Страница 25 из 73
- Странно, очень странно… - наставник обтер мое лицо влажным полотенцем, как тренер боксеру после тяжкого раунда. – Я узнал мысли Аидже, целителя из Бразилии. Он индеец-полукровка, и белых терпеть не может. Пару раз мне приходилось бывать в Сан-Паулу… Хм. Ничего не понимаю, - нахмурился он. – Аидже где-то у нас, в Советском Союзе! В границах «Золотого кольца»!
- Может, по линии «Интуриста»? – вытолкнул я.
- Мо-ожет… - с сомнением затянул Игорь Максимович. – Ну-у, ладно… Как вы?
- Нормально.
- Наверное, хватит на сегодня? – за внимательностью во взгляде Котова угадывалась тревога.
- Ну уж, нет уж! – выразился я. – Буду тут… из-за всякого Волдеморта… - и прикусил язык.
По счастью, наставник не стал допытываться, кого я поминаю всуе.
- Ну-у… - затянул он, успокаиваясь. - Тогда начнем урок. Внушение одним словом вы усвоили на «пять», теперь разучим тему посложней – как отдавать команды мысленно…
Палата не поражала метражом, зато хранила своеобразный уют, насколько это вообще возможно в военном госпитале. Большое арочное окно впускало много света, хоть и неяркого в предзимние холода, но ведь и шторы были раздернуты, лишь бы не препятствовать лучам.
Пациент лежал один – изрядно поседевшая голова тонула в кипени взбитой подушки, а худые руки вытягивались поверх одеяла. Глаза, полуприкрытые набрякшими веками, безучастно смотрели в потолок или скользили по стенам, словно изучая географию трещинок на побелке.
«Сегундо» поправил докторскую шапочку, и уверенным шагом приблизился к койке, оставив дверь наполовину открытой – далекие голоса, разносившиеся по больничному коридору, доходили смутными отгулами.
- Доброе утро, Иван Степанович! – бойко поздоровался он, касаясь бутылочек на стойке капельницы. Лечебный раствор сочился помаленьку, поддерживая силы болезного.
- Доброе, - сипло отозвался Густов, приоткрывая глаза. – А следователь скоро подойдет?
- Ско-оро, скоро… - пропел «Сегундо», незаметно вынимая шприц, заправленный спецпрепаратом. Цэрэушная «сыворотка правды» на базе тоже была, но он больше доверял кагэбэшным разработкам. Проколов трубочку, игла впрыснула зелье.
«Обратный отсчет…» - мелькнуло у лжеврача.
Вскоре пациент ожил, порозовел, заворочался.
- А чекисты и вчера к вам наведывались, и позавчера… - «Сегундо» присел на стул, и сжал пальцами безвольное запястье Густова, нащупывая пульс. – Что ж вы там такого интересного заметили, в оперотделе? Говорят, официально у КПК нет оперативников…
- Говорят… - глухо отозвался Иван Степанович. – А они есть. И один из них явно не наш! Сам видел, как этот Кленов изымал закладку! Совершенно случайно пересекся… Гулял, свежим воздухом дышал… Смотрю – Кленов. И ведет себя как-то… как-то не так!
«Сегундо» внимательно дослушал до конца вынужденную исповедь, понимающе кивая головой, в нужных местах огорченно цокая языком, и достал второй шприц – всё точно, тревогу подняли не ложную.
Вязкий яд выталкивался туго, но вот поршенек уперся. Всё, этого хватит на пятерых, но, как говорят сами чекисты, «лучше перебдеть, чем недобдеть».
- Следователь придет часам к девяти, чтобы вы успели выспаться, - «Сегундо» мягко улыбался под марлевой маской.
- Я… - слабо вымолвил Густов, и вдруг задышал часто и сипло. Лицо его налилось нездоровой бледностью, а грудь сотряс сухой кашель.
Досматривая чужую смерть, обряженный доктором прислушался – нет, ему показалось, никакого цокота каблучков не слыхать.
Иван Степанович вздрогнул, страдальчески выкатывая глаза, и сник. Застывший взгляд мертво косил в бок тумбочки.
«Сделал дело – гуляй смело!»
«Сегундо» отвернулся, и вышел, аккуратно прикрыв за собою дверь.
- А тебе совсем не жалко? – пройдясь ломким шагом, Рита плюхнулась голой попой мне на колени.
- А чего мне жалеть? – улыбнулся я, притискивая «дорогую подругу мою». Уж сколько раз руки обхватывали гибкий Риткин стан, а услада по телу сквозит все тем же холодком, будто в самый первый раз.
- Ну… эту… энергию твою, неизреченную!
- Честно? – я чмокнул Риту в плечо, и уложил на него небритый подбородок.
- Колючка! – хихикнула она, ежась. – Честно!
- Бесит она меня, эта неизреченная, - сказал я чистосердечно.
Девушка замотала головой, щекоча мое лицо кончиками волос.
- Ничего ты не понимаешь! Это же так здорово – хотеть и мочь! Знаешь, как я радовалась, когда ты со мной в первый раз поделился? Я пищала, я пела! Вот, взаправду – упоенье! А могла-то всего – щеки нагреть ладонями! Или злую собаку отогнать – смотрю на нее, а она хвост поджимает, скулит и пятится!
Мои губы дотянулись до Ритиной шеи.
- А я радуюсь, когда ты радуешься! «На зарядку»?
- Давай, давай! – жена захлопала в ладоши, словно маленькая девочка, которой пообещали новую куклу.
Скользнув руками по узенькой талии – страшно подумать, что может сотворить с нею первая же беременность, искажая восхитительную амфорную линию! – я уложил ладони на вздрагивавший девичий живот. Рита тут же переложила их к себе на грудь. Мой прерывистый вздох оборвался огорчением:
- Тогда не выйдет сосредоточиться…
- Ну, ла-адно…
Жадные пятерни вернулись обратно, и я напрягся, перепуская поток энергии, названия которой еще не придумали.
- Жжется… - обронила девушка. – Словно кипяточком в виски плеснуло…
- Это хорошо! – довольно улыбнулся я, и почти что выдал правду: – У тебя наверняка были скрытые способности…
- А мы их теперь раскроем, ага?
- Да, моя хорошая…
- А вдруг на бой с врагом не останется?
- Вот ты мне и поможешь… Спину прикрыть…
- Ладно! – издав смешок, Рита сменила тон на просительный: - А Светку с Машкой? Зарядишь?
- А чего ж! – коварно улыбнулся я. – И близняшек, и Алю с Тимошей… Пускай раздеваются - и ко мне на коленки!
- Ага! – грозно сказала девушка. – Пусть только попробуют!
Вывернув голову, она подозрительно глянула мне в глаза, успокоилась и чмокнула в нос.
- А Инна как?
- Никак, - буркнул я. Настроение стало портиться, и Рита сразу уловила перемену.
Поелозив на моих коленях, девушка села боком, и обняла меня, успокоительно гладя по голове.