Страница 36 из 47
Письмо сына почему-то не понравилось царю. Он о нём говорил с князем Василием Васильевичем Долгоруким, который, после этой беседы придя к Алексею, говорил ему: «Я тебя у отца с плахи снял»… Как видно, Пётр, раз решившись устранить Алексея от престолонаследия, должен был идти всё дальше и дальше. Отречение от права на престолонаследие не могло казаться достаточным обеспечением будущности России; Алексей в глазах весьма многих мог всё-таки оставаться законным претендентом; зато заключение в монастырь могло служить средством для достижения желанной цели, иначе «дух Петра не мог быть спокоен». Намёк в конце письма: «Я с тобой, как со злодеем, поступлю», служит комментарием к вышеупомянутому замечанию князя Долгорукого: «Я тебя у отца с плахи снял». Если оказывались недостаточно целесообразными формальное отречение от права престолонаследия или даже заключение царевича в монастырь, то оставалось для того, чтобы «дух царя мог быть спокоен», только одно – казнить царевича.
Брикнер А.Г. (1). Т. 1. C.330
Всё те же неуловимые казуистические требования; но теперь, по крайней мере, ясно высказывалось намерение царя запереть сына в монастырь и тем отрезать ему путь к наследованию престола.
Иловайский Д.И. (1). С. 30
Царевич помнил неоднократныя слова Кикина: «вить клобук не гвоздём к голове прибит», и по совещании с ним, отвечал отцу на другой день следующим письмом: «Милостивейший Государь-батюшко! Письмо ваше, писанное в 19 день сего месяца, я получил тогож дня поутру, на которое больше писать за болезнию своею не могу. Желаю монашескаго чина и прошу о сёмь милостиваго позволения. Раб ваш и непотребный сын Алексей».
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 51
Друзья и приверженцы, между тем, внушали ему, что монастырь даже представляет безопасное убежище, в котором можно укрыться до поры до времени.
Иловайский Д.И. (1). С. 30
Чрез неделю Пётр отправился за границу, в Копенгаген, оттуда в Амстердам и Париж; за два дня до отъезда, был он у сына и нашёл его в постели, притворно больным. На вопрос отца: какую резолюцию взял? царевич клялся пред Богом, что ничего не желает, как только постричься. Пётр сказал: «Это молодому человеку не легко; одумайся, не спеша; потом пиши ко мне, что хочешь делать; а лучше бы взяться за прямую дорогу, нежели в чернцы. Подожду ещё полгода». Выражение «одумайся, не спеша» ободрило царевича. «Я и отложил вдаль», говорил он впоследствии.
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 52
В тот же день Царевич был на весёлой пирушке у Секретаря Михайлы Волкова.
Бергман В. Т. 4. С. 52
Тягостно предполагать в нём [Петре] лицемерие; не говорил ли он искренно? Так к чему ж было говорить! На что были Петру отвлечённые обещания: буду стараться, буду исправляться? Возьми его с собою просто и заставляй делать что угодно.
Видно, что в голове у Петра происходило смущение: он не знал, как ему кончить задуманное дело. Мысли сменялись и перепутывались.
Могу сообщить здесь, кстати, одно замечание Пушкина средь бесконечных наших споров с ним о Борисе Годунове, которого я всегда оправдывал, а он обвинял. «Неужели вы думаете, – сказал он мне однажды, – что человек сколько-нибудь нравственный, не злодей, может спокойно обдумывать преступный умысел? Нет, он всегда торопится от него прочь, удерживая только первую мысль, как она попалась; ему тяжко возвращаться к своему намерению, и он старается как бы скорее отделаться; он не может ничего додумывать. Вот почему Годунову не могли прийти в голову те соображения, коих вы теперь от него требуете. Вот почему не мог он приготовиться, чтоб отвечать вам по пунктам на ваши логические запросы».
Точно так и Пётр был в нерешительности касательно мер, каким образом избавиться от сына. Лишь только основная мысль не давала ему покоя, и он сам писал: «Дух мой спокоен быть не может».
