amore a febbraio

Считается, что нужно сосредоточиться на какой-то одной точке, когда говоришь со сцены. Гермиона смотрела прямиком Драко в глаза, даже с такого расстояния найдя в нем свою опору и спокойствие.

— Не буду задерживать вас более ни минуты. Приятного вечера! — она подняла в воздух свой бокал с шампанским и под одобрительные возгласы и аплодисменты сделала совсем небольшой глоток. Малфой рванул к небольшой лестнице со сцены, прихватив букет, и оказался там как раз, когда девушка стала спускаться.

Он подал ей руку, придерживая и помогая не упасть на своих шпильках, и тут же вручил свой второй небольшой подарок — цветы. И пусть их фотографируют, пусть их снимки появятся во всех местных и не только газетах, это того стоило. Гермиона отвечала ему не просто собственной улыбкой, она позволила ему поцеловать себя в щеку, пока он шептал:

— Ты прекрасно выглядишь.

Она станет его погибелью, честное слово.

Драко устроил её ладонь на своем локте и прошел сквозь толпу, которая дослушивала работницу музея о программе.

— Записала меня на аукцион? — спросил он, косясь на девушку рядом. Гермиона приподняла брови, ухмыляясь.

— Решила, что захочешь кое-что прикупить.

— Боюсь, тебя там не продают, — наклоняясь к шее Грейнджер, Малфой снова перешел на шепот.

— Вдруг ты ошибаешься…

Гермиона потянула его в один из залов, пускаясь в рассказ о всех произведениях искусства, которые только видела. Драко то и дело терял нить её рассказа, наслаждаясь прекрасным голосом, но быстро возвращался и умудрялся даже как-то реагировать. Но черт, как же тяжело было запоминать что-то, кроме её красоты.

У нее были безумно нежные руки, такие теплые, согревающие всю его душу. Малфой невольно притянул её ближе к себе, медленно шагая рядом. Кончики пальцев искрились желанием к ней прикоснуться еще и еще, дотронуться до каждого сантиметра кожи, очертить контуры фигуры и покрыть поцелуями.

И вдруг, прервав все рассуждения Драко о ней, Гермиона остановилась возле огромного черно-белого снимка, и ему пришлось оторваться от созерцания её красоты, чтобы повернуть голову. И встретиться с ней же.

Малфой мгновенно обернулся и понял, что они стояли посреди совсем маленькой части экспозиции, наполненной лишь её фотографиями. И он долго всматривался в них. То она смеялась, стоя посреди комнаты в простом джинсовом костюме, то убивала взглядом через фотоаппарат в рабочей форме, лежала на полу, улыбаясь в камеру, а на последнем просто стояла спиной в платье с тонкими завязками.

— Наверное, эгоистично было размещать собственные снимки здесь, да? — пытаясь свести свою неловкость к шутке, попробовала усмехнуться Гермиона. Смех её получился даже каким-то обиженным, наверное, она обдумывала всю глупость этой затеи.

Теперь, как она думала, он считал её самовлюбленной или что-то в этом духе. Но она, черт подери, даже не представляла, какое впечатление эти пять фотографий произвели на него. Драко все еще держал её ладонь, и в следующую секунду поднес к своим губам, чтобы оставить легкий теплый поцелуй.

— Ты такая красивая…

— Думаешь? — сорвалось с её губ. Малфой повернул к ней голову и застыл, всматриваясь в эти глаза, полные страхов и неуверенности. А в следующую секунду притянул Гермиону к себе, целуя уже в губы, отчаянно пытаясь доказать, что в нем за эти дни не осталось ничего от желания иметь кого-то, кроме нее. Её одну. Во всем свете.

— Когда последний раз тебе кто-то говорил, что ты красивая, Грейнджер? — шепча ей в кожу продолжил Драко, спускаясь поцелуями на линию её челюсти.

— Ты. Секунд десять назад, — она смеялась над ним и ему осталось улыбнуться и прикусить лишь слегка кожу на шее, не оставляя следов. Пока что.

Гермиона увернулась от нового поцелуя, глазами намекая на посетителей за его спиной.

— Какие у нас планы?

— Сколько еще тебе нужно оставаться на выставке?

— Свою задачу на день я выполнила в общем-то. Думаю, что после аукциона мы можем уйти.

Драко помолчал буквально несколько секунд, уткнулся носом в изгиб её шеи и добавил.

— Твои портреты будут там продаваться, не так ли?

Она покачала головой, давая отрицательный ответ.

