amore a febbraio

И оставляя поцелуи на её макушке и щеках, ему хотелось еще долгие годы наблюдать за тем, как кожа покрывается румянцем, будто бутоны роз расцветают под ней. И говорить каждый день, рассказывать, сколько в её нюансах кожи красоты, в поведении и привычках изящества. И восхищаться. Восхищаться Гермионой Грейнджер каждый день.

Той, которую он узнал так спешно и также быстро влюбился. Как раньше для него уже никогда не будет.

Она двигалась на каблуках, отбивая каждый шаг глухим стуком, а потом тихо смеялась куда-то ему в пиджак от смущения.

А потом они долго шли, вспоминая мелодию из какого-то старого фильма, нежную, как их встречи и праздник Всех Влюбленных. В который влюбились они оба.

Гермиона выглядела уставшей, пока они шагали до его отеля. Почему к нему? Он надеялся накормить её самым вкусным ужином из всех возможных в номер, а после позволить утонуть в ванной на пару часов с бомбочками или всем, чем она только попросит. Отдых эта девушка заслужила больше, чем кто-либо.

Драко подхватил её на руки под недовольные крики и донес остаток пути. Легкая, хрупкая, такая все же потрясающая.

— Значит, вот где ты живешь, — удивленно пробормотала Грейнджер, заходя из частного лифта в его небольшой пентхаус.

— Слишком для тебя? — шутливо спросил он.

— Никогда не была в подобных номерах.

Малфой прошел к диванам, куда уже принесли бутылку шампанского и два бокала для него. Он легко вытащил бутылку из ведерка, тут же открывая, пока она осматривала его пространство. Гермиона не привыкла к роскоши, хотя жила в одном из самых дорогих городов мира. Возможно, потому и не привыкла.

Но то, как аккуратно она обращалась с вещами, как смущенно смотрела на прислугу отеля, было видно и смешило его. Черт, именно сейчас он готов был положить ей под ноги всю Италию, если она останется у него хотя бы до его отъезда.

— Как прошла твоя встреча утром? — спросила она, аккуратно и чересчур зажато приземляясь в кресло рядом с Драко. Он забыть уже забыл, что переговаривался по видеосвязи с партнером рано утром, всего мысли были заняты ею.

Он разлил шампанское и подал бокал ей, располагаясь рядом.

— Все как всегда. Мы платим, они радуются. Или наоборот, — усмехнулся Малфой.

Она кивнула, даже не зная, что ей спрашивать, свела бедра вместе и сделала небольшой глоток. Смущение выдавало её с головой, только он никак не мог понять, с чем оно связано. Он успел напугать её? Или Гермиона передумала? Драко не был уверен, как правильно поступить, а потому накрыл её колено своей ладонью и вынудил поднять на себя глаза.

— Ты в порядке?

— Просто… — она снова выпила шампанского, — никто никогда не делал для меня ничего подобного. Я… не знаю, как благодарить тебя.

— Твоя компания была сегодня для меня лучшей за многие годы, Грейнджер.

— Гермиона… — поправила его девушка, потянувшись к его губам. — Меня зовут Гермиона.

— Поверь, я знаю.

Драко не позволил ей договорить больше ни слова, он отставил бокал в сторону и поцеловал её так отчаянно, что должен был бы этим её напугать, но она ответила в ту же секунду, сразу поднимаясь с собственного места.

Он целый день смотрел на неё так, будто Гермиона была самым великим сокровищем, и, черт, у неё внутри расплывалось все. Она будто была снова подростком, который впервые чувствовал, что такое симпатия, влюбленность.

Какой-то голос разума внутри пытался кричать, что это, наверное, неправильно - отдаваться ему на третий день встречи, но она действительно предпочла его игнорировать, перелезая с кресла на диван и устраиваясь на коленях у Драко. Он обращался с ней как с принцессой. Все его касания, подарки, взгляды и комплименты.

У неё таяло сердце. Она вся, под его руками. Гермиона запустила пальцы в его светлые волосы и осознала, насколько же мягкими они были на самом деле. Снова и снова дышала им, только им, целуя эти теплые губы снова и снова.

