Страница 19 из 73
— Довольно! Я услышала тебя, Артур ди Альдо.
Он сгорбился. Швырнул на стол кошелек.
— Вот… Этого хватит на первое время.
Я вздохнула.
— Ты невероятно последователен. Это так логично — отдать навязчивой девице, с которой ты всего пару раз целовался, целое состояние.
— Там не так много.
— Угу, — я подошла к столу, развязала кошель и высыпала на полированное дерево чужеземные монеты из белого золота. По самым скромным подсчетам, их должно было хватить на домик и полгода небедной жизни. — Действительно немного.
В каюте повисла тишина. Слышно было, как о борт плещет вода.
— Уезжай, Лисса, — тихо и безнадежно попросил Артур. — У меня нет будущего. И я не знаю, смогу ли защитить тебя, когда придут люди Грея.
Я вздрогнула.
О да, тут Артур прав. Никто во всей Претории не сможет защитить меня. Оставаясь здесь, я навлеку на него беду.
— Ладно. Я уеду.
Внутри все заныло от тоскливого предчувствия ошибки. Это было так больно… Неожиданно больно. Я поняла, что просто не выдержу долгого душераздирающего прощания.
— А теперь уходи. Пожалуйста! Хватит драмы!
Тяжелый вздох:
— Прощай, Лисса.
Дверь захлопнулась, оставляя меня в одиночестве.
Глава 11
Время кончалось. Мне казалось, я слышу щелчки невидимого метронома, отсчитывающего мои последние минуты пребывания в старом свете.
За тонкой деревянной перегородкой раздавались скрипы и голоса. Пассажиры поднимались на борт, раскладывали вещи, знакомились с соседями. Я мерила каюту шагами. Шесть до окна и пять обратно к двери. Снова и снова.
Правильно ли я поступаю? Почему бегу, оставляя Артура проходить через это в одиночестве?
Сумеет ли он справиться без меня?
Вряд ли. Совладать самому с таким откормленным ментальным паразитом почти невозможно. Даже если в жизни есть якорь. Дело, в котором ты мастер. Уважение соседей. Любовь близких.
У Артура нет дела. Нет близких, кроме синьоры Мадзини. Нет даже памяти…
Есть только сомнения, нечеловеческая сила и ненавидящий его за убийство город. Не на что опереться.
Паразит просто сожрет его.
Я вздрогнула, вспомнив лекции профессора Харта. Он утверждал, что демон — это человек, душу которого полностью переварил паразит. Магическое сообщество высмеяло эту гипотезу. Но что если старенький профессор был прав?
Прошлое. Все упирается в ту ночь, когда погиб мэтр Карреттино.
Взгляд упал на золото, все еще рассыпанное по столу небрежной горкой. Не стоило брать его. Вдруг это последние деньги Артура?
Я ссыпала монеты обратно в кошелек, но он получился слишком толстым. Разве что не лопался по шву. Ходить с такой мошной, все равно что таскать на себе вывеску: "Легкая пожива". Я это уже проходила.
Руки механически разделяли золото по небольшим кучкам и укладывали в потайные карманы. А мысли все так же настойчиво крутились вокруг Артура. Я не могла избавиться от ощущения, что делаю ошибку.
Если сейчас уплыву, то никогда его не увижу. Скорее всего, он будет мертв к тому моменту, как "Неудержимый" бросит якорь на другом краю мира за туманами Великой Бездны.
Если останусь, то увижу его смерть. И возможно стану ее причиной.
Потайные карманы изрядно потяжелели, но оставалась еще пара монет, которым не хватило в них места. Я открыла саквояж, чтобы спрятать их среди вещей. И замерла, глядя на медальон с миниатюрой.
Портрет из тайника. Почему я не показала его Артуру?! Почему не спросила откуда он?
Сначала не доверяла. Потом не было времени. А потом… забыла. Слишком много всего случилось.
Но сейчас я знаю, что Николас поработал над моей памятью. И это все меняет.
Может ли портрет быть ключом к прошлому Артура? Может ли оказаться, что мы уже встречались раньше?
Если "да", мне нельзя уплывать.
Корабельный колокол пробил два пополудни.
***
Я вскочила. Схватила саквояж и со всех ног бросилась к выходу. По узкой лесенке наверх, на палубу.
