Страница 1 из 42

Свободный

Э Л Джеймс

Свободный. «Пятьдесят оттенков свободы» глазами Кристиана

Посвящаю Еве и Сью —

спасибо, спасибо, спасибо

за все, что вы делаете.

И Кэтрин.

Мы слабые женщины

E L James

FREED

Cover design by Erika Mitchell and Brittany Vibbert/Sourcebooks

Перевод с английского Сергея Самуйлова

Воскресенье, 12 июня 2011

Мы лежим в посткоитальном блаженстве под розовыми бумажными фонариками, луговыми цветами и мерцающими на стропилах праздничными гирляндами. Дыхание наконец замедляется, и я прижимаю Анастейшу к себе. Она обмякла на мне, прижалась щекой к моей груди, ее рука покоится на моем колотящемся сердце.

Тьму прогнал мой ловец снов… моя невеста. Моя любовь. Мой свет.

Можно ли быть счастливее, чем я сейчас?

Я запечатлеваю эту сцену в памяти: лодочный сарай, успокаивающий ритм плещущихся вод, зелень, огни.

Закрываю глаза.

Запоминаю ощущение женщины в моих объятиях, ее вес на мне, как с каждым выдохом ее спина опадает под моими пальцами, переплетенье наших ног. Вдыхаю аромат ее волос, и он вливается через ноздри, сглаживает острые углы и обволакивает. Это мое счастливое место. Доктор Флинн гордился бы мной. Эта прекрасная женщина согласилась быть моей. Во всех смыслах. Снова.

– Мы можем пожениться завтра? – шепчу я ей на ухо.

– М-м-м… – Звук в ее горле отзывается мягкой вибрацией на моей коже.

– Понимать как «да»?

– М-м-м.

– Или «нет»?

– М-м-м.

Я усмехаюсь. Хмм – это все, на что ее хватает.

– Мисс Стил, вы можете говорить связно? – Чувствую ее ответную улыбку, и моя радость обращается смехом, когда я обнимаю ее крепче и целую волосы. – Тогда завтра в Вегас. – Она поднимает голову – глаза полузакрыты, и вид у нее в мягком свете фонарей сонный, но довольный.

– Не думаю, что моим родителям это так уж понравится. – Она опускает голову, и я провожу кончиками пальцев по обнаженной спине, наслаждаясь теплом гладкой кожи.

– Чего ты хочешь, Анастейша? Вегас? Большую свадьбу со всеми положенными аксессуарами? Признавайся.

– Нет, большую не хочу. Только друзья и родные.

– О’кей. Где?

Она пожимает плечами – похоже, об этом еще не думала.

– А нельзя ли сделать это здесь?– предлагаю я.

– У твоих родителей? А они не будут возражать?

Я смеюсь. Грейс ухватилась бы за этот шанс.

– Моя мать будет на седьмом небе от счастья.

– Ладно, здесь так здесь. Мои папа с мамой будут только за.

И я тоже.

Наконец-то мы пришли к согласию. Наконец-то не спорим.

Впервые?

Я нежно глажу ее по волосам, которые немного растрепались в пылу страсти.

– Итак, мы определили, где и когда.

– Но тебе нужно поговорить с матерью.

– Хм-м. У нее будет один месяц. Я слишком хочу тебя, чтобы ждать дольше.

– Кристиан, я же с тобой. И не первый день. Ну, ладно, месяц так месяц. – Она нежно целует меня в грудь, и я благодарен ей за то, что тьма не шевелится, что в ее присутствии все так тихо.

– Нам лучше вернуться. Не хочу, чтобы Миа свалилась нам на голову, как в прошлый раз.

Ана смеется.

– Ах да. Едва не застукала. Мое первое секс-наказание. – Кончиками пальцев она касается моего подбородка, и я переворачиваюсь вместе с ней и вдавливаю ее спиной в ковер с высоким ворсом.

– Не напоминай. Не самый приятный момент.

Ее губы трогает лукавая улыбка, в глазах прыгают смешинки.

– В качестве наказания вполне сошло. И я отыграла свои трусики.

– Да, выиграла. Честно и справедливо. – Я усмехаюсь, вспомнив тот давний случай, быстро целую ее и поднимаюсь. – Давай надевай трусики, и вернемся к тому, что там еще осталось от вечеринки.

