Предварительные решения

— Куда вы прилетели черти! Сказано же закрыт аэродром. Закрыт! Вы вообще кто такие?! — голос Долгих в начале такой звонкий и сердитый звучал всё тише и неуверенней, а последняя фраза была произнесена уж совсем с просительной интонацией.

Молчащие и чем-то неуловимо похожие друг на друга лейтенанты, вызывали у него необъяснимое чувство тревоги. Ухмыляющиеся и даже немного вальяжные в шинелях из дорогого сукна и одновременно с цепкими холодными глазами и плавными скупыми движениями. А когда он разглядел у одного из них угловатый кожаный чемоданчик с уходящий в рукав шинели стальной цепочкой, то надежда на то, что это просто случайный самолёт севший на их аэродром из-за какой то неисправности растаяла как дым на ветру.

— Дежурный по аэродрому старший лейтенант Долгих. — перешёл на официальный тон Иван.

— Ну здравствуй дежурный, — вслед за голосом из самолёта показался человек в драповой генеральской шинели на распашку. Долгих сглотнул и снова пересчитал звёзды на петлицах.

— Здравствуйте, товарищ генерал-лейтенант! — оторвав наконец-то взгляд от звёзд и подняв голову дежурный осознал кто пожаловал к ним в гости.

— Почему не приняли самолёт?

— Товарищ генерал-лейтенант, сами видите, полоса обледенела, — кивнул Долгих куда-то за спину Смушкевича, намекая на чуть не произошедшую только что аварию.

Генерал-лейтенант набрал побольше воздуха собираясь заорать, секунду помедлил и выдохнул.

— Где комдив? Где командир полка?

— Истребительного или бомбардировочного, товарищ генерал-лейтенант?

— Оба! — ледяным тоном, скрывая подступавшее раздражение, прошипел генерал.

— В Подольске они все, товарищ генерал-лейтенант, — ответил дежурный, проклиная судьбу, командиров и самого генерал-лейтенанта вздумавшего прилететь именно в его дежурство.

— Почему не на аэродроме?

— Так полётов нет пока, — и увидев как багровеет лицо Смушкевича, поспешил добавить, — техники снегоуборочной нет у нас, они за техникой поехали.

— Ты, лейтенант, охренел! За идиота меня держишь! — взорвался генерал хватая дежурного за отвороты шинели.

— Под трибунал…

— Яков Владимирович, глянь какие у меня часы зачётные!

Долгих, мысленно уже попрощавшийся с карьерой, а за одно и со свободой, осторожно приоткрыл один глаз.

Неизвестный человек в белом с чёрными пятнами маскхалате необычного фасона совершенно непочтительно сунул руку под нос генералу, переключая его внимание на себя.

— Швейцария. Докса. Высший класс!

— Не ори, — генерал отпустил Долгих и даже отошёл на шаг назад, — и сколько же такой шик стоит для советского гражданина?

— Обижаете, товарищ генерал-лейтенант! Вот смотри букофки эф эл, означает флиегнаммер, то есть лётное снаряжение. Трофей это.

— Ясно. Только зачем ты мне ими в морду тычешь?

— Так мы уже пять минут времени потеряли. Пора боевую тревогу объявлять и время засечь. Посмотрим насколько быстро товарищи командиры смогут вернуться.

Странный военный в необычного покроя и цвета форме без знаков различия наконец то обратил внимание на старшего лейтенанта Долгих.

— К бою боец! Высвистывай командование, чем быстрее они окажутся здесь, тем лучше будет для них самих, — и видя что дежурный мешкает, — Бегом! Время пошло!

К вечеру Долгих чувствовал себя как старая кляча которую привели на живодёрню, да там и бросили. Хотелось вывалить язык на плечо и по волчьи завыть. Старший лейтенант сидел на каком то ящике, с ничего ему не неговорящий надписью "РСБ-Ф", привалившись спиной к стенке ангара. Он только что съел пол котелка пшённой каши с мясом и выпил стакан крепкого, очень сладкого чая. И казалось бы думать Иван сейчас должен о чём то приятном, например о своей жене Ольге и дочке Катеньке. Но если бы кто-то смог залезть в его голову, то этот кто-то был бы сильно удивлён.

"Господи, а ещё ночь впереди и следующий день и ещё одна ночь. Чёрт бы побрал эту проверку! Чёрт… нет тысяча чертей побрали бы этого непонятного пятнистого майора!"

Дело было даже не в усталости, просто этот чёртов майор даже не прилагая к этому усилий, напроч перевернул представления старшего лейтенанта о том, что такое настоящая военная служба.

День начинался весело. Генерал-лейтенант бегал, орал и матерился так, что молоко наверное скисало в самом Подольске. Он что-то постоянно требовал и приказывал, грозил трибуналом и дать в морду. В общем вёл себя как любой проверяющий нашедший не паханное поле для придирок.

А майор просто наводил ужас. Не кричал, не ругался, не повышал голос и не грозился, в отличие от товарища генерал-лейтенанта, "настучать по башке палкой". Указаний не раздавал, советов не давал, просто ходил ни во что не вмешивался. Только спрашивал, а его "робот" иногда записывал что-то в блокнот.

"Роботами" Долгих прозвал сопровождающих майра лейтенантов. Один, тот что с чемоданчиком на цепочке, сразу засел в дугласе к которому, кстати, тут же приставили охранение, а второй безмолвной тенью стал сопровождать своего командира.

Практически сразу, не дожидаясь приезда кого-то из дивизионного или полкового начальства, и никого не спрашивая, майор приставил к себе Ивана в качестве "экскурсовода".

— Будешь рядом со мной, а то я в авиации ни бельмеса не понимаю, хоть подсказывать будешь где истребители, а где бомбардировщики, — нисколько не сомневаясь в своём праве приказывать, на глазах изумлённых командиров дивизии, заявил майор.

А когда старший по званию, из находящихся на аэродроме командиров, начальник штаба дивизии подполковник Котов посмотрел на Смушкевича спрашивая взглядом разъяснений, то генерал-лейтенант неожиданно наорал ещё и на него, обвинив во всех смертных грехах.

— Ну показывай, старлей, где у вас столовая, — усмехнулся пятнистый.

Комментировать приказ майора уже никто не рискнул.