Страница 108 из 118
— А ты можешь переписать конец истории? — спросил я с надеждой.
— Окей, подумаю.
В этот день мы снова поехали в кампус, чтобы я попрактиковался играть тебя. Поскольку в прошлый раз я уже встретился с твоей знакомой, которую и сам знал, то сейчас задача предстояла ещё сложнее: пообщаться с теми из твоих друзей, кого я сам не знаю. И при этом, естественно, я должен был сделать так, чтобы они не почуяли обмана.
Не знаю, почему ты решил закинуть меня в омут поглубже вот так сразу. Может быть, то, что я прочитал твои стихи, вызвало в тебе больше негатива, чем мне показалось, а, может, ты изначально так задумывал. Отгадать тебя было сложно любому человеку, не только мне, но это только притягивало к тебе внимание ещё больше. Такой вот загадочный, нелогичный и непостоянный парень. Я считал эти качества твоими достоинствами ко всем остальным прочим.
Мы остановились за два квартала до культурного центра. Я направился к кампусу, а ты остался, пообещав наблюдать с расстояния и, если что, давать советы по телефону. Это было наше общее дело, но я чувствовал себя так, словно уговорил тебя помогать в том, что тебе совершенно не нужно, а ты согласился лишь потому, что я важен тебе.
День был пятничный, время — после обеда. Вашингтон-сквер пестрил людьми всех возрастов и национальностей, с туристическими рюкзаками, ноутбуками, книгами и просто без ничего. Я обошёл парк стороной и направился ко входу в центр Киммеля. Ты объяснил, что на пятом этаже, у лестницы, меня ждёт компания, и перечислил имена. Как именно я должен понять, кого как зовут, и все ли «мои» друзья, я должен был догадываться сам.
Пока я перебирал ногами ступени, я нервничал. Мне не хотелось внезапно опозорить тебя, ведь ты доверил мне играть твою роль, а это много стоит. Да и самому оказаться среди с подозрением тащащихся парней и девушек мне тоже не улыбалось. Вместо того, чтобы по обыкновению заранее обдумывать фразу, которую скажу, я повторял мантру: «я — Ференц, я — крутой, мир у моих ног».
Лестница закончилась быстрее, чем я ожидал. На широком подоконнике я заметил компанию из четырёх человек: два парня и две девушки. Лучше всего было видно татуированного парня с сотнями колечек в ушах, я даже узнал его — видел когда-то в компании с тобой. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и грыз какую-то палочку. Напротив него, прямо на подоконнике, как голуби по весне, сидела парочка. Их лиц с лестницы видно не было. Последним членом компании оказалась одна из товарок по группе Кары, насколько я понял по вчерашнему разговору — уже бывшая участница.
Я на секунду замер на последней ступеньке, разглядывая ребят, а потом татуированный парень заметил меня и махнул рукой.
— Чувак! — воскликнул он, обнимая меня. — Сколько лет! Расскажешь, куда пропал? Ты обещал.
Я молча высвободился из объятий.
— Ага, вот так и скажу с лету. Может, это международная тай…, — я осекся, потому что повернул голову и сразу же опознал вторую девушку. Это была Джемма.
Она поймала мой взгляд и прищурилась. Внутри всё похолодело. Неужели узнала?
— Тайна? — закончил за меня татуированный, а потом засмеялся. — Ну да, и в этом весь Ференс. Пора бы уже и раскрыть, хоть одну.
Я отвернулся от Джеммы не в силах смотреть на её лицо. Мало того, что она оказалась там, где я её меньше всего хотел видеть, так ещё и обжималась с каким-то парнем! Столько времени прошло, а меня всё равно этот факт ужасно задел. Я еле остановил себя от побега.
— Музыка у него, контракт, — сказала бывшая участница Грозовых туч. — Мне Кара сказала.
— Блин, вот ведь болтушка! — выплеснулось у меня. — Вы же разбежались, нет?
— Да, развод и девичья фамилия! Я могу ей изменять с джазом, но мы всё равно подруги, так что… Сам понимаешь, — рассмеялась Викки.
— Ну, вас на фиг. Ни на кого положиться нельзя.
— Ладно тебе, Фер, расслабься, — Викки положила мне руку на талию и опасливо взглянула в лицо, будто ища разрешения.
На всякий случай, я убрал её руку.
— Чё мы тут сидим? Пойдём, может, съедим чего, — предложил я, вспомнив, какой ты вечно голодный. — Я хочу пиццу.
