Свободный

– Доброе утро, мистер Грей, – шепчет Ана, и я открываю глаза. Утреннее солнце светит в окна, и я обвиваюсь вокруг нее, как лиана. Тугой узел из ностальгии и сердечной боли – вызванный, без сомнения, сном – расслабляется при виде нее. Страсть и возбуждение охватывают меня, тело тянется к ней.

– Доброе утро, мисс Стил. – Она выглядит невозможно красивой, несмотря на то что на ней позаимствованная у Миа футболка с надписью «Я люблю Париж». Она сжимает мое лицо ладонями, глаза ее искрятся, растрепанные волосы блестят в солнечном свете. Большим пальцем она поглаживает мой колючий подбородок.

– Я смотрела, как ты спишь.

– Вот как?

– И любовалась своим красивым обручальным кольцом. – Она вытягивает руку и шевелит пальцами. Бриллиант переливается на свету, бросая мириады радужных бликов на мои старые плакаты с киногероями и кикбоксерами на стенах.

– О! – воркует она. – Это знак.

Хороший знак, Грей. Будем надеяться.

– Я буду носить его не снимая.

– Хорошо! – Я накрываю ее своим телом. – И долго ты за мной наблюдала? – Трусь носом о ее нос и прижимаюсь губами к ее губам.

– О нет. – Она упирается руками мне в плечи, и я испытываю нешуточный укол разочарования, но она перекатывает меня на спину и садится верхом. Усевшись, одним быстрым движением сдергивает с себя футболку и бросает на пол. – Я раздумывала, как бы тебя разбудить.

– О? Ну и как? Придумала?

Я и глазом не успеваю моргнуть, как она наклоняется и приникает нежными губами к моей груди, укутывая нас обоих в каштановый кокон своих волос. Искрящиеся голубые глаза вглядываются в меня.

– Еще бы. Начнем отсюда. – Она снова целует меня.

Я резко втягиваю воздух.

– Потом передвинемся сюда. – Языком она прочерчивает зигзагообразную линию вниз по груди.

Да.

Тьма молчит, приглушенная то ли лежащей на мне богиней, то ли всплеском либидо, не знаю точно.

– Вы изумительны на вкус, мистер Грей, – выдыхает она, щекоча своим дыханием.

– Рад это слышать, – хрипло выдавливаю я.

Она лижет и легонько покусывает меня, а ее грудь касается моего живота.

Ах!

Один раз, второй, третий.

– Ана! – Я хватаю ее за колени и стискиваю, когда мое дыхание учащается. Но она извивается на мне, вынуждая отпустить ее, и поднимается выше, оставляя меня в муках неутоленного желания. Думаю, она собирается овладеть мной. Она готова. Черт, а уж как я готов…

Но она спускается вниз, покрывает поцелуями мой живот, ныряет языком в пупок, затем спускается еще ниже, легонько покусывает, и от ее ласк стрела желания пронзает мой член.

– Ах!

– Чудесно, – шепчет она и жадно смотрит на мою вздыбленную плоть, одновременно с кокетливой усмешкой поглядывая на меня. Медленно, не отводя глаз, она берет его в рот.

Святые угодники!

Голова ее двигается вверх-вниз, губы скользят по чувствительной плоти. Я пальцами хватаю ее волосы и отвожу их в сторону, чтобы насладиться видом будущей жены, ласкающей мой член ртом. Я сжимаю ягодицы, приподнимаюсь, пытаясь погрузить его глубже, и позволяет мне, смыкая губы вокруг меня.

Сильнее.

Еще сильнее.

Ах, Ана. Богиня любви.

Она увеличивает темп и, прикрыв глаза, я стягиваю волосы в кулаке. Она так хороша.

– Да, – шиплю я сквозь стиснутые зубы и теряю ощущение времени и пространства в движениях ее изысканного ротика. Еще чуть-чуть, и я…

Внезапно она останавливается.

Проклятье. Нет! Я открываю глаза и вижу, как она приподнимается надо мной, затем медленно-медленно опускается на мой член. Я испускаю протяжный стон, смакуя каждый бесценный дюйм. Ее волосы рассыпаются по обнаженным грудям, и, протянув руку, я ласкаю каждую по очереди, вновь и вновь водя большими пальцами по затвердевшим соскам.

Она тихонько постанывает, вжимая груди в мои ладони.

Ох, детка.