Я застегиваю молнию на ее изумрудном платье и набрасываю ей на плечи свой пиджак.

– Готова? – Она берет меня за руку, и мы поднимаемся по лестнице. Наверху Ана замедляет шаг и оглядывается на наше сказочное убежище, как будто запоминает сцену.

– А как быть со всеми этими цветами и фонариками?

– Все в порядке. Флористка возвращается завтра и разберет беседку. Они сделали свое дело. А цветы отправят в местный дом престарелых.

Она сжимает мою руку.

– Ты хороший человек, Кристиан Грей.

Надеюсь, я достаточно хорош для тебя.

Моя семья пытает караоке-автомат. Кейт и Миа танцуют и поют «Мы – семья», а родители выступают в роли зрителей. По-моему, они все немного навеселе. Элиот развалился на диване, потягивает пиво и молча подпевает, едва шевеля губами.

Кейт замечает Ану и подзывает ее к микрофону.

– Боже мой! – визжит Миа, заглушая музыку. – Вы только посмотрите на этот камень! – Она хватает Ану за руку и восторженно свистит. – Кристиан Грей, наконец-то.

Ана застенчиво улыбается, а Кейт и моя мама подтягиваются поближе и разглядывают кольцо, издавая подходящие случаю восхищенные звуки. Я преисполняюсь гордостью и вырастаю футов на десять в высоту.

Да. Ей это нравится. Им это нравится.

Ты – молодец, Грей.

– Кристиан, с тобой можно поговорить? – спрашивает Каррик, поднимаясь с дивана с мрачным выражением лица.

Сейчас?

Подчиняясь силе его твердого, непоколебимого взгляда, я выхожу из комнаты.

– Ну да, конечно. – Смотрю на Грейс, но она поспешно отворачивается.

Неужели она рассказала ему о Элене?

Дерьмо. Надеюсь, что нет.

Следую за ним в его кабинет; он впускает меня и закрывает за собой дверь.

– Твоя мама сказала мне, – начинает он с ходу.

Я бросаю взгляд на часы – 12:28. Для этих разборок уже слишком поздно… во всех смыслах.

– Папа, я устал…

– Нет. От этого разговора ты не уклонишься. – Голос его звучит сурово.

Он смотрит на меня поверх очков, и зрачки сужаются до размера булавочной головки. Я вижу, что он зол. Зол как черт.

– Папа…

– Помолчи, сын. Ты должен меня выслушать. – Он садится на край стола, снимает очки и начинает протирать их салфеткой, которую достал из кармана. Я покорно стою перед ним, чувствуя себя как в тот раз, когда мне было четырнадцать лет и меня только что исключили из школы – в очередной раз. Смирившись, я шумно вздыхаю и жду нападения.

– Сказать, что я разочарован, это ничего не сказать. То, что сделала Элена, это уголовное…

– Папа…

– Нет, Кристиан. Я не разрешал тебе говорить. – Он смотрит на меня. – Она заслуживает того, чтобы ее посадили за решетку.

Папа!

Он берет паузу и водружает очки на место.

– Но, думаю, больше всего меня разочаровал твой обман. Каждый раз, когда ты уходил из этого дома под предлогом, что встречаешься с друзьями, которых мы так и не увидели, ты трахал эту женщину.

Господи!

– Как я могу верить хоть чему-то из того, что ты когда-либо говорил нам? – продолжает он.

Черт. Ну это уже перебор.

– Мне можно ответить?

– Нет, нельзя. Конечно, я виню себя. Я думал, что дал тебе нечто вроде морального компаса. А теперь задаюсь вопросом, научил ли я тебя хоть чему-нибудь.

– Это риторический вопрос?

Он не обращает на меня внимания.

– Она была замужней женщиной, но ты отнесся к этому без всякого уважения, и вот теперь сам вступаешь в брак.

– Это не имеет никакого отношения к Анастейше!

– Не смей кричать на меня, – говорит он с тихой угрозой, и я немедленно замолкаю. Не думаю, что прежде видел его таким сердитым. Это отрезвляет. – Это имеет к ней самое непосредственное отношение. Ты собираешься взять на себя огромные обязательства перед молодой женщиной. – Его тон смягчается. – Это сюрприз для всех нас. И я рад за тебя. Но мы говорим о святости брачных уз. И если ты не относишься к браку с уважением, то тебе не стоит жениться.