Она точно знала, что он видел, как её коленки смыкаются, пока она пытается хоть как-то сдержать свое желание. Знала, что он чертовски сильно сдерживал себя даже в галерее, а потом во всех местах, где они были, чтобы просто не прижать её к стене. В общем-то, не то чтобы Грейнджер была против…

Драко зацепил пальцами бегунок за её спиной, аккуратно нарушая тишину звуком расстегивающейся молнии за спиной. Гермиона вздохнула, подалась вперед, выгибая спину ему навстречу. Губы его мгновенно соскользнули на щеки, на шею, впиваясь туда с такой же силой. И он целовал нежную кожу так, будто от этого зависела её жизнь.

Её прерывистый вдох был музыкой для его ушей, сразу как она прислонилась губами куда-то возле его лба, притянула за волосы к себе. И, наконец, Малфой исполнил то, чего так давно хотел — провел ладонями вверх по её талии, а затем сразу вниз, запоминая каждый изгиб этого тела. Желанного, красивого.

Гермиона прикрыла глаза, пока Драко зацепил лямки своего подарка пальцами и потянул вниз по плечам. Чтобы обнаружить под алой тканью платья красное кружево. Он дважды тяжело вдохнул и выдохнул, смотря на её фигуру, и на секунду девушке захотелось отстраниться, чтобы взглянуть на его лицо. Понять, он разочарован или удивлен, но не успела.

Малфой покрыл поцелуями её плечо, перешел на ключицы и дошел до второй руки, поперек оставляя свою влажную дорожку, вечное напоминание об их вечере. Грейнджер подхватила его подбородок, вынудила поднять на себя голову и замерла.

Он светился. Восторгом, желанием, его покрасневшие щеки заставили её ухмыльнуться, так по-Малфоевски, перехватив его привычку, его повадки. Драко готов был кончить прямо там просто от того, как она на него смотрела. А когда она чуть двинула бедрами, ему показалось, он находится раю.

Он боялся нарушить тишину собственным голосом, а Гермиона не хотела портить атмосферу разговорами, зато оба поняли друг друга без слов. Утягивая её вновь в такой же горячий поцелуй, углубляя его, обводя её язык своим, Драко подхватил девушку под бедра и сильнее прижал к себе, чтобы встать с дивана.

Шампанское осталось забытым, фильмы, которые он собирался ей показать, и даже ванна с пеной. Все было где-то там позади, пока он нес её через весь пентхаус в свою спальню. Все вокруг кричало о роскоши и достатке, но Грейнджер, никогда прежде не бывавшей в подобном месте, было плевать. Она сосредотачивалась на ощущении эйфории, что не испытывала уже очень давно. А может никогда.

Драко не доходит до спальни, прижимает её к закрытой двери, и холод слишком ярко контрастирует с его горячим телом. Гермиона тянется к его пиджаку, стягивает по плечам вниз, чтобы наконец дотронуться в ответ. Ей жизненно необходимо почувствовать пальцами тепло, ощутить кончиками пульс на груди, и он ей это позволяет, целуя все, до чего только может дотянуться.

Первая пуговица слетает так просто, едва ей стоит дотронуться до неё не слушающимися пальцами. Она рвет все остальное, не в силах противиться этому порыву, Малфой тут же ухмыляется куда-то ей в шею, позволяя пуговицам сыпаться на пол. И тогда она проводит руками, чувствуя каждый шрам, неровность, и тихо стонет от этого ощущения.

Драко толкает двери, и она откидывает голову назад. Он делает всего несколько шагов и наклоняется над кроватью, все еще держа Гермиону только руками. В нем столько силы, это восхищает. Пугает. Притягивает к себе.

Она падает на мягкие прохладные простыни и замирает. Упирается глазами в желанные губы, скользит взглядом по лицу, а потом добавляет ладонь, проводящую по щеке. У него такие скулы… слишком хорош для неё, пожалуй, но сегодня Грейнджер не хочет об этом думать.

Драко сводит её с ума, заставляя хотеть всего до последней капли, она не может это отрицать, и не собирается. А потому тянется к нему вновь, наматывает на кисть шелковый галстук и заставляет его вспомнить, для чего они здесь. Будто он мог забыть. Будто Малфой хоть на секунду может не ощущать то, как болезненно стучит сердце под её ладонью и пускает молнии по венам.