— Это было бы слишком самовлюбленно.

Ему стоило еще больших усилий оторваться от нее и перестать впитывать этот аромат её кожи. Сегодня она пахла медовыми полевыми цветами, куда прекраснее обычного. Под обычным он подразумевал те два дня, что Драко провел рядом с ней.

Голос ведущего аукциона заставил их обоих обернуться. Гермиона спешно отстранилась от парня, улыбнулась ему и упорхнула в сторону зала, ведь обязана была сказать еще несколько слов. Малфой же в это время нашел гардероб, забрал её пальто и подошел к одному из помощников.

— Подскажите, пожалуйста, а портреты продаются?

Девушка улыбалась так сильно, что он видел, пожалуй, все её зубы.

— Да, сэр. Сколько вы хотите приобрести?

— Все, на которых изображена Гермиона Грейнджер.

Она подхватила бумаги, возможно, это был чек, скорее всего. Драко не был уверен, он издалека наблюдал за девушкой в красном платье, которая была видна ему лишь из-за угла. Но даже этого, снова, ему хватало.

— Желаете еще что-нибудь?

— Вы можете сказать мне автора этих фотографий? — он развернулся к сотруднице. Она улыбнулась, но уже куда нежнее. — Хотел бы знать, чьи работы я покупаю.

Мысль, что их мог сделать мужчина, любящий её, разрывала бы ему сердце. Он смотрел на эти фотографии и думал, что так показать удивительную Гермиону мог только тот, кто хорошо её знал, искренне уважал и любил. С кем она бы чувствовала себя комфортно, чтобы смеяться и улыбаться.

— Её мама, — тихо ответила она ему. Малфой замолчал на долю секунды, кивнул и попросил доставить фотографии в его офис в Лондоне.

— А еще, будьте добры, не говорите ей пока об этом, — Драко мотнул головой в сторону Гермионы. Девушка, которую, судя по бейджу, звали Джейн, обещала выполнить все его просьбы и забрала из его рук чек. И после чего исчезла прежде, чем Грейнджер снова оказалась в поле зрения.

— И так! — радостно сказала она, снова хватая Малфоя за руку и уводя вперед. — Куда мы идем?

— Это сюрприз!

Он укутал её в пальто, добавив шарф, обнял и повел по ночному городу. И пока вечер сменялся ночью, Драко водил её по самым красивым местам города несмотря на то, что она видела их миллион раз.

Он украл еще десяток её поцелуев на башне возле колокольни Джотто, обнимая за плечи. Пытался держать руки при себе, пока показывал ей театр, куда купил билеты. И всеми силами старался не отвлекаться на то, какая же Гермиона невероятная, пока они смотрели Травиату. Её глаза горели восторгом и счастьем, но она все еще согласилась убежать с ним сразу после второго акта.

Он бродил с ней по пустым коридорам, притягивая к себе для поцелуя, осыпал комплиментами каждую свободную секунду и надеялся, что дарил ей хоть какую-то радость в этот день. День, когда он сам не был одинок.

— Потанцуй со мной, — заявил ей Драко, протягивая ладонь в пустынном зале огромного замка, куда он привел её для совсем частной экскурсии, только они вдвоем. Ни оркестра, ни музыки, только подрагивающие от дуновений ветра свечи. Гермиона отвлеклась от созерцания фресок на стенах и улыбнулась.

— Но у нас нет музыки.

— Кто тебе сказал? — он подхватил её ладонь, потянул к себе и обвил рукой талию. Она прижалась к его плечу щекой и разместила свою руку у него на плече. Малфой зарылся носом в её мягкие кудри, растрепавшиеся за вечер, потянул вниз резинку и позволил им упасть на хрупкие плечи волнами.

И тогда заиграла легкая мелодия, не похожая на вальс или любой другой классический танец, но от этого не менее прекрасная. И Драко повел её в мягком танце, качаясь из стороны в сторону, слушая её дыхание.

В его жизни не было ничего столь романтичного за все 28 лет. Столь интимного даже без секса. Их души словно сплетались, образуя что-то одно, и ему так нравилось это ощущение. Возможно, это Малфой дарил ей часть своей души, точно зная, что будет покидать Флоренцию с болью в сердце и ожиданием, когда же он сможет вернуться. Чтобы снова увидеть искорки в глубине её зрачков, почувствовать улыбку, согреться теплом от её прикосновений. Она нравилась ему так сильно, что поселила в его голове мысль не уезжать вовсе.