— Да, хорошая мысль, — сказал татуированный, отрываясь от стены. — Кстати, это Джемма. Она теперь с Джорданом.
— Я уже понял, — проворчал я. С большим удовольствием я бы вообще сделал вид, что её здесь нет, но, наверное, ты себя так бы не повёл.
— Вы знакомы? — спросила Викки. Я покачал головой. — А как будто бы да.
— Виделись пару раз, — сказала, наконец, молчавшая всё это время Джемма.
Наверняка она уже разглядела меня с ног до головы и заподозрила что-то не ладное, если ещё не опознала с первого же мгновения. Одно дела Кара — я с ней разговаривал всего пару раз, а совсем другое — Джемма. Её присутствие плохо повлияло на поддержание образа, а звук голоса деморализовал меня так, словно я упал в ледяной прорубь, и никак не мог пошевелить онемевшими конечностями.
— Правда? — спросил я. — Я тебя не запомнил.
— Гонишь, — заявила Джемма, резко повысив голос. — Я видела твоё лицо, когда ты узнал меня. Ты словно онемел.
Несмотря на то, что Джемма читала мои мысли, мне удалось удержать себя в руках и не соскочить с «игры в тебя».
— С чего бы мне неметь? Думаешь, ты настолько красива, что первый встречный теряет дар речи при виде вот этого огненного убожества на твоей голове?
Я не удержался и дёрнул Джемму за прядь волос, выбившуюся из аккуратного хвостика. Такого Джемма точно не ожидала, на её лице на мгновение отразилась растерянность, будто ещё чуть-чуть — и она заплачет. Я одновременно почувствовал себя и виноватым и победившим.
— Эй, ты чего это? — возмутился Джордан, прижал к себе Джемму, изображая из себя то ли джентльмена, то ли без памяти влюблённого.
— Забей, — сказала Джемма своему суженому, высвобождаясь из его объятий. Наверное, решила поиграть в независимую и сильную женщину. — Пусть лучше ответит, куда дел Тейта Хардинга!
Я вздрогнул, услышав собственное имя. Татуированный и Джордан о чём-то переговаривались, а Викки уставилась на Джемму.
— Ты что, бешеная, что ли? В чём ты его обвиняешь? Что ещё за Хардинг?
— А ты у него спроси, — потребовала Джемма.
Я попытался сдвинуть брови в возмущении, потом передумал и изобразил раздражение. Но на самом деле меня трясло, и я с трудом скрывал это. Общение не задалось, надо было скорее уносить ноги, пока всё не вышло из-под контроля. Но вот только как это сделать так, чтобы не выдать себя?
— Не понимаю, о ком речь, — процедил я сквозь зубы.
— Ну как же? — возмутилась Джемма. — Он всё бегал за тобой, как собачонка, а потом пропал!
— А я тут причём? — я старался не поддаваться эмоциям, но слова Джеммы задели за живое. Неужели она всегда так обо мне думала? — Сама же сказала, что он бегал, — я выделил голосом местоимение, — и он пропал.
— Да ладно! Ты же издевался над ним с самого начала! А он наивный, думал, что если будет ходить за тобой по пятам и повторять всё, то подружится с тобой. Как будто ты — пуп земли. Но он хоть и глупый, но добрый парень, и не заслужил, чтоб с ним так обращались.
Наверное, на нас таращились не только Викки и Джордан с приятелем, но и другие посетители культурного центра, проходившие мимо. Но моё зрение сузилось только до ярко рыжего пятна, обвинявшего меня в том, чего я не совершал, и одновременно проходящего по всем моим самым больным местам. Мне уже было не до соблюдения тонкостей твоей личины, я еле держал себя в руках.
Появившаяся у лестницы группа озиравшихся на нас студентов заставила Джемму ненадолго замолчать. Мне хватило этого, чтобы сделать глубокий вдох и медленно выпустить воздух через нос. Я посмотрел на парней.
— Короче, я иду в пиццерию и надеюсь, этой чокнутой там не будет.
Я развернулся на каблуках и, не оборачиваясь, пошёл вниз. В этот миг мне было уже всё равно, последует ли за мной кто-то. Лишь бы это была не Джемма.
Самообладания хватило ровно на один этаж. Я обернулся назад, услышал пролётом выше знакомые голоса, спускавшиеся вниз, и метеором завернул за угол. Из распахнутых дверей мужской уборной вышел Росс. Он чуть не прошёл мимо, но всё-таки заметил меня, и его лицо просияло.