Страница 41 из 47
– Хорошо, – коротко ответил Меньшиков, не дав никаких распоряжений.
Адъютант Панаев прискакал с левого фланга. Доложил: четвертая батарея оттягивается назад.
– Почему? – недовольно спросил главнокомандующий.
– Французы укрепили свои орудия на плато. Огонь губительный. В четвертой батарее вбито половина расчётов. Пятая батарея несёт потери от штуцерных противника. С наблюдательной вышки поступил доклад: французы ввели в бой последние резервы. Московский и Минский полк сдерживает их у Телеграфной горки. В центре позиций левого фланга полки зуавов упорно лезут вперёд. Бородинский полк с трудом отбивает натиск.
– Пора, – твёрдо сказал Меньшиков.
– Простите, что вы приказали? – не понял адъютант.
– Минскому и Московскому полку отходить к Севастопольской дороге, – приказал Меньшиков.
– Отходить? – не понял Панаев.
– Да. Немедленно, – подтвердил Меньшиков. – Артиллерию снимать с позиций.
– Разрешите бросить Брестский и Белостокский полки в бой. Скинем французов в море! Тарутинский полк их поддержит второй волной, – предложил подполковник Циммерман.
– Нет. Брестский и Белостокский оттяните к телеграфной башне.
Меньшиков подозвал адъютанта Соколова.
– Передайте командиру Тарутинского полка, только конфиденциально: отходить по Севастопольской дороге.
– Отступать? – удивился Соколов, не веря своим ушам.
– Вы оглохли от канонады или стали плохо соображать? – накричал на него главнокомандующий.
– Никак нет!
– Тогда – выполняйте. И четвертую лёгкую батарею пусть генерал Волков выдвинет для прикрытия отхода.
Следом Меньшиков подозвал адъютанта Грейга.
– Передайте полковнику Веревкину, пусть постепенно отводит Бородинский полк, но не проваливается.
***
На эполементе часть орудий откатывали и остужали. Вражеские ядра с английских маломощных пушек едва долетали, зарываясь в насыпь. Английские стрелки с большим трудом захватили мост. Подтянули по мосту два орудия. Но наши артиллеристы тут же вывели их из строя. Зелёные куртки прятались в виноградниках, не смея высунуть голову.
Но вдруг ядро вспахало гребень эполемента и разорвало заряжающего в клочья. На помощь английской пехоте подоспела тяжёлая полевая артиллерия. Склон, где засели стрелки Казанского полка и морского батальона покрылся всполохами от разрывов гранат. Штуцерники стали отходить.
– Патроны! – раздалось по цепи. – Патроны!
– Где патронные ящики? – требовал полковники Селезнев у коменданта полка.
– В обозе. Ещё не подвезли.
– Так чего вы ждёте? Живо в обоз! – закричал на него Селезнев.
– Я один не смогу много привезти.
– А кого я вам дам? У меня половина офицеров выбило.
– Разрешите с вами, – вызвался Павел. Он немного отошёл от оцепенения. Ему надо было что-то делать, дабы окончательно прийти в себя.
Они с комендантом полка сели на лошадей и галопом помчались разыскивать вагенбург.
***
Главнокомандующий подъехал в центр позиции, к расположению Бородинского полка.
– Узнайте, как дела у Суздальского, – приказал он адъютанту.
Тот помчался на правый фланг. Вскоре прискакал обратно.
– Держатся, – доложил он.
– Где английская кавалерия?
– Даже не сдвинулась с места.
– Поторопите войска с отходом. Надо держать дистанцию орудийного выстрела.
***
– Почему батарея прекратили огонь? – накинулся полковник Селезнев на командира. – Не видите, Казанский полк под обстрелом?
– Орудиям надо остыть, – ответил тот.
– Англичане сейчас пойдут в атаку! Подвезите резервные пушки, – требовал полковник Селезнев.
– Сдержите их штыками, хотя бы на полчаса, – молил командир батареи. – Пушки раскалились. Нельзя стрелять. Разорвать может. А из резерва последние уже поставили.
Казанский полк ринулся в атаку. Колонны в серых шинелях и черных касках бесстрашно и напористо двигались вниз, выбивая англичан из укрытий. На другой берег Альмы густо высыпали стрелки. Плотный ружейный огонь заставили казанцев остановиться. Полковник Селезнев упал, получив две пули в грудь. К англичанам подходили свежие части. Остатки Казанского вынуждены были откатиться. Всех старших офицеров выбило. Молодой поручик Троцкий вывел последним свой батальон из схватки.
