Страница 35 из 47
Письмо – это обвинительный акт, на который предполагалось сослаться впоследствии.
Погодин М.П. (1). С.431-432
…Он оставил ему в октябре 1715 г. перед отъездом в Голландию записку, в которой требовал от него изменить своё поведение и постараться изучить всё, что надлежит знать великому монарху, в особенности же военное дело. Всё содержание этой записки было выдержано в выражениях, способных проникнуть в самое грубое сердце, а заканчивалась она словами: «Не воображайте себе, что, поскольку у меня нет другого сына, я хочу лишь навести на вас страх. Я определённо лишу вас права наследования, если Богу будет угодно, поскольку всю свою жизнь я рассматриваю только как служение моей Родине и благу моего народа. Как же я могу смотреть на вас, становящегося недостойным править ими. Я предпочту передать свою корону иностранцу, который будет достоин носить её, нежели своему сыну, вовсе её недостойному».
Герцог де Лириа-и-Херика. Донесение о Московии в 1731 году. С. 88
Заключаем: обвинение натянутое, подьяческое, коварное. Но против рожна прати мудрено, особенно такому слабому человеку, как царевич. Последуем за событиями.
Погодин М.П. (1). С.433
Прочитав грозное послание отца, царевич обратился к тайному другу своему и наставнику, Александру Кикину с вопросом, что делать? Кикин советовал отречься от наследства престола по слабости здоровья. То же говорил и князь Василий Владимирович Долгорукий, тогда доверенное лицо у Государя, прибавив: «Давай писем хоть тысячу; ещё когда что будет; старая пословица: улита едет, коли-то будет. Это не запись с неустойкою, как мы прежь сего меж себя давывали». Ободрённый князем Долгоруким, царевич подал отцу чрез три дни следующее письмо: «Милостивый Государь-батюшка! Сего октября в 27 день 1715 года, по погребении жены моей, отданное мне от тебя, Государя, вычел; на что инаго донести не имею, только буде изволишь, за мою непотребность, меня наследия лишить короны Российской, буди по воле вашей. О чём и я вас, Государя, всенижайше прошу: понеже вижу себя к сему делу неудобна и непотребна, понеже памяти весьма лишён (без чего ничего возможно делать), и всеми силами умными и телесными (от различных болезней) ослабел и непотребен стал к толикаго народа правлению, где требует человека не такого гнилаго, как я. Того ради, наследия (дай Боже вам многолетное здравие!) Российскаго по вас (хотя бы и брата у меня не было, а ныне, слава Богу! брат у меня есть, которому дай Боже здравие) не претендую и впредь претендовать не буду; в чём Бога свидетеля полагаю на душу мою, и, ради истиннаго свидетельства, сие пишу своею рукою. Детей моих вручаю в волю вашу, себе же прошу до смерти пропитания. Сие всё предав в ваше разсуждение и волю милостивую, всенижайший раб и сын Алексей».
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 49-50
Письмо было написано в угоду Петра; видна подделка под его образ мыслей, его взгляды и способы выражения. Царевич мог, по-видимому, быть покоен: всё им сделано!
Костомаров Н.И. (2). С. 16
После, у цесаря [прусского короля, своего шурина, когда он ударился в бега], он говорил об этом отречении, что никогда не соглашался ни за себя, ни за своих детей, и только силою и страхом принудили его подписать отречение: он опасался невольного пострижения, смертных побоев, опоения, отравы.
Погодин М.П. (1). С.434
…Я всегда боялся, чтобы царевич, хотя он и отрёкся от своих прав на престол, не пренебрёг бы своею клятвою в случае, если он переживёт царя, и не стал бы искать средств к вступлению на престол.