Она наклонятся вперед, целует меня, ее язык завладевает моим ртом, пробует меня на вкус, смешивая мою соленость со своей сладостью.

Ана.

Я перемещаю руки к ней на бедра и приподнимаю с себя, потом опускаю, еще, еще и еще. Она вскрикивает, хватает меня за руки.

Я повторяю все снова. И снова.

– Кристиан, – взывает она в тихой мольбе, подстраивается под мой темп, и мы двигаемся в унисон. Как одно целое. Пока она не рассыпается, беря меня с собой в заоблачные выси блаженства.

Я трусь носом о ее волосы и пробегаю пальцами по спине.

Она не перестает изумлять меня. Для меня все еще внове эта командующая Ана. Ана, проявляющая инициативу. Мне нравится.

– Вот какой, по моему мнению, должна быть воскресная месса, – шепчу я.

– Кристиан! – Она резко поворачивает ко мне голову, в ее округлившихся глазах светится осуждение.

Я громко смеюсь.

Думаю, мне никогда не надоест шокировать мисс Стил.

Я обнимаю ее и перекатываюсь так, что она оказывается подо мной.

– Доброе утро, мисс Стил. Какое наслаждение просыпаться рядом с вами.

Она гладит меня по щеке.

– И с вами, мистер Грей. – Тон у нее мягкий. – Нам уже надо вставать? Мне нравится здесь, в твоей комнате.

– Нет. – Я бросаю взгляд на часы на тумбочке. – Сейчас девять пятнадцать. Родители пойдут в церковь к службе. – Я ложусь с ней рядом.

– Не знала, что они верующие люди.

Я морщусь.

– Да. Католики.

– А ты?

– Нет, Анастейша.

Наши с богом пути давно разошлись.

– А как насчет тебя? – спрашиваю я, припоминая, что Уэлч не смог найти никаких упоминаний о религиозной принадлежности, когда составлял на нее досье.

Она качает головой.

– Нет. И родители тоже не принадлежат ни к какой вере. Но сегодня мне бы хотелось сходить в церковь. Мне надо поблагодарить… кого-нибудь за то, что ты выжил в той аварии.

Я вздыхаю, представляя, как удар молнии испепеляет меня, едва я переступаю священный порог церкви. Но ради нее я готов.

– Ладно. Посмотрю, что можно сделать. – Я быстро целую ее. – Идем, примем вместе душ.

За дверью моей спальни стоит небольшая кожаная сумка – Тейлор привез смену одежды. Я подхватываю сумку и закрываю дверь. Ана завернулась в полотенце, бусинки воды блестят на плечах. Внимание ее сосредоточено на моей информационной доске, на фотографии шлюхи-наркоманки. Она поворачивает голову ко мне, на лице вопрос… вопрос, на который мне не хочется отвечать.

– Ты все еще хранишь ее, – говорит она.

Да, я все еще храню фотографию. И что с того?

Вопрос повисает в воздухе между нами, глаза ее делаются ясными и блестящими в утреннем свете, смотрят внимательно, умоляя сказать что-нибудь. Но я не могу. Я не хочу об этом говорить. Вспоминаю, что почувствовал, когда много лет назад Каррик вручил мне этот снимок, – меня словно ударили под дых.

Черт. Не надо, Грей.

– Тейлор привез нам смену одежды, – говорю я, ставя сумку на кровать. После невозможно долгого молчания она отвечает «хорошо», подходит к кровати и расстегивает сумку.

Я наелся до отвала. Родители вернулись с мессы, и мама приготовила традиционный бранч «пальчики оближешь»: бекон, колбаски, хэшбраун, яйца и английские маффины. Грейс была какой-то притихшей, и я заподозрил, что, возможно, она страдает от похмелья.

Все утро я избегал отца: не простил ему вчерашнего вечера.

Ана, Элиот и Кейт вовлечены в горячие дебаты о достоинствах и недостатках бекона и спорят, кому достанется последняя колбаска. Я слушаю вполуха, читая статью об обанкротившихся местных банках в воскресном выпуске «Сиэтл таймс». Миа пронзительно взвизгивает и вновь усаживается на свое место за столом, держа в руке лэптоп.

– Вы только посмотрите. На веб-сайте «Сиэтл нуз» сказано, что Кристиан собирается обручиться.

– Уже? – удивляется мама.

Этим идиотам что, заняться нечем?