Страница 8 из 16
С разгону ворвавшись в чащу, Булат ещё несколько минут мчался вперед, не разбирая дороги, стволы деревьев мелькали перед глазами, птицы громко кричали, по ногам стегали ветки кустов.
Наконец, Булат остановился и отдышался.
Похлопал рукой по карману, проверяя на месте ли камень, затем отстегнул от пояса флягу и сделал жадный глоток, вода потекла по подбородку и намочила рубаху. Только теперь Булат почувствовал осеннюю прохладу, от которой тонкая рубаха явно не спасала.
Булат огляделся, – вокруг лишь заросший деревьями склон, зелёные кусты, жёлтая трава, да небо перечерченное ветвями деревьев, которое к тому же начинало темнеть.
«Куда идти?»
Он принялся вспоминать, откуда пришёл, но вспомнить оказалось совершенно невозможно, в конце концов, Булат решил взять влево. Идти пришлось долго.
Без куртки осенний холод беспощадно проникал под рубаху, заставлял дрожать и стучать зубами, даже быстрая ходьба не спасала.
В лесу стремительно темнело, появились какие-то странные шорохи, несколько раз Булат слышал вой каких-то зверей. На всякий случай, он зажал в руке кинжал…
Тёмное небо украсили россыпи звёзд и две луны.
Булат остановился и не мог оторвать взгляда от необычного зрелища – две луны, одна огромная жёлтая и круглая висела справа, а вторая, будто половинка первой, находилась позади. Он никогда ещё не был в этом мире ночью и вот теперь мог наблюдать ночное небо, и это было точно не Земное небо.
Впрочем, холод не позволял долго стоять, и Булат двинулся дальше. В темноте приходилось ступать осторожней, он то и дело натыкался то на поваленное бревно, то на дерево или куст. И всё-таки продолжал идти.
Силы стремительно покидали его, ноги постоянно запинались и еле волочились, голова кружилась, а перед глазами замелькали чёрные мушки.
«Придётся заночевать, – решил он».
И в этот момент впереди далеко между деревьями мелькнул огонёк, это придало ему силы, и Булат с ужасным треском проломился к огню.
Возле костра сидел Назар, учитель подкладывал ветки в костровище, как ни в чём не бывало, он поднял взгляд на Булата:
– Долго ходишь, у меня скоро дрова закончатся.
Булат, у которого зуб на зуб не попадал от холода, ринулся к огню и подсел так близко, что от жара зажгло лицо и руки.
– Я вообще-то с драконом воевал, – сообщил он учителю.
– И как успехи? – Назар смотрел с любопытством.
– Камень у меня, – Булат похлопал по карману.
– Тогда сними мошну и положи в неё камень, – учитель говорил невозмутимо, словно ничего необычного вокруг не происходило.
У Булата накопилось много вопросов, и он собирался засыпать ими Назара, особенно интересовали две луны в небе, однако прежде нужно было отогреться.
Булат снял с шеи мешочек на шнурке, достал из кармана мерцающий камень, положил в мешочек и затянул шнурок.
– Вот… – Булат взглянул, но, ни костра, ни учителя рядом уже не было.
Он сидел в комнате отдыха, в кромешной темноте один, на нём его обычная ветровка, спортивные штаны и тапочки.
– Вот вы где! – в тусклом проходе коридора показалась Ирина. – Иван Николаевич, так нельзя! Я вас по всему отделению ищу, – голос у Ирины взволнованный.
– А я, тут, задремал, – Булат поднялся и обнаружил, что в правой руке сжимает кожаный мешочек, он поспешно убрал его в карман куртки.
– Я же просила вас не вставать лишний раз.
– Так я не лишний, я лишь по необходимости, – Булат взял девушку за плечи и внимательно поглядел ей в глаза.
Сканер заработал на полную мощность, он прочитал её мысли, и они ему понравились.
В этот момент сломанные рёбра напомнили о себе резкой колющей в груди болью.
Булат поморщился.
– Что с вами?! – встрепенулась Ирина.
– Да так, ничего особенного, что-то устал.
Булат и, правда, чувствовал себя так, будто весь день разгружал вагоны с сахаром.
– Ох, горе с вами, вот ведь говорила вам, не вставайте, медицина – наука точная, зря ничего не сделает.