Из отчёта голландского резидента де-Бие своему правительству о допросе, устроенном ему в канцелярии канцлера Головкина. Цит по: Дело царевича Алексея Петровича по известиям де-Биэ. Русский архив. 1907. II (7). С. 332-333
После того некоторое время царь как бы оставлял Алексея в покое. Очевидно, он раздумывал, колебался и не принимал ещё окончательного решения. В ноябре, после слишком усердного служения Бахусу на именинах адмирала Апраксина, Пётр так опасно заболел, что 2 декабря причастился святых тайн. Министры и сенаторы не отлучались и ночевали во дворце. Но Кикин дошёл до такой подозрительности, что не верил в серьёзную болезнь и внушал царевичу, будто отец притворяется… Разумеется, такое притворство приписывалось намерению узнать, как будут вести себя сын и его приверженцы в виду близкой кончины отца. Как бы то ни было, царь оправился и на Рождественский праздник вышел в церковь.
Иловайский Д.И. (1). С. 29-30
Во время тяжкой болезни батюшковой, говорил мне Александр Кикин: «Отец-де твой не болен тяжко, и он-де исповедывается и причащается нарочно, являя людем, что он гораздо болен, а всё притвор; а что причащается, у него-де закон на свою стать».
Из ответов царевича Алексея на розыске в Москве. Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 163
Проверить справедливость догадки Кикина мы не в состоянии, но замечательно, во всяком случае, какой взгляд составился о Петре между людьми, знавшими его.
Костомаров Н.И. (2). С. 16
Во время болезни отца Царевич посетил его только один раз.
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 50
Оправившись от недуга, Пётр 19 января 1716 года снова написал сыну: «Последнее напоминание ещё. Понеже за своею болезнию доселе не мог резолюцию дать, ныне же на оное ответствую: письмо твоё на первое письмо моё я вычел, в котором только о наследстве воспоминаешь и кладёшь на волю мою то, что всегда и без того у меня. А для чего того не изъявил ответу, как в моём письме? ибо там о вольной негодности и неохоте к делу написано много более, нежели о слабости телесной, которую ты только одну воспоминаешь. Также, что я за то сколько лет недоволен тобою, то всё тут пренебрежено и не упомянуто, хотя и жестоко написано. Того ради разсуждаю, что не зело смотришь на отцово прещение. Что подвигло меня сие остатнее писать: ибо, когда ныне не боишься, то как по мне станешь завет хранить! Что же приносишь клятву, тому верить невозможно, для вышеписаннаго жестокосердия. К тому ж и Давидово слово: всяк человек ложь. Також хотяб и истинно хотел хранить, то возмогут тебя склонить и принудить большия бороды, которыя, ради тунеядства своего, ныне не во авантаже обретаются, к которым ты и ныне склонен зело. К тому ж, чем воздаёшь рождение отцу своему? Помогаешь ли в таких моих несносных печалях и трудах, достигши такого совершеннаго возраста? Ей, николи! Что всем известно есть, но паче ненавидишь дел моих, которыя я для людей народа своего, не жалея здоровья своего, делаю, и конечно по мне разорителем оных будешь. Того ради, так остаться, как желаешь быть, ни рыбою, ни мясом, невозможно; но, или отмени свой нрав и нелицемерно удостой себя наследником, или будь монах: ибо без сего дух мой спокоен быть не может, а особливо, что ныне мало здоров стал. На что, по получении сего, дай немедленно ответ или на письме, или самому мне на словах резолюцию. А буде того не учинишь, то я с тобою как с злодеем поступлю».
Бергман В. (1). Т. 4. С. 27-28
Чем же заключает Пётр свои словоизлития? «Отмени свой нрав и нелицемерно удостой себя наследником или будь монах, ибо без сего дух мой спокоен быть не может, а особливо что ныне мало здоров стал. На что по получении сего дай немедленно ответ или на письме, или самому мне на словах резолюцию. А буде того не учинишь, то я с тобою как с злодеем поступлю».
Как с злодеем поступлю! Слушатели! Предчувствуете ли роковую развязку? Слово вырвалось нечаянно – и сделалось новою ступенью в собственном сознании царя!
Погодин М.П. (1). С.435