На эполемент прискакал адъютант от князя Меншикова с приказом: батареям отходить. Орудия откатили и стали готовить к сцепке. Но вдруг показался генерал Горчаков.
– Почему отступили? – набросился он на оставшихся в строю офицеров Казанского полка.
– Патроны закончились.
– Почему не послали за патронами?
– Уже послали.
Снизу завыли трубы: «в атаку!». Красные мундиры шли вперёд. Вскоре английские пехотинцы ворвались в эполемент. Завязался жестокий штыковой бой. Горчаков в растерянности смотрел, как отступают казанцы.
– Остановиться! – закричал он, вынимая саблю. – Остановиться немедленно!
***
Павел с комендантом Казанского полка на взмыленных лошадях подлетели к месту, где должен стоять обоз. Но вместо вагенбурга увидел всего несколько фур. Обоз вереницей уходили по Севастопольской дороге.
– А где поклажа Казанского? – испуганно спросил интендант у какого-то тылового прапорщика.
– Уже укатили.
– Как? Почему? – растерялся комендант.
– Приказ отдали: уходить к Симферополю.
– Но нам нужны патроны!
– Патроны? Вон в той фуре есть пара ящиков, – указал прапорщик. – А вам для каких ружей? Эти для литтихских.
– Все равно! Давайте!
***
Меньшиков увидел, как над телеграфной башней взвилось французское знамя.
– Полкам правого фланга – отступать, – приказал он. – Углицкий, потом Суздальский. Казаки в арьергарде.
Вдруг в центре, возле эполемента прокатилось «Уррра!», заглушая гул канонады. Колонны Владимирского полка двинулись в атаку. Впереди скакал, неистово размахивая саблей, генерал Горчаков.
– Что он творит, старый черт? – в ужасе закричал Меньшиков.
– Батарею отбить решил, – доложил адъютант Панаев. – Там наши два орудия застряли.
– Скорее к нему! Остановить атаку! Что же он делает, дурень! Сейчас же под артиллерию попадёт! – Меньшиков подозвал подполковника Циммермана. – Скачите на левый фланг. Пусть Кирьяков сдержит французов, сколько сможет, иначе нас от дороги отрежут. Зубами в землю пусть вгрызается!
***
Павел гнал коня обратно, держа перед собой на седле ящик с патронами. Навстречу ему шли солдаты Казанского полка. Полк отступал в беспорядке. Тут же увидел ефрейтора Козлова.
– Что случилось? – крикнул он ему.
– Англичане батарею взяли, – ответил тот. Козлов тяжело дышал. Лицо в пороховой копоти. Пот стекал по вискам, оставляя грязные дорожки.
Павел соскочил с коня, сбросил ящик на землю.
– Эй, штуцерные! – крикнул он. – Патроны!
Но никто не обратил внимания. Все быстро проходили мимо.
– Уходить надо, – сказал Козлов.
Вдруг сзади раздался стройный шаг. Тремя линиями шёл Владимирский полк, взяв ружья «на руку» с примкнутыми штыками. Справа шагал с обнажённой саблей молодой капитан.
– Приготовься, старики! – звонко крикнул он.
Павел пристроился к капитану, достав свой тесак. Козлов отобрал у отступающего казанца ружье и тоже ринулся в атаку.
– Первая. Стой! – скомандовал капитан. – Целься! Огонь!
Бабахнула цепь стрелков.
– В штыки! Ура! – Вперёд, размахивая саблей над головой, вырвался Генерал Горчаков на взмыленной лошади.
Красные мундиры и зелёные куртки разбегались кто-куда. Кубарем скатывались вниз по склону, уворачиваясь от штыков. За эполемент произошёл короткий жестокий бой. Англичан выбили. Но тут же встали.
– Почему остановились? Поддай, как следует! – требовал Горчаков.
– Смотри ребята, – крикнул капитан солдатам. – Вот генерал заслуженный! Семейный небось, а жизнью не дорожит. А мы что? Чего нам терять?
– Командир, так командир, – соглашались солдаты. – Бывал в передрягах.
– Кто из вас струсил, взгляни на меня! – капитан смело поднялся на гребень эполемента. – И если я моргну хоть глазом от страха, можете меня не слушать и уходить! А лучше сразу пристрелите!