонзил в спиральные потоки жёлтое копьё.
Наконечник засиял, и в следующее мгновение свет обрёл форму золотой головы тигра с разинутой пастью, которая вонзила клыки в Кусанаги и буквально разорвала его на части.
Козырная карта Омы, без труда сразившая Стеллу и Току, первоклассных рыцарей, истончилась и развеялась.
Загородив собой Икки, Юдай — а это был именно он — спросил:
— Куроганэ, цел?
— М-Моробоси-сан?! Откуда ты?..
— Ты кое-что у меня забыл, — ответил тот и бросил на грудь Икки наладонник. — Я позвънил доктору, и она сказала, что ты пошёл пешком. Я поспешил за тобой и внезапно нъткнулся на шумную разборку двух братьев. — А затем он посмотрел на Ому. — Давно не виделись. Если память не подводит, с самой началки.
— Звезда Нанивы... Нет, Король меча семи звёзд Моробоси.
Старые враги впервые встретились со времён боев в младшей лиге.
— Ха, не, не зови меня Королём. На том турнире не было тебя, а значит этот титул не имеет ценности... Хотя сейчас не это важно, — нахмурился Юдай и окинул взглядом глубокий разлом, вырванные с корнем деревья и потрескавшуюся каменную стену. — Тебе не кажется, что ваша братская ссора зашла чутка дълековато? Если б не я, ты бы прикончил его.
— Твой Тигриный укус — это благородное искусство, которое нейтрализует все другие. Значит, ты развеял как Кусанаги, так и Мукукэккай.
— Ага. Твой ветер мне не помеха. Ладно, с этим разобрались. Ты лучше скажи, будешь ли ещё безобразничать? Если будешь... то предупреждаю, придётся тебе иметь дело со мной, — пригрозил Юдай и направил на Ому светящееся Торао.
— Нет, я совершенно потерял интерес, — прикрыв глаза, ответил Ома и отозвал Рюдзумэ.
Он не испугался Тигриного укуса, который развеял Кусанаги, просто остался без причины продолжать бой.
Наградив сидевшего у стены Икки холодным, скучающим взглядом, Ома резко сказал:
— Если ты не примешь дар Двукрылой и не преодолеешь этот барьер, то и так проиграешь завтра. Мне даже руки не придётся марать. Багровая принцесса увидит твой позор и, надеюсь, поймёт истину.
Затем он развернулся и зашагал обратно во тьму.
— И всё же... Забыл? Везунчик, — прошептал он, прежде чем исчезнуть.
— Спору нет, изменился он сильно, но остался так же «добр» к окружающим, — сокрушённо вздохнул Юдай и повернулся к Икки. — Ну и, что у вас тут произошло? Я слышал, он говорил про Стеллу-тян. Неужели амурные дела? Два брата не поделили девушку? Как в мелодраме?
— Пожалуйста, не надо. Я же чуть не погиб, — усмехнулся Икки и встал на ноги. — Огромное спасибо за спасение. И за наладонник.
— Все нормально, забей… Ты мне лучше вот что скажи. — Внезапно Юдай посерьёзнел и прищурился. — Куроганэ, что с тобой произошло? Ты как-то странно двигался. Не думаю, что из-за ран...
Он имел в виду то, как Икки застыл перед Омой.
«Мне и самому интересно».
— Если честно, я и сам не понял, что это было…
«Я был в идеальной форме, ничто не предвещало беды, и всё равно я как будто окаменел».
— М-м... Издалека ты был похож на кота, который сжался перед приближающейся мъшиной, — спокойно поделился впечатлениями Юдай. — Но я-то знаю, что ты не из таких.
На Фестиваль не попадали рыцари, которые цепенели перед техниками врага.
И Икки, конечно, не был из их числа. Он улыбался даже тогда, когда на него летела Карсаритио Саламандра Стеллы.
Он не мог струсить. Но...
— !..
«Неужели ты думал, что сражение с сильнейшим мечником пройдёт для тебя бесследно? Пусть тело не пострадало, но душа должна была».
Слова Юдая заставили его вспомнить фразу Омы.
«А ведь братец прав. Я проиграл, прошёл по грани между жизнью и смертью и остался цел. Возможно ли это? Нет, конечно...»
У него появилось очень нехорошее предчувствие.
Зачастую в мире боевого спорта — например, бокса — тот, кто потерпел сокрушительное поражение, обретает необоримый страх к атакам противника и во время напряжённого поединка цепенеет.
Это психологическая болезнь, порождаемая боязнью пропустить удар.
И выходить с ней на ринг строго противопоказано.
Про таких людей говорят: «Сломался».
«Может ли быть, что я сам того не подозревая... сломался?»
Медицинское обследование после схватки с Эдельвейс не выявило никаких аномалий, и во время тренировок проблем не возникало.
«Однако тогда на кону не стояла жизнь. А теперь, когда братец Ома решился на убийство, симптомы проявились, так?»
Это было ужасно. И, что ещё хуже, вполне возможно.