И чуть было не налетела на черенявого паренька в тельняшке. Он расплылся в улыбке.
— Синьорина хочет посмотреть отплытие?
— Синьорина хочет сойти на берег! Немедленно!
— Так эта… поздно уже.
Мостки были сброшены на причал. Хрипел рожок, отдавая команды. Матросы суетились, распутывая узлы на швартовых канатах.
— Отчаливаем, синьорина.
Я показала матросу одну из золотых монет.
— Она будет твоей, если поможешь мне попасть на берег! Прямо сейчас!
Секундная озадаченность на его лице сменилась решимостью.
— Дуй за мной, синьорина!
Мы промчались по палубе к подвешенной у борта шлюпке. Матрос нагнулся, выискивая что-то меж складок парусины. Я подпрыгивала рядом от нетерпения.
Прошла минута. Другая…
— Быстрее!
Он ответил похабной присказкой, продолжая копаться и ругаться. Рожок взвизгнул и шхуна плавно качнулась. На вершине мачты раскрывались белые полотнища парусов.
— Ну же!
Матрос, наконец, вынырнул, сжимая в руках веревочную лестницу. Привычным движением закрепил ее у борта, сбросил.
— Ты ведь не серьезно?
Парень развел руками.
— А как еще?
Я посмотрела вниз. С высоты двухэтажного дома на медленно расходящийся зазор между причалом и бортом.
Найти капитана? Умолять, чтобы задержал отплытие, предложить денег?
Нет, все это потребует времени. Если "Неудержимый" успеет отчалить, обратно он уже не вернется. Отлив подхватит его, потащит прочь из бухты. Для возвращения придется ждать вечера, потом стемнеет, идти ночью мимо рифов — слишком рискованно, значит отплытие придется задержать почти на сутки, а в преддверии Самой Темной Ночи каждый потерянный час — это риск. Для всего судна. Капитан на это не пойдет.
Все эти мысли вспышкой пронеслись в голове. Я откинула крышку саквояжа. Медальон на шею, жезл на пояс. Остальное не жалко. Сунула матросу в руку монету и перекинула ногу через борт.
С причала раздались изумленные крики.
Только не смотреть вниз! Вообще никуда не смотреть. Переставлять руки, ноги и не думать, что случится, если пальцы соскользнут по канату.
Шхуна снова качнулась, меня приложило о борт. От неожиданности я взвизгнула и чуть не выпустила веревочную перемычку. Правая туфля слетела с ноги, без звука ушла в воду.
Тревожно пищал рожок над головой. Я ползла, ползла, ползла. Вниз.
Не сразу поняла, что все закончилось, когда вместо очередной ступеньки нога ударилась о доски пирса.
— Молодец, синьорина! — заорал матросик. — Лови!
Он перекинул веревку с привязанным саквояжем через борт и начал осторожно стравливать. Но тут судно развернулось носом к выходу из бухты. Саквояж тряхнуло. От удара замок раскрылся — немногочисленные платья, нижнее белье, любимые безделушки полетели в воду. Пустой саквояж с грохотом приземлился на причал у моих ног.
— Извиняй, — развел руками матрос.
Я помахала ему, чувствуя, как губы расходятся в неудержимой улыбке. Корабль расправил паруса и пошел прочь от пирса, уверенно набирая скорость, а я стояла на пирсе, в одной туфле с пустым саквояжем у ног и смотрела ему вслед.
***
Час для выпивки был откровенно ранний, и "Дохлая чайка" пустовала. Только под столом снова храпел бритый мужик в тельняшке. Кажется, тот же самый, что в прошлый раз.
Артур чах в углу над кружкой, пока синьора Мадзини, уперев руки в бока, щедро поливала его отборной бранью.
Я прямо заслушалась, отдавая дань талантам синьоры в области сквернословия.
Наконец, барменша выдохлась и устало покачала головой.
— Какого беса ты это сделал?!
— Я ее спас.
— Ты идиот!
Тут с синьорой Мадзини нельзя было не согласиться.
Ди Альдо устало потер лоб.
— Хватит, Бертина. Просто налей мне вина.
— А толку?! — фыркнула она. — В тебя вино лить, что в нужник. Здесь не с кем пить на спор.