Погодин М.П. (1). С.436
Находя неуместным его согласие идти в монастырь и допуская надежду, что сын может исправиться, Петру всего сподручнее было бы взять сына с собою, чтобы испытать на деле, может ли сын изменить свой нрав и сделаться достойным престола. Мы не допускаем такого чёрного подозрения, чтобы Пётр заранее хотел довести сына до трагического конца, какой постиг несчастного Алексея; но, кажется, решивши уж в своём уме, что сыну не царствовать, Пётр тогда сам для себя не решил ещё, как ему с сыном поступить. Иначе нельзя объяснить его тогдашних поступков.
Костомаров Н.И. (2). С. 17
Любопытно, что во всех этих переговорах отца с сыном не было и помину о новорождённом внуке, как будущем возможном наследнике русского престола. Ясно было, что и сын и внук устранялись, чтобы перенести наследие на другого сына, только что рождённого от второго брака, т.-е. на Петра Петровича. Конечно, в непосредственной связи с сим намерением, 15-го Ноября 1715 года издан был царский указ, который всякому отцу предоставлял право назначать себе наследником любого из сыновей, не взирая на старшинство.
Иловайский Д.И. (1). С. 30-31
В ноябре 1715 года Пётр издаёт указ о наследстве. Голиков приводит по этому случаю слова цесарского посланника из его письма к первому министру о разговоре с царём: «Теперь я понимаю побудительную причину, для которой царь издал последний закон, определяющий всё недвижимое родовое имение одному из сыновей, но в то же время предоставляющий отцу полную власть назначить себе наследника без всякого уважения права старшинства, и я уверен теперь, что царь принял намерение исключить от наследства старшего сына, так что мы некогда увидим Алексея постриженным, заключённым в монастырь и принуждённым проводить остаток дней своих в молитвах и псалмопении. 15 ноября 1715 года».
Погодин М.П. (1). С.434
Царевич, принужденный страхом и силою, согласился оставить престол; но за детей своих никогда не отказывался и в сердце своём всё предоставил Богу. В самом деле Бог не дал его новорождённому брату Петру Петровичу, ни здоровья, ни талантов, и тем доказал, что владыки Mиpa в Его деснице.
Из отчёта прусского имперского вице-канцлера графа Шёнборна Венскому двору о показаниях царевича Алексея. Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 72
«Сам Пётр дал ему предлог к побегу»
12 июля 1716 года, скончалась в Петербурге любимая сестра царя, Наталья Алексеевна. При этом случае голландский резидент де Би доносил своему правительству: «Особы знатные и достойные веры говорили мне, что покойная великая княжна Наталья, умирая, сказала царевичу: пока я была жива, я удерживала брата от враждебных намерений против тебя; но теперь умираю, и время тебе самому о себе промыслить; лучше всего, при первом случае, отдайся под покровительство императора (опять имеется в виду австрийский император Карл VI, ставший шурином царевича Алексея после его брака с принцессою Шарлоттою Вольфенбюттельскою. – Е.Г.)».
Брикнер А.Г. (1). Т. 1. C.333
После того в кружке лиц, преданных царевичу, эта мысль продолжала работать. В отсутствие царя другая сестра его Марья Алексеевна, сочувствовавшая своему племяннику, отправилась лечиться в Карлсбад. В её свите находился Александр Кикин; он обещал царевичу поискать для него верное убежище в чужих краях, и эти искания сосредоточил около того же Венского двора.
Иловайский Д.И. (1). С. 42
Кикин, отправляясь в Карлсбад, шепнул царевичу: «я тебе место какое-нибудь сыщу». Мысль о побеге за границу занимала его (царевича) и прежде: он думал ещё о том при жизни кронпринцессы и неоднократно советовался с Кикиным. За два года пред отъездом в Карлсбад, Кикин говорил ему: «Как ты вылечишься, напиши к отцу, что тебе ещё надобно весну провести за границею; между тем поезжай в Голландию; потом, после весенняго кура, можешь в Италии побывать, и так пройдёт года два или три». В Голландию ехать, однакож, царевич раздумал и возвратился в Петербург. «Был ли кто у тебя от двора Французскаго?» спрашивал его Кикин, и, узнав, что никто не был, молвил: «Напрасно ты ни с кем не виделся от Французскаго двора и туды не уехал: король человек великодушный; он и королей под своею протекциею держит; а тебя бы ему было не великое дело».