Страница 1 из 16
Владимир Машошин
Урфин 2. Новая власть
«Если же око твое будет худо,
то все тело твое будет темно.
Итак, если свет, который в тебе,
тьма, то какова же тьма?»
Глава 1
Холодное зимнее утро больше походило на ночь. Те же редкие мелкие звёзды, та же чёрная равнодушная тьма, единственное отличие – это дома усыпанные ярко светящимися окошками. И ещё люди, много людей, которые ехали в маршрутках, спешили пешком, разговаривали по телефону. Город медленно просыпался.
Юля, ещё не старая, а очень даже ничего женщина, в синем пуховике и чёрной с белыми полосками вязаной шапочке подходила к воротам больничного городка.
Высокие больничные корпуса смотрели мрачно, и от этих страшных похожих на пальцы чудовища зданий её сердце тоскливо ныло, а рядом куда-то спешили люди, неся на лицах печать суровой необходимости.
Юля поправила сумочку, плотнее натянула шапочку и ускорила шаг.
«Последний раз, сегодня последний раз… – с радостным упоением подумала она».
Эта мысль целебным бальзамом разливалась в сознании, успокаивала и согревала, Юля улыбнулась.
Она ненавидела больницу, точнее сказать не любую больницу, свою работу она любила, а именно ту, что называли больничным городком. С первого дня, как начала работать в кардиологическом отделении, Юля не знала покоя.
Уродливые здания, страшные пугающие коридоры, и гнетущая тяжесть предчувствия беды, которая наваливается на тебя, как только ты входишь на территорию больничного городка. Никогда раньше, а Юля медсестра со стажем, ей не приходилось с таким содроганием думать о своём рабочем месте. Просыпаешься утром и понимаешь – сегодня на работу, – от этой мысли холодеют конечности, и подступает тошнота, будто идёшь не на работу, а на собственную операцию. Никогда прежде она не испытывала подобного ужаса.
Юля любила работу постовой медсестры, любила пока не устроилась в больничный городок, вот где начинаешь понимать что работа – это тяжкая повинность. Особенно её пугал гулкий безлюдный туннель под корпусами, куда периодически всё-таки приходилось спускаться.
Но сегодня всё! Она отработает в этом ужасном месте последнюю смену, и прощайте злые стены, гнетущие мысли, жуткие подвалы…
Покрытая инеем дверь служебного хода тяжко заскрипела, Юля проскользнула внутрь главного корпуса.
– Здрасте! – вымученно улыбнулась ей пухлая санитарка Жанна.
Юля кивнула и, отогревая дыханием кончики пальцев, прошла к лестнице.
По знакомым ступенькам она поднялась на второй этаж и вошла в сестринскую.
– О, Юлька! Сегодня со мной, – воскликнула Татьяна, бойкая жизнерадостная женщина, которая обычно работала в другой смене.
– А Ольга где? – удивилась Юля.
– Мы с ней поменялись, у неё дела.
– Я сегодня последний день, – улыбаясь, сообщила Юля.
Работать с Таней ей нравилось, та умела облегчить жизнь не только себе, но и другим, а её жизнерадостность всегда передавалась окружающим, да ещё и последний раз, настроение у Юли поднялось.
– Девчонки не забудьте, сегодня ночью у Крошкина из третьей палаты криз был, я записала, но вы на обходе ещё скажите, – сменщица Ленка торопливо собиралась.
– Ладно, – подмигнула Юля, ей почему-то хотелось петь.
Работа завертелась и обычные неприятные ощущения, граничащие со страхом, как обычно отступили. Когда носишься с назначениями, ставишь капельницы, водишь по коридору больных, то не замечаешь гнетущей обстановки.
«Вот так тебе, гнусный городок, ухожу навсегда! – то и дело радостно вспоминала Юля».
День складывался весьма удачно, – опытная напарница, мало назначений, Вячеслав Фёдорович, её любимый доктор, – одним словом, лафа. В довершение ко всему позвонил Эдик и признался, что всё-таки любит, и это тогда, когда она думала, что всё, их отношениям конец! Нет, определённо жизнь налаживалась, будто с увольнением из городка из её жизни уходило всё плохое и мрачное, а приходило светлое и счастливое.
