Страница 39 из 73
- …Мутная волна чудовищной лжи буквально смыла с телеэкранов и страниц западной прессы любые позитивные факты о положении в СССР и странах социалистического содружества, - продолжал ведущий, вздрагивая брыластыми щеками. – Нас обвиняют в агрессии, забывая упомянуть, что СССР снизил военные расходы почти вдвое. Красочно описывают развал плановой экономики и тотальный дефицит, но не приводят красноречивую цифру – за последний год ВВП Советского Союза вырос на одиннадцать с половиной процентов. Ударными темпами идет демонополизация – уже треть отраслевых министерств разукрупнена, тысячи предприятий вышли из-под мелочной опеки государства и переведены на ленинский хозрасчет… - на экране чередой прошли цеха «КамАЗа», «Счетмаша», «Уралвагонзавода». – Социалистическая предприимчивость, социалистическая конкуренция становятся сильнейшими факторами развития. И нетрудно догадаться, что именно усиление СССР, небывалый рост народного богатства стали причиной хорошо организованной кампании очернения нашей страны…
- Да-а… - задумчиво покивал Игорь Максимович, прихлебывая. – Воистину, ничего нового. Всё это уже было… Нас боятся – и не дают расти. Что Крымская война, что Великая Отечественная - это всё попытки Запада ослабить, обессилить Россию, истребив миллионы лучших!
- Вывод, - сказал я спокойно, вертя в пальцах баранку, - нужно Запад опередить. Чтобы не мы их, а они нас догоняли! И самим их ослабить – до разрухи и полного отстоя! Пусть нищают, дерутся за кусок хлеба, пусть черные гоняют белых, а мигранты – коренных!
- Вы, Миша, пришли к верным выводам. Теперь пора принимать меры… - Котов тонко улыбнулся, и качнул чашкой, как бокалом: - Слабый пользуется ситуацией, а сильный создает ее!
Я, как зашел в Центр, сразу затопил необъятную печь, изукрашенную изразцами до самого потолка. Местные умельцы отлили вычурную дверцу из бронзы – она затворялась с коротким звоном, а не с обычным чугунным скрежетом. Охапка за охапкой, дрова исчезали в топке, исходя дымом - печка гудела негромко и солидно, нагоняя тепло.
Подметя ошметки коры, я разогнулся и довольно, по-хозяйски осмотрелся.
Реставраторы – просто молодцы, палаты не узнать. Своды распускались причудливыми каменными букетами из кряжистых витых колонн, как из вазонов, сплетаясь в перекрестьях на потолке. Ковровые дорожки укутывали холодноватый каменный пол, и даже мебель, тяжеловатую, основательную, выточили в стиле русской готики, а на длинном монастырском столе в рядок стояли позеленевшие от времени подсвечники.
Порой даже мурашки по спине, до того воображение разгуляется. Вот сейчас… Сейчас обернусь, а Олександр корпит за столом, пером чиркая по неотбеленному листу…
Я вздохнул, но долго предаваться «многим печалям» не удалось – дверь отворилась, впуская девичье хихиканье да законцовки веселой болтовни.
«Красота-то какая! – мои губы поплыли в ухмылке. – Лепота!»
Рита, Светланка, Наташка, Альбина, Тимоша… Все тут.
Надбавив голосу величественности, я прогудел, с достоинством кланяясь:
- Исполать вам, красны девицы!
- Гой еси, добер молодец! – еле выговорила моя половинка, и прыснула в ладошку. – Испуга-ал! Я уж думала – всё, Средние века!
- Ой, тепло так! – воскликнула Ефимова, приближая ладони к печному боку. – И смолкой пахнет, как у бабушки в деревне!
Светлана первой скинула пальто мне на руки, и чмокнула в щеку. Со стороны это выглядело легковесно, по-приятельски, но я один ощущал глубину чувств, скрытую за мимолетной лаской.
- Девчонки, раздеваемся!
- Совсем? – игриво засмеялась Зина.
- Не, пол холодный! – отшутился я, принимая «экологичную» шубку из красивой, но негреющей синтетики. - Мы не зря собрались именно в палатах моего пра-пра-пра…
- Ой, тут так интересно!
- А еще здесь легко думается…
- Да-а! – теперь меня прервала Рита.
- Девочки, - укорила подружек Наташа, - дайте Мише договорить.
Девочки моментально приняли чопорный вид, и уселись за стол, сложили руки, как примерные ученицы.
- Вы сами почувствуете здешнюю… не знаю даже, как сказать… Ауру, что ли? Но это чуть позже… - я вздохнул.
- Ну-ка, ну-ка… - потянула Рита заинтересованно.
- Ой, можно, я! – затрясла рукой Альбина, будто на уроке. – Можно, я! Миша-а… Ты как будто стыдишься…
- Вот же ж, - усмехнулся я, - выучил на свою голову… Да не то, чтобы стыжусь, просто… Знаешь, бывает неприятно, когда представлю себе... Ну, поделился энергией, ладно. Так ведь и ответственностью тоже! А сколько опасностей накликал на ваши красивенькие головки?
- Да ничего с нашими головками не сделается! – отмахнулась Тимоша. – И дурью не майся, ладно?
- Во-во… - ворчливо поддакнула Ивернева. – Бывает, конечно, страшновато, но ведь ты передал нам… ну, как бы невидимое оружие, защитил нас!
- Ой, всё, хватит об этом! – неожиданно твердо заявила Ефимова. – Миша, никто из девчонок не хочет вернуться к прежнему. Помнишь, ты сказал на прошлом занятии, что "шакти" не просто задержалась в нас, а как-бы прижилась? И теперь где-то вот здесь, - она коснулась головы, - тысячи, а может быть, и миллионы клеток сами генерируют эту непонятную энергию мозга! Ты с такой опаской это говорил… Боялся, что всё, необратимо? Мишечка, да это просто здо-ро-во! И ничего нету расчудесней!
- Понял? – поплыла в улыбке Рита.
- Понял, - закряхтел я конфузливо. – Ладно, проникся…
* * *
На улице стемнело, но никому и в голову не пришло включать свет, беспощадный к тайне - зажгли свечи. Их трепещущего сияния хватало, чтобы разбирать выражения лиц, а большего и не требовалось.
На улице заметало, снежная крупка шуршала в волнистое стекло, а в трубе гудело и завывало. Сухое тепло заволокло весь зал, проникая даже в коридорчик, уводивший к инструменталке и удобствам. Из поддувала вырывались мятущиеся алые блики, они елозили по полу, шатали тени на стенах… Хорошо!
Уж не знаю, дул ли целитель Олександр чай из самовара, а вот мы всей дружной компанией уговорили чуть ли не ведро. Пирожки, ватрушки, котлеты в тесте, рожки с повидлом – всё слопали.