Любимая кузина

Сестру он и вовсе видел лет семнадцать назад, ещё подростком.

— Это Хлои… Хлои Стюарт, моя девушка, — поспешно и зачем-то слишком официально представил Мейсон, когда взгляд Джеймса задержался на ней. — Эт…

— Джеймс Трупер, отец невесты и немного жениха. Знаю, звучит странно, но так уж получилось, — подхватил тот, продолжая приветливо улыбаться. Наверное, первое, чему учат адвокатов — быть достоверно любезными со всеми, даже с теми, до кого им в принципе нет дела. За тридцать лет Джеймс успел отшлифовать навык. — Добро пожаловать в Альберту, мисс Стюарт. Главное, чтобы с погодой повезло. Надеюсь, ливня, как у вас, не будет. По крайней мере сегодня погода старается быть милой.

— Очень рада знакомству, — защебетала в ответ Хлои, кокетливо поправляя свисающие на лоб тёмные пряди и явно стараясь быть милой не меньше альбертинской погоды. Мейсон терпеть не мог её такой: слащавой и фальшивой. — Спасибо за приглашение.

— О, это всё Ирэн! Мы бы никогда бы до такого не додумались. Я даже не знал, что на свадьбу можно устроить сюрприз-вечеринку. Так, что же мы стоим? — засуетился Джеймс. — Пойдёмте скорее к машине. Ещё столько ехать, а вам надо передохнуть с дороги.

Отдыхать не хотелось — хотелось курить. Мейсон вытащил из кармана сигареты и первым зашагал к переходу на парковку.

***

Выехав на Йеллоухед Хайуэй, семиместный малиновый Hyundai Grand Santa Fe уверенно набирал скорость. Эдмонтон остался далеко позади, впереди ждали двести с лишним скучных километров по прямому шоссе. Красивой Альберта становилась где-то на середине пути, когда вместо бескрайних просторов по обе стороны дороги начинался лес. Чуть дальше, после Марлборо, на горизонте уже маячили горы, а на подъезде к Хинтону можно было разглядеть и Атабаску.

Семейство во главе с Джеймсом энергично развлекали себя разговорами — в основном о планах молодожёнов и подготовке к свадьбе. Хлои так вообще не замолкала ни на секунду, будто поставила целью разузнать малейшие подробности про жизнь людей, о существовании которых три дня назад даже не подозревала. Слава богу, ей хватило ума сесть вместе с Лив и мамой во втором ряду — отец, конечно же, вальяжно развалился на переднем сидении около водителя. Мейсона по негласной традиции усадили на последний: в юности ему казалось, что там удобнее и шире кресла. Если брали с собой Мэйси, она всегда забиралась туда же — рядом с ним, — и обязательно притаскивала чипсы со вкусом кленового сиропа. Став старше, осмелела и позволяла себе другие шалости: снимала обувь, залезала на сидение с ногами, сворачивалась там клубком и опускала голову Мейсону на колени, подкладывая под щёку ладошку и незаметно для остальных поглаживая его ногу. Или утыкалась макушкой ему в пах и невинно улыбалась, глядя прямо в глаза.

Сегодня соседнее кресло пустовало.

Речь снова зашла об Ирэн, и Мейсон перестал прислушиваться.

Он познакомился с ней той же весной, когда убили сына Джеймса. Троюродному брату пришлось мчаться в Риверстоун, прервав двухмесячный трек по Long Range Traversе. Мейсон зачем-то увязался следом, хотя понимал, что вряд ли сумеет по-настоящему поддержать Брэдли, потерявшего близкого друга. Тот ведь дружил с погибшим с пелёнок, они закончили одну школу, потом университет, играли в одной хоккейной команде, а с тех пор, как Брэдли остался сиротой, жили в одном доме.

Мейсон хотел и пытался помочь ему справиться с новой бедой — не получалось. Правильные слова не то что застревали в горле комом, их вообще не удавалось подобрать. Наверное, потому что никак не выходило по-настоящему представить, что же чувствует человек, потерявший близких. Снова.

В его жизни такого не случалось. Дарлингеров всегда было слишком много на квадратный метр: родители, старшая сестра, Мэйси, кузены-близнецы, их родители, мать Мэйси, её младший брат, их друзья, знакомые, знакомые знакомых, дальние родственники, бабушкин пунктик собирать всех вместе, хотя они и так жили один в заднице у другого. Порой казалось, что если кто-нибудь из них умрёт, остальные даже не заметят.