Ирина подхватила его под руку и повела в палату.
– Не слушаетесь меня, а совершенно напрасно, уж я-то знаю… – бормотала Ирина, впрочем, совсем не сердито.
Булат шагал по тускло освещённому больничному коридору, и вспоминал две луны.
«Обязательно спрошу… – решил он».
Глава 4
Серый бетонный коридор, тусклый свет, тяжёлые шаги широкоплечего охранника, который шёл впереди. Урфин отчётливо видел его бритый затылок, толстую шею, широкую, обтянутую тёмно-синей формой спину.
«Отчего он идёт впереди? Неужели не боится, что нападу? – как-то отрешённо размышлял Урфин».
Урфин смерил крупные габариты полицейского, прикинул их к своей тщедушной почти женской фигурке и нахмурился.
«Что б ты сдох!»
Когда его арестовали и везли сюда, Урфин находился в некой прострации, всё происходящее казалось ему далёким и неважным, даже на допросе, который устроили сразу по приезду, следователь казался каким-то нереальным.
– «Ваша фамилия?.. Вы догадываетесь, почему вас задержали?.. Не хотите по хорошему?..»
Все его уловки, намёки, угрозы, которые следователи отрабатывают годами, на Урфина не действовали, до него просто не доходил весь ужас его положения. Возможно, следак об этом догадался и потому отправил в камеру.
Но теперь, когда грузный полицай вёл Урфина по страшным бетонным коридорам, то и дело перегороженными решётками, где-то внутри, вдруг очнулся прежний робкий и слабый Демид. Тусклый коридор без окон сразу показался душным, ему захотелось любой ценой вырваться, выбежать, просочиться наружу или хотя бы один раз вновь вдохнуть свежего вольного воздуха, но это было не возможно и от осознания невозможности такого простого действия, кровь стыла в жилах.
– Лицом к стене, – скомандовал конвоир.
Урфин повернулся к стене и остановился, хотя конвоир, кажется, даже не смотрел на него.
Охранник лениво сунул ключ в замок решётки, замок скрипнул, загремела решётка.
– Вперёд.
– Куда его? – им на встречу вышел мужичок небольшого роста в годах, настолько широкоплечий, что казался квадратным.
– Титов, приказал в седьмую, – сообщил конвоир.
– О-о, рецидивист значит, – удивился мужичок.
– Да не, кажись первоходок, – конвоир покосился на Урфина.
Квадратный мужичок остановился в нерешительности, его фуражка чуть съехала на затылок, обнажив крупные залысины:
– Так, в седьмой урки?!
– Приказано в седьмую, – невозмутимо отрезал конвоир. – Разговаривать со следователем ему западло, – шёпотом добавил он.
– А-а, ну, тогда понятно, там быстро заговорит, – кивнул мужичок.
Урфин старался не слушать тюремщиков, он изо всех сил сдерживал пробуждение внутри себя слабого прежнего Демида, того самого продавца-неудачника, от которого всю жизнь старался избавиться.
«Не сейчас, только не сейчас, не время совсем… – молил он все высшие силы».
Увы, без ритуала и медведя, его силы гасли на глазах, словно угли в заброшенном костре и кто знает, сколько ещё он продержится, а потом… что будет потом? Даже представить страшно. Ему бы только на минуту заглянуть в глаза Топа, зачерпнуть пригоршню бешеной сумасшедшей силы, уж он бы показал хоть этому следователю, хоть уркам, но Топ был далеко.
– Это ты парень зря, следователя надо уважать, он твой царь и бог… – бормотал квадратный мужичок, идя позади. – Теперь вот хлебнёшь… Стоять! – вдруг скомандовал мужичок. – Лицом к стене.
Звякнул засов, заскрежетал замок, массивная стальная дверь скрипнула и открылась.
– Вперёд.
Урфин замешкался, собираясь с духом, но мужичок толкнул его в спину, и он влетел в камеру.
Дверь, позади, захлопнулась, и снова заскрежетал замок, Урфин стоял у входа.
В камере, судя по койкам, рассчитанной на четверых находилось человек десять, от тел так рябило в глазах, что он не мог их сосчитать.
Заключённые сразу умолкли и уставились на Урфина, их взгляды, казалось, прожигали ему мозг.