– Сходи этого, Крошкина, проведай, – голос Татьяны вывел Юлю из задумчивости.
– Ладно, иду, – Юля вязла тонометр и вышла из сестринской.
Проходя по коридору, она краем глаза заметила, что за окном темнее обычного, и несколько человек во дворе, почему-то, задрав головы, смотрят куда-то вверх.
«Странно, – подумала Юля, и от этой мысли в её душе образовалось какое-то тёмное пятно тревоги».
– Ну, как наш больной? – Юля с улыбкой вошла в палату к Крошкину.
– Вашими молитвами, – Крошкин, пузатый пожилой мужчина, с кряхтением сел.
Юля привычными движениями задрала больному рукав, наложила манжет, накачала воздух. Соседи по палате дипломатично молчали, хотя она спиной чувствовала, как Кирилл, самый молодой в третьей палате, с интересом наблюдает за ней. Он явно был к ней не равнодушен, значит она ещё о-го-го, и Юля вновь улыбнулась.
– Отлично, давление ещё высоковато, но уже гораздо лучше, – она с треском разъединила липучки манжета.
– Спасибо, доктор, – Крошкин со вздохом снова лёг на кровать.
– Юлия Андреевна, – подал голос Кирилл.
В душе ликуя и радуясь такому вниманию, Юля выдержала паузу и повернулась.
– Да, – как можно равнодушнее сказала она.
– А вы видели, что на улице происходит? – огорошил её Кирилл.
– Нет, а что там? – всем телом ощущая какой-то непонятный ледяной страх спросила Юля.
– Так говорят над нами какое-то странное небо, вот, – Кирилл ловко соскочил с кровати и протянул Юле планшет.
Перед глазами предстала странная тёмная картинка, Юля даже не сразу поняла, что это их главный корпус.
Кирилл ткнул в экран пальцем, планшет на несколько секунд задумался, а потом ролик начал воспроизводиться:
– …Странное, возможно, астрономическое явление мы можем наблюдать над больничным комплексом нашего пролетарского района, – возбуждённо сообщала ведущая. – Непонятная тёмная масса повисла в небе над больничными корпусами. Что это? Странное облако, промышленный выброс, преломление света? На этот вопрос учёные пока не дали ответа, надеемся, это выяснится в ближайшее время. А пока, десятки людей могут наблюдать, как чёрный густой, не то дым, не то облако, накрывает больничный городок, словно зонтом… – ведущая ещё, что-то говорила, но Юля дальше не слышала.
Ей вдруг сделалось страшно, по настоящему страшно, так страшно, что от ужаса все мысли заледенели, а ноги вдруг подогнулись и Юля села на чью-то кровать.
– Ой! Что с вами? – вскрикнул Крошкин.
– Извините, – Юля быстро опомнилась.
Она вскочила, машинально собрала тонометр, стетоскоп, кивнула Кириллу и выскочила из палаты.
С замиранием сердца Юля подошла к окну, за окном было по прежнему мрачно, и уже гораздо больше людей стояло, задрав головы.
Юле тоже хотелось взглянуть вверх, но почему-то она боялась, эта странная новость, которая, кажется, никого особо не беспокоила, представлялась ей самым ужасным, что только могло быть.
Она осторожно, словно опасаясь, что её сразу же поразит молния, подняла взгляд.
Небо заволокла тёмная грозовая туча, причём туча эта действительно висела лишь над больничным городком, за его пределами виднелось обычное светлое небо, и даже проглядывало заходящее солнце, а тут, над ними, эта странная мерзость.
«Что это такое? Зачем сегодня? – Юля испуганно старалась сосчитать, сколько часов ей осталось работать».
У неё появилось навязчивое желание спрятаться и разрыдаться.
– Тоже заметили! Говорят с самого утра так, вроде какой-то выброс с завода был, – старушка в махровом халате пристроилась рядом с Юлей и, щурясь в толстых очках, разглядывала странную тучу.
– Думаете, это облако? – сердце Юли замерло.
– А что больше то? Наверняка какую-то дрянь опять сбросили, распустились, прости господи, – старушка перекрестилась. – В мои-то времена такого не бывало. Народились ироды на нашу голову…