В Риверстоуне жили совсем другие люди. Там, словно в проклятом городе, буквально каждый от мала до велика успел хлебнуть горя, Ирэн Бэк — в том числе. В юности потеряла родителей, а затем и любимого мужа, оставшись вдовой с двумя детьми. Ещё через несколько лет разбились родители Брэдли, с которыми она дружила с самого детства. Да и погибший сын Джеймса был для неё вовсе не чужим. Но в тот момент Ирэн оказалась единственным адекватным взрослым в окружении Мейсона, кто заметил, как он маялся среди убитых горем Труперов, и просто увезла его оттуда: сначала к себе, а потом — в аэропорт. Мейсону тогда едва перевалило за двадцать, он только-только закончил первый курс и кроме Брэдли никого в Риверстоуне толком не знал. Потому был рад поскорее убраться домой в Сент-Джон и жалел лишь об одном — что отпуск для настоящих мужчин оборвался так рано.

Мейсон до сих пор ругал себя, что слишком поздно узнал о новых несчастьях, свалившихся на Ирэн в прошлом году, и что безмятежно грелся на белом песочке Варадеро с друзьями вместо того, чтобы приехать в Риверстоун хотя бы на похороны её старшего сына. Поэтому, когда она позвонила пять дней назад, сразу же согласился помочь. И только потом, закончив телефонный разговор, осознал, в какую авантюру ввязался. Радовало только одно — среди всех Дарлингеров, которых Ирэн радушно звала в Альберту на свадьбу, Брэдли обязательно захочет увидеть Мэйси, а значит у него есть веский повод набрать её номер тоже. Правда, начать Мейсон решил с кузенов-близнецов. Просто чтобы собраться с духом — он и так знал, что они вряд ли смогут приехать: старшая кузина улетала на выставку в Нью-Йорк, а её брат пахал за двоих в ювелирном магазине. Приглашать их родителей не было смысла — они виделись с Брэдли от силы пару раз и никогда не интересовались его делами. Своим, в том числе сестре и Хлои, Мейсон собирался рассказать про свадьбу в последнюю очередь. Особенно Хлои — в тайной надежде, что у неё обнаружится какая-нибудь причина остаться дома, а времени, чтобы переиграть, уже не будет.

Не повезло. Хлои оказалась абсолютно свободной и не имела ничего против спонтанного путешествия на другой конец страны. Мейси, наоборот, отказалась. Вернее, в начале она просто сбрасывала его звонки, вынуждая раз за разом выслушивать нахальное «бесполезно наговаривать сообщения, автоответчик их не сохраняет и ничего мне не передаёт», но потом в ответ на смску всё-таки прислала лаконичное «прости, у меня другие планы на выходные» и как издёвку в конце — сандзару. Маленькая дрянь! Умела куснуть побольнее. Это ведь он предложил первым «не видеть, не слышать, не знать» друг о друге.

В ярко-голубых как дельфиниум на бабушкиных клумбах и таких же ядовитых глазах притаилась угроза.

— Ты правда надеешься, что легко переживёшь моё отсутствие в своей жизни, Мейсон?

Он не собирался отступать. Цинично хмыкнул, пожимая плечами:

— Ну пережил же я как-то твоё присутствие в ней. Если подумать, тоже был не пикник с друзьями. У меня всё получится, Мэйс.

— Ага, скажи ещё, будем дружить семьями.

— Разнообразия ради будем просто кузенами. Спи с кем хочешь, больше никаких претензий. Ты же этого всегда хотела?

Мейсон проводил взглядом аккуратные серые крыши Линксайда, отгоняя назойливое воспоминание. Передёрнул плечами, как тогда — без малого два года назад, — и прислушался к разговору.

— Моя дочь не оставила нам выбора, — со смехом рассказывал Джеймс, — заявила, что в их случае регистрация брака — обычная формальность, а не повод красиво одеться и вкусно поесть, поэтому они, как есть — в джинсах и рубашке, — придут в мэрию и скажут своё «да» друг другу. И пусть весь мир отдохнёт.

— Слушайте, а она ведь шарит! — одобрительно присвистнула Лив, наконец-то ожившая после второго кофе. Пихнула локтём сидящую рядом Хлои. — Вы с моим братцем тоже должны так сделать.